Сосед будет сверху (СИ)

— Давай хоть подкину вас, — никак не успокоится его знакомый, пока не оближет Шурика полностью (точно, буду называть его Шуриком, это прям антисекс), — или пусть кто-нибудь из наших подкинет, куда вам надо.
— Забей, есть такси.
Мужик еще трижды выкрикивает прощания нам вслед, а я гадаю про себя, чем Его Мудачество заслужило такую честь. Вдыхаю утреннюю прохладу, радуясь, что жара хотя бы немного спала, но не перестаю прятать торчащие соски, словно антенны, настроенные на придурка рядом. 
  
Когда с порывом ветра до меня долетает сигаретный дым, я хочу возмутиться, лишь бы избавиться от гнетущей — и, черт возьми, возбуждающей — тишины, но перед нами как раз тормозит такси. Естественно, бизнес-класса — еще бы Мудак в Кожанке возил свою жопку в каком-нибудь «Логане».
Водитель, выряженный в рубашку и пиджак, едва припарковав автомобиль, тотчас выскакивает из салона, явно намереваясь открыть дверь мне, малолетке в потертых джинсах. Но, к моему неистовому удивлению, за него это делает Дантес. Точнее, чертов мудоджентельмен — я снова забылась.
Через минуту нас разделяет лишь подлокотник, куда мы одновременно кладем руки. И я слишком явно реагирую, одергивая свою — он ухмыляется. Чертов гад! Но я ничего не могу поделать с тем, что от его касаний меня пробирает током. Прекрасно, а теперь я думаю о сексе в машине средь белого дня и даже без этого разделительного стекла, которое закрывает водителя.
Всем привет, меня зовут Александра Вельвет Флауэр — офигенное имя для законченной шлюшки, да?
Я закипаю, уронив руки на колени. Все потому, что он мне даже не нравится! Да, я говорю про Дантеса — совершенно не мой типаж. Я всегда боготворила высокого бледного Драко Малфоя с аристократическими замашками или того же Момоа с грацией медведя, но манящего каким-то первобытным шармом — из крайности в крайность, как вы понимаете. Этот же придурок не вписывается ни в один шаблон!
Почувствовав легкое щекочущее прикосновение ниже плеча, я резко поворачиваю голову (даже слишком резко, кажется, в шее что-то хрустит), но сосед преспокойно смотрит в окно. Это я окончательно сошла с ума и мне показалось или…
Вся в своих мыслях, я не замечаю, куда мы приехали, пока Шурик (блин, ну почему приходится прикладывать столько усилий, чтобы так его называть?) не открывает мне дверь, не подает руку, опаляя кожу горячей ладонью, и не ведет за собой. Все потому что я пялюсь на наши переплетенные пальцы и, кажется, готовлюсь стать пациенткой психушки. Это ведь не может быть правдой, да?
Лишь перед самым входом в ресторан я замечаю огромную, выведенную красивым курсивом вывеску «Бонжур». Меня бросает в холодный пот, но перед нами уже открывают двери, и через три шага я оказываюсь внутри. 
Осознание происходящего обрушивается на меня кирпичной стеной или ударом молнии — подберите любой понравившийся троп. Я, мать его, стою посреди ресторана, где собиралась стать шеф-поваром, без грамма косметики на лице и БЕЗ ЛИФЧИКА! Эпик фейл.
— Александр Николаевич, рады вас видеть. Присядете за ваш столик? — лепечет без остановки не иначе как уволенный ангел «Виктория Сикрет».
Боже, у него и тут медом намазано? Ее не Ирина зовут? Бейджик не видно.
Опустив взгляд в пол, чтобы не прожечь возможно-Ирочке затылок, я следую за ними и сажусь за указанный стол. Не успеваю даже моргнуть, как рядом материализуется официантка с улыбкой в тридцать два зуба, которая подает меню и интересуется у Шу… ладно, у Дантеса, будет ли он заказывать то, что и всегда, но тот просит подойти через пять минут, потому что девушка — это он, наверное, обо мне — тоже должна сделать выбор.
Только вместо меню я смотрю прямо на него.
— Ты хозяин автомастерской? — с нетерпением выдаю я одну из теорий, которые не дают мне покоя. — Откуда у тебя тачка, деньги, пентхаус?
Хотя вряд ли на деньги от починки машин можно купить его хату.
— Воу-воу, это допрос? — Он поднимает руки в защитном жесте, но, сука, явно же притворяется. Ни черта он не боится меня, и это особенно выводит. 
— И? — не отступаю я, а придурок закатывает глаза, чтоб они у него там застряли!
— Что ты, я просто работал у Палыча механиком. Не похож?
— Че ты пизд… — слишком громко начинаю я, но, заметив, что привлекаю лишнее внимание, сбавляю тон, — врешь. У тебя кожа на руках нежнее, чем попка младенца, вряд ли ты ими вообще когда-то работал.
— Какая плохая ты девочка, Саша.
— Я Алекс!
— Это все хороший крем, — продолжает невозмутимо, будто и не слышит, что я уже почти в гневе. — А вот насчет моих рук я бы с тобой поспорил. У меня очень умелые пальцы — многие так говорят.
Эта его улыбочка заводит меня за грань. Я краснею, отвожу взгляд. Знаю, что проигрываю, но его бесячие глаза выворачивают наизнанку. Слава богу, не успеваю ляпнуть очередную глупость — к нашему столу подходит парень-администратор по имени Ираклий, судя по бейджу.
— Здравствуйте, Александр Николаевич. — Да Шурик он! — От лица персонала ресторана «Бонжур» рад приветствовать вас здесь сегодня. Я случайно заметил, что ваше парковочное место свободно, так, может, предложить вам аперитив? Мы как раз получили новую поставку французских вин…
Я теряюсь в потоке названий, извергающихся из администратора, и в том, как все лебезят перед мудаком. Мне хочется крикнуть им: «Эй, ау! Это же мой недоносок-сосед! Тот самый, что с тупым псом и таким же тупым чувством юмора!». Но я молчу. Потому что вижу, как на него смотрят девушки из-за соседнего стола, как бросают томные взгляды официантки. Как будто в нем запаян гребаный магнит!
Я, черт возьми, сдаюсь. Сдаюсь и признаю, что Дантес и правда хорош собой — своей этой дурацкой челкой, зачесанной наверх, которая вечно сползает ему на лоб, кристально чистыми глазами, что смотрят с насмешкой и легким прищуром, улыбкой, как у гребаного Гослинга из «Дневника памяти». Да он в обычной белой майке и кедах, которые будто бы и не ступали по этой бренной земле, выглядит как бог. Божок. Придурок, но, ладно, божественно сексуальный придурок.
Не знаю, как обозвать то, что сейчас висит в воздухе между нами, но это что-то на уровне химии — то, чему просто физически невозможно противостоять. И пока я схожу с ума, сгорая от грязных мыслишек, на стол приземляется тарелка сыра с плесенью и два бокала белого вина.
— Надеюсь, девушка оценит, — кивает в мою сторону сомелье, когда сосед толкает меня под столом.
Девушка оценила бы, если бы это был пивас. 
Делаю глоток и еле сдерживаюсь, чтобы не скривиться — жутко кисло.
— Вкусно, — вру я, а Дантес снова усмехается. 
Он просит позвать нашу официантку и предоставляет мне выбор: лосось, говядина или курица.
— Удиви меня, — отвечаю я.
Боги, я что, флиртую? 
Он кивает и делает заказ за меня. Из его рта будто заклинания на латыни вылетают — не понимаю всех этих вычурных названий блюд.
— Итак, Александра Сергеевна или просто Алекс, — заговаривает голубоглазый мудак, собственно, не ответив ни на один мой вопрос. — Мы уже выяснили, что ты выгуливаешь собак, поливаешь цветы и делаешь по четыре подхода приседаний за раз.
Эм-м, что? А это он откуда взял? 
Я стреляю в него взглядом, но Дантес рикошетом отбивает мой в сторону облизывающихся на него Офелий все за тем же соседним столом. Представляю их всех на ОКД* в шлейках и на поводках и становится чуть веселее.
— И откуда ты такая взялась? Расскажи… ну, я не знаю, на кого ты учишься, например? Или, может, ты из тех, кто в творческом поиске? Это ведь модно сейчас.
  
— Я… я бросила универ, чтобы поступить в кулинарное.
И работать здесь — но об этом я молчу, чтобы не выглядеть глупо.
— Значит, с выбором кухарки я не прогадал. Меня будет обслуживать восходящая звезда поварского дела. — Я морщусь на слове «обслуживать», потому что мой мозг работает неправильно, реагируя слишком ярко на подобные заявления мудака. — Как ты попала к Робертовне? Я знаю, что она очень придирчива к персоналу. У нас дважды охранников увольняли из-за ее жалоб.