Вечное царствование (ЛП)

Он взглянул на обезглавленное тело, как будто почти забыл о его существовании, как будто в этом зрелище не было ничего особенного, ничего нового. При этой мысли у меня участился пульс. Делал ли он это раньше? Мог ли он сделать это снова?
— Не совсем, — грубо сказал он, поворачивая один из своих клинков на ладони, когда шагнул обратно к ее трупу, пнув его так, что обезглавленное тело перевернулось на спину. Стоя над ним, он вонзил свой золотой клинок прямо в сердце вампирши жестоким, точным ударом.
Звук, похожий на падение дождевых капель, наполнил воздух, и я с искаженным восхищением наблюдала, как ее тело распадается на тысячи крошечных кусочков, похожих на песчинки, ее голова последовала их примеру, и даже капли крови запятнавшие землю, — каждая частичка ее тела превратилась в ничто, пока не осталась только кучка обугленного пепла.
Часть пыли, которая когда-то была частью вампирши, подхватило ветром и закружило в мою сторону.
Я задержала дыхание и сделала шаг назад, отпрянув от него, уткнувшись ртом и носом в сгиб локтя, не желая вдыхать ни единой крупицы ее прогнившей души.
— Ты никогда не видела, как их убивают? — он нахмурился, изучая меня почти с таким же восхищением, какое я испытывала к нему.
Я слабо покачала головой, даже моя ненависть к этому отвратительному человеку смягчилась благоговением перед тем, что он только что сделал.
— Я даже сомневалась, возможно ли это вообще, — призналась я.
Он нахмурился еще сильнее и оглядел окрестности так, словно видел их впервые, его золотистый взгляд скользил от многоквартирных домов к ржавым заброшенным автомобилям, изучая бетонные джунгли и растения, которые боролись за возвращение части старой цивилизации в свои владения.
— Какой сейчас год? — медленно спросил он, этот вопрос заставил меня замолчать, абсурдность его казалась такой неуместной по сравнению с тем, что он только что пережил.
Но когда я посмотрела в его золотистые глаза, презрение и гнев, которые я чувствовала по отношению к нему, изменились, и чистая потребность, которую я обнаружила в выражении его лица, лишила меня дара речи. Ему нужен был мой ответ. И хотя я могла бы утаить его от него, он только что спас мне жизнь. Простая правда казалась низкой платой за такой невозможный поступок.
— Сейчас две тысячи сто тридцать третий год, — подсказала я, наблюдая, как его реакция меняется от замешательства к отрицанию, а затем и к чистому ужасу. Он перевел взгляд с меня на окружающие нас руины, казалось, что он действительно смотрит на все это, пытаясь как-то подтвердить мои слова. — Почему?
Его взгляд потемнел от такой острой боли, что я почувствовала, как она пронзила и меня, когда он отвернулся от меня, чтобы посмотреть на серое небо.
— Прости меня, брат, — пробормотал он, в его голосе слышалась невыносимая мука, когда его хватка на мечах ослабла, и мир, казалось, потускнел от его слов. — Я слишком долго спал.
Ч
то-то разрывалось внутри меня на части, клинок, выкованный из ужаса, пронзал центр моего существа. Это был оживший кошмар, порожденный всеми моими худшими страхами, но холодный стальной ящик, в котором я была заперта, мог быть только реальным.
Я была прикована к жесткой металлической скамье и сидела на ней, с закованными руками и ногами в наручники, в то время как коробка дрожала и грохотала от непрерывного движения.
Я подумала о Келли с трепетом в груди, молясь, чтобы она добралась до безопасного места. Но даже если бы она сбежала, действительно ли она была бы в безопасности? Вампиры будут неустанно охотиться за ней, и теперь ее единственной надеждой было бежать как можно дальше, к безопасному солнцу. Ей нужно было затеряться в опустошенном мире за пределами Сферы и никогда, никогда не быть найденной.
Мои мысли обратились к папе, и стон боли вырвался из моей груди, когда я подумала о том, где он, несомненно, находится. Там, куда они забирали всех, кто бросал им вызов. Они отправят его в «Банк Крови» и поддерживали бы в нем жизнь, пока собирали бы его кровь. Если мы были мешками крови на свободном выгуле в Сфере, то «Банк Крови» был вампирской версией интенсивного сельского хозяйства. Хотя реальность того, что нас держат в качестве бессознательного источника пищи, подсоединенного к трубкам, не объясняла криков, которые мы иногда слышали, доносившихся ветром из этого места. Слухи о том, какими видами развлечений занимались вампиры в тени этого здания, были слишком ужасающими, чтобы задумываться над ними.
 
Только не то место. Где угодно, только не там. Пожалуйста, будь в порядке, папа.
Я металась из стороны в сторону в большом металлическом ящике, гадая, скоро ли я его увижу. Моя судьба была так же предрешена, как и его, и все, на что я могла только надеяться, — это на то, чтобы у меня был последний шанс увидеть его, — попрощаться.
Я склонила голову, чувство капитуляции зародилось в моей груди, и тяжелый вздох вырвался из моих легких. Мои мысли унеслись куда-то далеко отсюда, туда, где не существовало ничего, кроме уголков моего сознания. Туда, куда устремлялся свет, предлагая сладкое оцепенелое блаженство. Но затем воспоминание о триумфе генерала Вульфа с треском пронеслось в моем черепе, и рычание сорвалось с моих губ в знак вызова. Голову заполнил рев, который внезапно сорвался с моих губ в яростном крике. Я не сдамся.
Я била и пинала металлический пол, борясь со всей яростью бури, пытаясь освободиться из этой холодной темной клетки, но я была надежно прикована к жесткой скамье подо мной. Я позволила своему телу покрыться синяками, позволила ему болеть и взывать к свободе, в которой ему так долго было отказано, но ответа на это не последовало. Мое тяжелое положение не дало ничего, кроме выхода части тревожной энергии, текущей по моим венам, и это был выход, за который я цеплялась, отказываясь позволить своему разуму ускользнуть, потому что тогда дверь этой жестокой судьбы могла закрыться за мной навсегда. Я боролась за себя, но больше всего я боролась за свою семью, желая прорваться сквозь эти стены и найти путь обратно к ним.
Грохочущий звук завибрировал во мне, и меня отбросило в сторону на скамейке, когда коробка перестала двигаться.
— Граница штата, позвольте мне взглянуть на ваши документы, — голос прорезал воздух за металлическими стенами, и я затаила дыхание, прислушиваясь к тому, как другой мужской голос прозвучал из передней части машины. — У меня на заднем сиденье одна из Сферы «G». Она направляется в Нью-Йорк.
— Вы направляетесь на аэродром? — спросил первый голос, и я снова начала стучать ногами по полу, издавая какофонию звуков, пытаясь вырваться.
— Выпустите меня, ублюдки! — Я заорала, когда слово «аэродром» закружилось у меня в голове. Я попыталась вспомнить, чему меня учил папа, но безуспешно.
— Открой, давай посмотрим на нее.
Мое сердце дрогнуло, когда раздались шаги по твердой земле за пределами моей металлической тюрьмы, и я прокляла себя за то, что привлекла их внимание ко мне. Двери распахнулись, и на меня упал дневной свет, хотя это было не более чем смутное свечение между темными облаками. Освещая пустое пространство вокруг меня, которое было не более чем коробкой, которая, должно быть, была подвешена на высоте, потому что двум фигурам, которые смотрели на меня, не нужно было наклоняться, чтобы позволить себе поглазеть. Я никогда не видела ничего подобного в Сфере, но папа рассказывал мне о механических штуковинах, созданных людьми для путешествий, но сейчас я не могла вспомнить их названия.
Мелкий моросящий дождь висел в воздухе вокруг двух вампиров — дождь никогда не прекращался в этом жалком уголке мира.
Оба были настолько привлекательны, что у меня внутри все сжалось, пульс участился, когда я изучала их в ответ на их любопытные взгляды на меня. Пара хищников, присматривающихся к еде. Но я не была раненой оленихой, ожидающей своей смерти.