Полукровка (ЛП)

— Не плачь, — умолял он, поднимая руки в знак капитуляции. Большие и окровавленные, они могли бы обхватить всю ее голову. Вместо этого они зависли в воздухе, дрожа.
— Все что угодно, но… не плачь, — повторил он, и его стон был таким громким, как будто она выпотрошила его.
Сорча покачала головой, и его глаза наполнились отчаянием.
Он поднял что-то с земли и протянул ей кинжал, который она уронила. Сорча взяла его, чтобы вложить в ножны, хотя ее руки слишком сильно дрожали, чтобы сделать это.
Слезы все еще текли, и взгляд Орека, казалось, отслеживал каждую, но рыдания утихли.
— Я бы не стала плакать из-за работорговцев, — заверила она его чуть дрожащим голосом, чего не ожидала.
— Я напугал тебя, — сказал он.
Сорча обхватила себя руками, но не видела причин лгать.
— Да.
У Орека перехватило горло, а его лицо исказила страдальческая гримаса.
— Я не мог позволить им забрать тебя.
— Нет.
— Я просто… они бы причинили тебе боль.
— Да.
— Моя мать, — он поперхнулся словом, — была такой же, как ты. Ее забрали такие же мерзавцы, как они. Мой отец держал ее в плену. Она… — он яростно замотал головой, губы растянулись, обнажив стиснутые зубы. — Они — все — причинили ей боль. И я не мог…
Сердце Сорчи екнуло в груди. Он не встречался с ней взглядом, отводил глаза, как будто не заслуживал смотреть на нее. Тогда она увидела его испуганным, злым маленьким мальчиком, каким он, должно быть, был, который боялся за свою мать и того, что ему самому причинят боль. Вся эта ярость и печаль…
Она видела это внутри него всякий раз, когда смотрела на Орека, но никогда эти чувства не были такими острыми, прорезающим линии стыда на его широком лице.
Как он это переносит?
Сорча упала рядом с ним на колени. Из его горла вырвался удивленный сдавленный стон.
В тишине леса она увидела его. Увидела маленькие царапины и шрамы, покрывавшие его кожу. Увидела единственную золотую серьгу, пронзавшую его острое правое ухо. Увидела отсутствие Бивней, но все еще явно нечеловеческую форму его рта. Увидела веснушки и изящно очерченные скулы.
Он был смесью обоих видов, не совсем орк и не совсем человек. И то, и другое, и ни то, ни другое одновременно.
Жизнь не была добра к этому мужчине. Она видела это по его застенчивости и шрамам. Ее сердце болело при мысли… что никто не был добр к этому мужчине.
Тому, кто спас ее. Снова.
Благодарность наполнила ее грудь, неуютная и большая. Сорча редко нуждалась в помощи и никогда о ней не просила. За несколько дней этот полукровка помог ей больше, чем она могла когда-либо оплатить.
— Спасибо тебе, — сказала она. Это было все, что она могла сказать.
Его пристальный взгляд встретился с ее, его удивление было очевидным, и это разбило ей сердце. Усилием воли она сдержалась, только потянулась, чтобы схватить его за руку и сжать.
— Правда, спасибо. Всего лишь день, и на нас напали. Я бы поняла, если бы ты захотел повернуть назад.
Он нахмурился, как будто она заговорила на другом языке.
— Я напугал тебя. Я бы понял, если бы ты не хотела, чтобы я был рядом.
— Ты защитил меня, — сказала она. — Когда я сказала «телохранитель», я не думала… — она решила, что это означает, что его большие размеры отпугнут волков и тому подобное, а не то, что придется отбиваться от нападающих.
— Это… — она вытерла остатки влаги на лице. Во рту пересохло, слова не хотели слетать с губ, но она выдавила их. — Тот, кто напал на меня, был с мешком. Те, кто похитил меня, несколько дней держали меня в мешке. Я… я не хотела снова оказаться в нем.
Его губы сжались в недовольную гримасу, и она почувствовала, как в нем снова вскипает гнев.
— Ты меня немного напугал, — поспешила закончить она, — но в основном потому, что я никогда не видела, чтобы кто-то так дрался.
Орек продолжал пристально смотреть на нее, словно ища правду. Через мгновение он опустил взгляд туда, где она сжимала его руку. Она не отстранилась, и он взял ее ладонь в свою и встал, помогая подняться и ей.
  
Орек отвернулся, казалось, приняв ее ответ, и Сорча была благодарна. Ее снова затошнило, когда она заговорила о мешке.
Она думала, что выплакала все свои слезы из-за того, что ее похитили. Она думала, что ее решимости вернуться домой было достаточно, чтобы подавить худшие из страхов.
Сегодня ее спутник был единственным, кто смог уберечь ее от полного провала.
Резкий вдох привлек ее взгляд туда, где Орек стоял возле своего брошенного рюкзака. Он огляделся, озабоченно сдвинув тяжелые брови, и когда увидел, что она смотрит, застонал от сожаления.
— Я потерял Дарраха.
Она подошла, чтобы помочь ему обыскивать камни и корни. Они пошли по разным тропинкам вокруг рощи, воркуя и зовя щенка.
Сорча была благодарна за передышку. Она беспокоилась за енота, но ей нужно было время, чтобы собраться с мыслями, и она подозревала, что Орек чувствовал то же самое. Ее грызло беспокойство, но нервы успокоились, и когда она обогнула деревья, тошнотворное чувство покинуло ее желудок.
Она проигнорировала избитого и окровавленного работорговца, хотя и заметила, что его грудь все еще поднималась и опускалась. Она прошла мимо, не обратив на него больше внимания. Она спасла ему жизнь, не позвав Орека, и знала это в глубине души. Человек, который продал кого-то другого в рабство, не заслуживал от нее большего сострадания. Если он выживет, прекрасно. Если животные доберутся до него раньше, чем он придет в себя… будь что будет.
Эта холодная мысль потрясла ее меньше, чем, возможно, следовало бы.
Орек вздохнул с облегчением, и Сорча оглянулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как он наклоняется, чтобы подобрать щенка с зазубренной груды камней. Енот радостно щебетал, пока Орек снимал листья и паутину с его меха.
Она не смогла сдержать улыбку, услышав, как он что-то бормочет щенку, извиняясь за то, что напугал и его тоже.
— У тебя было приключение? — спросила она Дарраха, почесывая его под подбородком.
Орек посадил его к себе на плечо, и щенок вскарабкался наверх со счастливым щебетом.
Ее спутник поднял свой рюкзак, но вместо того, чтобы закинуть его за спину, посмотрел на нее с застенчивым вниманием.
— Я никогда… ни о ком не заботился, — признался он.
Сорча кивнула, понимая, что он имел в виду нечто большее, чем Дарраха.
— Ты научишь меня драться?
Вопрос упал между ними со всей грацией свинцового груза. Густые брови Орека поднялись почти до линии роста волос.
Казалось, они просто продолжали удивлять друг друга.
— Я кое-что знаю, но то, как ты сражаешься… — она пожала плечами. — Кажется более эффективным.
Пока он потрясенно моргал, глядя на нее, она принесла свой собственный брошенный рюкзак. Переложив несколько разбросанных вещей, она взвалила его на спину, прежде чем снова посмотреть на своего спутника.
Он сглотнул и, покраснев, кивнул.
Улыбаясь, Сорча хлопнула в ладоши.
— Отлично. Нам нужно к реке, привести себя в порядок. И я думаю, стоит разбить лагерь пораньше.
10
Орек боролся с яростным румянцем, заливающим его лицо, держась неподвижно и задрав тунику. Сорча не спеша осматривала оставшуюся царапину на его боку, полученную от кабана.
Судьба, неужели минуло всего несколько дней? Казалось, что прошла целая жизнь с тех пор, как он откинул полог палатки и эта человеческая женщина ворвалась в его жизнь.
Он всегда быстро исцелялся, и сейчас рана выглядела так, будто начала зарастать, но Сорча настояла на том, чтобы нанести еще немного мази, прежде чем они приступят к урокам.
— Нужно убедиться, что рана не откроется снова, — сказала она. — Я бы не хотела причинить тебе боль во время нашего спарринга.
Он фыркнул, наслаждаясь ее дерзкой ухмылкой. Это сказало ему, что ее страх утих, и, возможно, она говорила правду после боя — сначала он напугал ее, но на самом деле она его не боялась. Он совсем не хотел пугать ее.