Кровавая схватка (ЛП)

— Ты собираешься присоединиться ко мне?
— Я собираюсь немного поспать.
Он потянулся за зубной щеткой и намазал немного пасты из баночки у раковины.
— Так же, как и ты, после того, как поешь.
Она посмотрела на импровизированную кровать, которая теперь была опасно манящей. И тем более с перспективой того, что он будет участвовать в этом.
— С тобой? — спросила она, оглядываясь на него.
Он взглянул в зеркало, его глаза на мгновение встретились с её, когда он начал чистить зубы.
Он наклонился и выплюнул пасту.
— Даже ликанам нужно спать. Или это один из слухов, который ты пропустила?
Её пристальный взгляд скользнул по его подтянутой спине, узкой талии, дерзкому мужскому заду сквозь мокрые джинсы, когда он наклонился, чтобы прополоскать, прежде чем снова выпрямиться и продолжить чистку.
Она скрестила руки на груди.
— Значит, это правда, что такие, как ты, спят по утрам?
Встретив его молчание, она добавила:
— Рассвет и поздний вечер — лучшее время для охоты, верно?
Он наклонился и принялся снова полоскать рот под краном. Он вытер рот полотенцем, а потом бросил его обратно на туалетный столик. Не глядя ей в глаза, он прошёл мимо неё, на ходу расстёгивая пряжку своего ремня.
Не замечая, что он собирается делать в ванной, она оставалась бездумно загипнотизированной мужским совершенством, которое неторопливо проходило мимо неё.
— Ты также планируешь посмотреть, как я мочусь? — спросил он, подойдя к унитазу. — Или ты собираешься опустить занавеску, когда будешь уходить?
Она покраснела и отступила. Войдя в спальню, она опустила занавеску на место.
Она снова уставилась на кровать. Если бы он хотел её, если бы он имел в виду угрозу, он бы взял её. Но он не хотел её. Это было совершенно ясно.
Тот факт, что серрины считались наиболее соблазнительными по своей сути из всех видов — неотразимыми для вампиров, но с приобретенным очарованием, способным воздействовать на любой вид на определённом уровне, — теперь казался шуткой. Либо это, либо, что нехарактерно для его репутации, в Джаске Тао действительно имелось нечто вроде благородной жилки.
Она села на подоконник рядом с подносом, на котором стоял салат, нарезанные фрукты и картофельный гарнир с парой ломтиков хлеба. Всё это, без сомнения, было выращено и приготовлено на территории комплекса. Это было единственное, за что она должна была отдать должное виду — они усердно трудились на том маленьком клочке земли, который у них был, избегая, где только могли, того дерьма, которое Всемирный Совет разрешил доставлять в Блэкторн. Травы и специи, которые они выращивали, конечно, были другими — они были необходимостью, в то время как то, что лежало перед ней, было роскошью. Роскошь, частью которой он был готов поделиться с ней. Она почувствовала небольшой укол вины.
Она попробовала еду, оглянувшись на Блэкторн — не просто тюрьму для людей, но, хотя ей и не хотелось это признавать, третий вид тоже вынужден был там проживать.
Но они не были её заботой — и всё же не оправдывали своего господства над районом. И Джаск был неотъемлемым одним из них.
Услышав движение, она оглянулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Джаск выскальзывает из мокрых джинсов. Отвлечённая на вид его бёдер и ягодиц, таких же подтянутых и сильных, как и всё его тело, она непреднамеренно опрокинула балансирующую на вилке еду. Опрокинутая еда раздражающе отвлекла от вида, пока она вытирала колени.
Когда она снова подняла глаза, Джаск был в постели. Он лёг на спину, согнув одну ногу и закинув расслабленную руку за голову, подчеркивая силу своего торса и бицепсов. Одеяло соблазнительно низко сползло на талии.
Она ещё немного поела. Его закрытые глаза позволяли её оценивающему взгляду комфортно задержаться на нём, в то время как она почувствовала ещё один укол зависти к блондинке в обеденном зале.
— Так это правда, почему вы, ликаны, спите на полу… чтобы улавливать вибрации незваных гостей? Какая-то старая унаследованная волчья черта?
Её встретило молчание.
— Ты принимаешь лекарства или ты один из тех, кто поддаётся тьме внутри себя?
  
— Потому что это всё, чем являются наши так называемые тени для таких, как ты, не так ли, серрин? — сказал он, даже не вздрогнув. — Темнота. Неважно, что мы делаем, что мы говорим; в твоих глазах эти тени — наш моральный смертный приговор.
— Основной закон религии.
— Эта установка не имеет ничего общего с религией. Она касается политики и власти, не более того.
Она снова обратила внимание на еду. Сейчас было не время для вражды, и в кои-то веки она могла гордиться собой. Кроме того, возможно, сонливость сделала его более сговорчивым. Более открытым.
— Ты долго спишь? — спросила она, меняя тему на менее спорную.
— Пару часов.
— Но более спорадично и часто, чем вампиры, верно?
— По-разному.
Она отпила из стакана воды и посмотрела в окно, колеблясь, прежде чем задала ему следующий вопрос:
— Так в чём же суть отношений любви и ненависти между вампирами и ликанами?
— Здесь нет отношений любви и ненависти… только то, что изображают ваши власти. Мы не так чувствительны к различиям, как вы.
— Но у вас есть договор о сегрегации.
— Принудительная сегрегация — способ ваших властей убедиться в том, что в каждом округе существует некоторое разделение между третьими видами. Они же не хотят, чтобы мы объединили усилия сейчас, не так ли?
— Не похоже, что ты куда-то собираешься.
Он посмотрел на неё, его лазурные глаза загорелись в слабом солнечном свете. Но он ничего не сказал, откинул голову назад и снова закрыл глаза.
Она отодвинула поднос в сторону и вытерла остатки еды с уголков рта.
— У тебя есть запасная зубная щётка?
— Верхний ящик туалетного столика.
Она направилась обратно в ванную. Она почистила зубы, пригладила волосы, сделала несколько ровных вдохов, сходила в туалет и вернулась к занавеске.
Она отодвинула её в сторону, прошлась по половицам и ступила на край мягкого, пухлого ковра.
— А где, по-твоему, я должна спать?
Не открывая глаз, не двигая ничем, кроме правой руки, он откинул одеяло в сторону, освобождая место рядом с собой.
Прямо рядом с ним.
Её сердце пропустило удар.
— Даже я лучше подкатывала, — заметила она, переступая через подушки, чтобы проскользнуть на место, которое он оставил.
Она легла рядом с ним и подтянула одеяло к груди. Она посмотрела на потолок, извиваясь, чтобы принять более удобное положение.
Поскольку его молчание продолжалось, она снова посмотрела на него.
— Ты сильно рискуешь, лежа здесь с закрытыми глазами.
— А что? Что ты собираешься сделать… проткнуть меня моей запасной зубной щёткой?
— Я всё ещё серрин. Может, я и не ядовита для тебя, но всё равно смертельна.
— Я буду иметь это в виду.
— Ты высокомерный ублюдок, ты знаешь это?
— Меня называли и похуже.
— Держу пари, что да.
Она задержалась взглядом на его заросшем щетиной подбородке, кожаных ремешках на шее, маленьком платиновом кулоне, уютно устроившемся в ложбинке у горла, прежде чем скользнула взглядом вниз по его обнажённой груди, туда, где одеяло низко спадало на бёдра.
— Ты что голый там, внизу?
— Тебя это беспокоит?
— Нет. Но это может обеспокоить твою пару.
Это был намеренно пытливый вопрос, но когда он не ответил, она подняла взгляд к потолку.
Несмотря на всё её хвастовство, у неё было всего пять партнеров. С двумя из них она была слишком пьяна, чтобы что-то помнить. Так было и у них. Потом был Дэниел — её друг, с которым она уже слишком много раз ложилась в постель. Но они понимали друг друга, и не нужно было ничего усложнять. Потому что последняя вещь, в которой она когда-либо нуждалась — это сложности.
И теперь рядом с ней под одеялом лежал Джаск. Голый. Но явно без всякого намерения спать с ней вообще. Его молчание заставляло делить с ним постель, ощущая себя ужасно клинической, ужасно отстранённой.