Кровавая схватка (ЛП)

— Разве я сказал, что закончил с тобой? — спросил он.
Она отступила, но, казалось, не из страха. Вместо этого, чтобы посмотреть ему прямо в глаза, она скрестила руки на груди, подчеркивая соблазнительный изгиб своих маленьких грудей, которые теперь виднелись поверх полотенца.
— Почему, Джаск? Что у тебя запланировано дальше? На этот раз разденешь меня полностью? И что потом? Вам, ликанам, нравится казаться цивилизованными, но мы оба знаем, кто вы на самом деле. Держу пари, ты чешешь за ухом и воешь на луну вместе с лучшими из вас.
Её невежество, намеренное или нет, было примерно таким же привлекательным, как и то, как она смотрела на него, словно упала лицом в сточные воды.
— Тебе есть, что сказать в своё оправдание для человека, оказавшегося в твоём затруднительном положении, серрин.
— Мне есть, что сказать в своё оправдание, в каком бы затруднительном положении я ни оказалась.
Его сердцебиение ускорилось. В его груди появились первые признаки напряжения. Он держал кулаки сжатыми, напоминая себе, что нельзя позволять когтям выскальзывать из-под защитного покрытия ногтей.
Корбин был прав — с ней предстоит тяжелая работа. И, несмотря на его беззаботное замечание там, на пустоши, в пользу Рони и Самсона, и он, и Корбин понимали серьёзность ситуации. Факт был в том, что ему действительно нужно было приручить её… и он приручит её. И это то, на чём он должен был сосредоточиться, а не на том, как кровь отхлынула от его сердца при виде высокомерной ведьмы, смотрящей на него пристальным взглядом. Не при мысли о других обстоятельствах, в другое время, когда она провела бы следующие несколько минут на коленях, умоляя его о пощаде… и делая всё, о чём он её попросит, чтобы гарантировать её.
Он и раньше подводил свою стаю, позволяя инстинктам взять верх, и он не собирался снова повторять эти ошибки. Вот почему, в первую очередь, ему нужно было точно определить, с чем он имеет дело.
Джаск сделал пару шагов по направлению к ней, но она даже не вздрогнула.
Она была не просто мужественной; она, казалось, верила, что покрыта титановым покрытием — её врожденный дар обманывал её чувством непробиваемости, которое, если слухи были правдивы, было характерно для всех серрин. Похоже, их ссора в душе не поколебала этой уверенности, как и проигрыш ему на пустоши.
Но даже он должен был признать, что она достойно сопротивлялась. Если бы её движения не были такими заученными, такими предсказуемыми, она смогла бы нанести ещё один или два удара, чтобы произвести впечатление. Однако вскоре она обнаружит, что её подтянутое, проворное тело вовсе не было таким непобедимым, как ей хотелось верить, если она продолжит смотреть на него с таким презрением.
— Ты уже лучше пахнешь, — сказал он.
И это не было ложью. Теперь, когда её собственный запах взял верх, она не только хорошо пахла, но и чем ближе он подходил, тем лучше она выглядела. Её ресницы, на которых теперь не было густой чёрной туши, были тонкими, но пышными и с женственным загибом вверх. Её землисто-карие глаза блестели, несмотря на то, что были налиты кровью — последнее либо от недавнего применения мыла, либо от слишком многих бессонных ночей. Надменные глаза, которые прекрасно дополнялись её изящным, слегка вздёрнутым носиком. Но именно эти полные, красивой формы губы, которые говорили слишком быстро и слишком язвительно, доставят ей больше всего неприятностей, если она не будет осторожна.
Она нахмурилась.
— Держу пари, тебе это очень понравилось, не так ли? Раздевать меня вот так.
— Я изо всех сил старался сдерживаться.
Её глаза сузились, словно защищаясь. Казалось, она воспринимала саркастические оскорбления хуже, чем поражение в бою.
— Держу пари, ты говоришь это всем девушкам. Тебе нравятся девушки, не так ли, Джаск? Или между вами с Корбином есть что-то, чем вы не хотели бы делиться?
Это был импульсивный ответ. Откровенно ребяческий ответ.
Настала его очередь ухмыльнуться.
— Да, ты просто ребёнок, не так ли?
Её глаза снова вспыхнули.
  
— Мне двадцать девять, ты, снисходительный мерзавец.
— Как я уже сказал, всего лишь ребёнок.
Её скрещенные руки напряглись, показывая, что любое пренебрежение к её статусу было очередным нажимом на кнопки.
— Репутация, которая предшествует тебе, совершенно феноменальна, Джаск. Должна признаться, я немного забеспокоилась, когда узнала, что тебе позвонили. Но ты всего лишь симпатичный парень, скрывающийся за слухами, так?
На обратном пути у него уже накопилось достаточно вопросов о том, как она позволила двум вампирам приковать себя к стене. Но теперь казалось, что она так же плохо справлялась с собой, как и с ними.
Она определенно была не такой, какой он её когда-либо представлял, — зрелой, уравновешенной, соблазнительной женщиной, какими он всегда считал серрин. Она слишком быстро расстраивалась. Была нетерпелива к контролю. Она была слишком непостоянной, слишком порывистой — особенно в ответ на то, что любая из её слабостей становилась очевидной. Не говоря уже о том, что она была слишком темпераментной и эмоционально уязвимой, судя по тому, как её глаза светились инстинктом самосохранения.
Её серринность была неоспоримой — это доказывали жуткие улики на полу в руинах, — но её мастерство в использовании дара было сомнительным. И это было последнее, что ему было нужно.
— Не думаю, что меня когда-либо называли симпатичным, — сказал он, уперев руки в бока, умело отвлекая на себя её внимание. — И прошло много времени с тех пор, как меня называли парнем.
Возможно, это был намёк на румянец, который он заметил, или симптом её гнева.
Её пристальный взгляд метнулся к нему.
— Как ты и сказал, я слишком привыкла сражаться с вампирами.
Судя по тому, что он видел в душе, у неё определенно было несколько незначительных шрамов, подтверждающих это. Но помимо свежих ран на её шее и руке, полученных от вампиров в руинах, на внутренней стороне бедра была только ещё одна, чуть более старая, рана.
— Не усложняй себе задачу больше, чем это необходимо, серрин.
Какой бы непредсказуемой она ни была, он не ожидал, что она игриво улыбнется в ответ. И ему не нужно было чувствовать, как теперь напрягается и его пах. Переключение мыслей на сексуальный потенциал, которым славился её вид, определённо было единственным отвлечением, без которого он мог обойтись.
— Звучит как заманчивое обещание, — осмелилась сказать она.
Не переставая тревожно-сексуально улыбаться, она сократила расстояние между ними.
— Ну, и какие плохие вещи ты планируешь сделать со мной, Джаск? Все ли слухи о тебе правдивы? Ты действительно такой ненасытный, как о тебе говорят? Только у тебя, возможно, за плечами несколько тысяч лет эволюции, но я права, не так ли, насчёт животного, всё ещё скрывающегося внутри? И оно высвобождается во время полового акта больше, чем в любое другое время, верно? Я слышала, однажды ты так увлекся, что перегрыз горло своей партнерше. Это правда? Только я люблю немного риска между простынями.
Когда каждая клеточка его тела напряглась, он решил придать её профилю болезненную наивность.
— Ты раньше была с ликанами, да?
Её язык заиграл по верхним зубам, привлекая его внимание к её губам.
— Нет. Я никогда не думала, что это того стоит. Но то, что я нахожусь рядом с тобой, меняет моё мнение, — говоря это, она осмелилась посмотреть ему прямо в глаза. — Для тебя я определенно могла бы сделать исключение из правил.
Он тут же добавил к списку суицидальные наклонности.
— В самом деле?
— Ты очень сдержан, Джаск. Совсем как тогда, на пустоши. Такой самоконтроль является чрезвычайно привлекательным качеством. Но скажи мне, что нужно, чтобы сломать его?
Уверенные слова. Уверенная поза. Но он видел, как она смотрела на него, когда он прижал её к земле. В тот момент она запаниковала. То, что она вышла из-под контроля, напугало её. И теперь он увидел достаточно, чтобы понять, что умные реплики и сексуальное превосходство были её самыми надежными защитными механизмами.