Мастер Гравитации 3 (СИ)

Активировав своё гравитационное чутьё — точнее, импульсы, улавливающие движение и формы, — я расширил своё восприятие и обнаружил вокруг множество жизни… Мелкие существа сновали в подлеске: грызуны, рептилии; время от времени птица срывалась с ветки и взмывала в небо. Чуть дальше ощущались более крупные звери, и, полагаю, среди них немало опасных хищников.
Но такая сбалансированная экосистема означает обилие ресурсов для использования. Так что это скорее я представляю опасность для них, нежели они для меня.
Нас предупреждали, что это испытание на выживание подразумевает сотрудничество, но я вижу в нём возможность продемонстрировать действенность самодостаточности. В моём случае это действительно кажется более логичным.
В конце концов, совокупный разум моих одногруппников не внушает особого доверия. Я предпочитаю не полагаться на людей, для которых навыки выживания сводятся к умению заказать еду с доставкой.
Я подошёл к одной из скал и провёл рукой по её шероховатой поверхности, текстура которой была грубой, неприветливой. Закрыв глаза, я сосредоточился, призывая гравитационные силы под свой контроль. Сначала это было едва заметное изменение: лёгкая дрожь под кончиками пальцев. Но затем, всё быстрее и быстрее, камни начали поддаваться, крошась и сжимаясь под усилием гравитации.
Куски породы обламывались, обрушиваясь в кучи у моих ног. Пыль заполнила воздух, частицы почти залетали мне в нос и рот. Это грязная работа, но необходимая сейчас для меня.
Часы сливались воедино, пока я выдалбливал внутреннее пространство; монотонные движения становились почти медитативными. Когда солнце уже склонялось к закату, я отступил на несколько шагов и полюбовался плодами своего труда.
Передо мной раскрылась просторная пещера с гладкими, словно отполированными, стенами и потолком, достаточно высоким, чтобы стоять в полный рост. Узкий вход, легко защищаемый в случае, если местная фауна решит проявить любопытство, придавал убежищу дополнительное чувство безопасности. Это практически совершенство — насколько это возможно без участия подрядчика и шестимесячного плана работ.
Но если серьезно, пришло время привести сюда Машу и, если она пожелает, Вику. Надеюсь, они не откажутся от такого цивилизованного жилья; сомневаюсь, что кто-то к этому моменту смог достичь чего-то лучшего в этих условиях.
И не то чтобы я горел желанием делиться своим убежищем, но, по крайней мере, люди склонны считать, что общение имеет значение. Да и мелкую лучше не оставлять надолго без присмотра. Мы, конечно, на острове вдали от войн, но даже если здесь всё обойдётся, мне спокойнее, когда она у меня на виду. Тем более, неприятности находить она мастерица.
А что касается Виктории, то она очаровательная девушка, с которой приятно побеседовать. К тому же, я по глупости сморозил в самолёте кое-что нелепое перед ней, и теперь хочу показать, что на самом деле я весьма адекватный человек.
Кроме того, наблюдение за тем, как их лица меняются с самодовольных на ошеломлённые, может стать тем самым развлечением, которое мне необходимо после дня напряжённой работы.
Я направился в сторону пляжа, положив в карман гладкий камень — небольшой сувенир моих усилий. Растительность постоянно цеплялась за мою одежду, так что пришлось применить немного гравитации, чтобы раздвигать упрямые ветви.
И пока я шёл, не мог не задуматься о том, как там остальные. Возможно, они развели костёр и поют песни, блаженно не сознавая реалий приближающейся ночи в дикой природе. Что ж, реальность уже на подходе. И я буду тем, кто доставит им эту отрезвляющую новость.
В доме Долгоруковых
Высокий и стройный мужчина с глазами, сияющими холодным змеиным блеском, сидел в своём кабинете. Комната была воплощением изящества и роскоши: стены, обшитые тёмным орехом, поглощали свет, а тяжёлые бархатные шторы скрывали мир за окнами, словно отгораживая этот уютный ад от хаоса внешнего мира.
На стенах висели шедевры старых мастеров, приобретённые, возможно, не самым законным путём. В воздухе витал тонкий аромат дорогих сигар, смешанный с едва уловимым запахом старой кожи. На массивном столе из редкого чёрного дерева лежали книги в потрёпанных кожаных переплётах, многие из которых давно были запрещены и забыты.
  
Мужчина провёл изящными пальцами по гладкой поверхности стола, размышляя о том, сколько денег и связей ему пришлось потратить, чтобы отвести от себя подозрения. Харитон Борисович был его человеком, правой рукой, теневым отражением его замыслов. И теперь сеть интриг, которую они выстраивали годами, рассыпалась, словно карточный домик.
Уничтожение их кафе, служившего прикрытием для операций по устранению нежелательных лиц, оказалось болезненным ударом.
— Не думал, что буду так горевать о потере этого заведения, — горько усмехнулся он, обращаясь к пустоте. Его голос прозвучал хрипло, как скрип старых дверных петель. Внезапно, пытаясь отвлечься от истинных проблем, он с яростью швырнул хрустальный стакан в стену. Тонкое стекло разлетелось на тысячи блестящих осколков, а змеиный взгляд Долгорукова стал безумным, отражая бушующую внутри бурю. Если глаза — зеркало души, то она сейчас напоминала разбитое стекло. Однако глава Рода заставил себя успокоиться и вновь опустился в кресло, обтянутое тёмной кожей редкого зверя. Он успокаивал себя мыслью, что нервозность — привилегия тех, кому есть что терять. Но Долгоруков понимал, что причины его опасений никуда не денутся: они, словно тени, будут преследовать его повсюду.
Теперь не только полиция, но и представители тайной имперской службы рыскали в поисках разгадок случившегося в кафе. Они разобрали завалы и обнаружили то, что должно было остаться под завесой секретности: склады, полные оружия, и небольшое кладбище, скрытое в стенах подвала.
— Хорошо хоть не догадались заглянуть под ковёр в гостиной, — пробормотал он с кривой улыбкой. Его лицо побледнело, словно из него вытянули всю кровь, оставив лишь призрачную тень прежнего себя. Он глубоко затянулся сигарой, ощущая, как густой дым наполняет лёгкие и слегка приглушает терзающие мысли.
Петру Сергеевичу Долгорукову казалось, что угроза нависла над его головой, как Дамоклов меч. Он знал, что Харитон устроил всё так, чтобы Добрынин не выжил. Но тот, к его великому сожалению, остался жив. И это было не просто странным, а пугающим, и порождало множество подозрений, так как вся логика происходящего рушилась.
Долгоруков начал понимать, что Добрынин явно не тот, за кого себя выдаёт. Возможно, он нечто большее, чем просто человек. Сверхъестественное существо? Но иначе как объяснить, что тот уничтожил целое здание с самыми лучшими его Одарёнными, и при этом сам выбрался невредимым?
— Видимо, в этом мире полно чудес, — холодно проговорил Долгоруков, вставая и подходя к окну. Ночной город простирался перед ним огнями, похожими на звёзды, упавшие на землю.
Он смотрел на улицы внизу, где люди суетились, словно муравьи в разорённом муравейнике. Он чувствовал себя чужим в этом мире, где все играют по правилам, которые он давно переписал под себя. Но теперь правила менялись, и ему предстояло принять новый вызов.
Ирония его жизни заключалась в том, что, будучи мастером интриг и кукловодом судеб, он оказался пешкой в чужой игре. Злобно оскалившись на эти мысли и ударив кулаком по стене, он вернулся к столу, осознавая, что Добрынин теперь представляет угрозу лично ему. Возможно, тот даже узнал от Харитона то, чего ни одному живому человеку знать не следует.
Никто не отменял вероятности того, что перед смертью Харитона его пытали. Долгоруков не отбрасывал эти мысли, словно пытаясь собрать пазл из осколков зеркала, которое сам же разбил.
Теперь устранение Добрынина и его Рода стало делом первостепенной важности. Пётр Сергеевич решил привлечь к этому делу всех, кого только можно и нельзя.
— В конце концов, зачем нужны друзья, недруги и семья, если не для того, чтобы помогать устранять общих врагов? — подумал он с горькой иронией, снова садясь в своё массивное кресло из кожи редкого зверя.