Пятьдесят на пятьдесят

Саграда посмотрела на Драйера, но ничего не сказала.
– В дневниковой записи от пятого сентября упоминается, что покойный завтракал в ресторане «У Джимми», как и каждое утро. Однако пятого сентября ресторан был неожиданно закрыт из-за утечки газа по соседству. Но никакого упоминания об утечке газа не имеется, равно как и завтраке где-то в другом месте. Только тот, кто не был там в тот день, мог упустить эти подробности и предположить, что Фрэнк по обыкновению завтракал у Джимми. Пятнадцатого сентября в дневнике делается запись об исчезновении частного детектива Бедфорда, о чем сообщалось в новостях, однако первое упоминание об этой истории появилось в средствах массовой информации только восемнадцатого сентября. Доктор Саграда, этот дневник был составлен кем-то, кто был осведомлен об общих передвижениях Фрэнка Авеллино, но был написан не Фрэнком Авеллино.
– У меня не было этой информации, когда я составляла свой отчет. Я не проверяла факты, упомянутые в дневнике.
– Нет, не проверяли. Если б вы располагали этими сведениями, когда составляли свой отчет, это повлияло бы на ваше мнение, насколько я понимаю?
Саграда заколебалась. Я предложил ей выход, не ставя под сомнение ее профессиональную квалификацию. Если она умна, то должна этим воспользоваться.
– Проверка достоверности информации в дневнике – это задача правоохранительных органов. Не моя. С учетом этой новой информации я не могу настаивать на истинности моего прежнего мнения. В свете этих новых сведений я вынуждена усомниться в авторстве данного дневника.
Несколько вздохов, тихое бормотание присяжных. Одна из обвиняемых была уже у них четко на мушке, и теперь мишень выдернули у них прямо из-под носа. Вопрос о виновности или невиновности обвиняемых стал столь же туманным, как и прежде. До моего следующего вопроса.
– Офис окружного прокурора получил этот дневник в свое распоряжение через Хэла Коэна. Мистера Коэна в настоящее время нет в живых. Мы провели некоторые расследования его финансовых операций. Вы были бы удивлены, узнав, что недавно на счет мистера Коэна был переведен один миллион долларов?
– Я не знала об этом.
– Деньги были отправлены со счета, оформленного на имя Александры Авеллино. В связи с этим возникает вопрос: кому было бы выгодно фальсифицировать дневник, указывающий на Софию Авеллино как на ту, кто регулярно травил жертву галоперидолом?
– Возражаю! – выкрикнул Драйер. – Вопрос не входит в сферу компетенции данного свидетеля и содержит призыв к домыслам.
– Ваша честь, это свидетель-эксперт, которому разрешено высказывать свое личное мнение.
– Я разрешаю этот вопрос, но будьте осторожны с ответом, – сказал Стоун.
Саграда была очень осторожна. Этот допрос мог нанести ей профессиональный ущерб. У нее не было времени как следует ознакомиться с дневником, а полиция Нью-Йорка не проверила достоверность приведенных в нем сведений. Ее единственным выходом из этого положения без единого пятнышка в послужном списке было основательно завалить дерьмом окружного прокурора и полицейское управление.
– Спрашиваю еще раз: кому было выгодно подделать этот дневник?
– Ну, наверняка Александре Авеллино. Она должна быть первым кандидатом на авторство данного дневника. В дневнике фигурирует ее сестра, и я полагаю, что он вполне может оказаться фальшивкой. А также не исключено, что Александра заплатила мистеру Коэну эти деньги, чтобы тот отнес его в прокуратуру.
Все двенадцать присяжных обвиняюще посмотрели на Александру Авеллино. Я сел. Предоставив им смотреть на женщину, убившую собственного отца.
  
Глава 48
 
Кейт
Кейт просто не могла молча сидеть рядом со своей клиенткой, даже не пытаясь ограничить ущерб, причиненный показаниями Саграды. Блок уже рассказала ей про миллион долларов, но они не упомянули об этом Александре. Все выглядело так, будто та подкупила Хэла Коэна, и ничуть не исключалось, что Коэн был убит, поскольку либо потребовал больше денег, либо собирался рассказать все полиции. В любом случае у Александры имелся потенциальный мотив для его убийства.
  
Защита Александры сдувалась на глазах. Кейт сомневалась, что вообще сможет хоть что-то сделать, чтобы остановить кровотечение из подобной раны, но для Александры это выглядело бы подозрительно, если б она не попыталась. Надо было как-то отреагировать – Александра безостановочно бормотала «нет, нет, нет» себе под нос. К ней вернулась дрожь в руках и ногах. Она достала из сумочки таблетку и проглотила ее, даже не запив. Похоже, это не помогло. Кейт должна была что-то предпринять хотя бы для виду.
– Доктор Саграда, возможно, вы слышали не все показания предыдущих свидетелей, и я просто хочу напомнить вам, что детектив Тайлер подтвердил, что после осмотра дома жертвы и квартиры моей клиентки криминалистами следов галоперидола обнаружено не было. Никаких. Вы согласны с этим?
– Согласна.
– И справедливо ли будет заметить, что сейчас вы не можете с какой-либо степенью уверенности сказать, кто на самом деле написал этот дневник?
– Думаю, что справедливо. Покойным могла быть написана какая-то часть дневника, или весь дневник, или вообще ни одна из записей не сделана его рукой.
Кейт получила все, что могла, и опустилась на свое место. Никаких встречных вопросов от Драйера. Обвинение закрыло свое дело. Флинн встал и заявил суду, что защита больше не планирует вызывать никаких свидетелей.
Последнее, чего хочет подсудимый, – это подвергнуться суровому испытанию перекрестным допросом. Нет, если у него хватит ума избежать этого. Если подсудимые отказываются от дачи показаний, это означает, что им не приходится уверять присяжных, что они этого не делали, – соответственно и обвинитель не способен порвать эти уверения в клочки.
– Я хочу дать показания, – вдруг объявила Александра.
Еще в начале дня Кейт отодвинулась от нее еще на пару дюймов. Она чувствовала необходимость в этом расстоянии. Александра была настоящим исчадием ада. Психопаткой, которая манипулировала своим отцом, убила его и обвинила в этом сестру. И забрала еще много жизней, чтобы ее так и не осудили. Кейт хотела, чтобы суд закончился – как можно скорее. Больше того: она хотела, чтобы ее клиентку осудили и засадили за решетку на очень долгий срок.
– Не думаю, что это разумно. Вам могут быть предъявлены дополнительные обвинения в попытке подкупа свидетеля. Как это вообще понимать? Вы так и не рассказали нам про Коэна.
Александра расплакалась. Кейт подумала, что, наверное, ее клиентка способна лить слезы и устраивать истерики, словно открывая и закрывая водопроводный кран.
– Я хотела, чтобы он сказал правду… Он сказал, что иначе поедет к Софии за деньгами, и кто из нас ему заплатит, на стороне той он и будет – либо скажет, что дневник настоящий, либо подделка. Я-я-я очень, очень сожалею! Он просил меня не говорить об этом моему адвокату.
– Доказывать вашу вину – дело обвинения. Если Драйер уничтожит вас на встречном допросе, вы просто сделаете за него его работу. И если расскажете об этом суду, вам определенно предъявят новые обвинения. Давайте оставим это на усмотрение присяжных.
– Вы уверены? – спросила Александра.
– Уверена. Я думаю, что у ваших показаний больше отрицательных сторон, чем вы можете себе представить. Это будет выглядеть некрасиво. И это даст Драйеру преимущество – вы будете единственной из подсудимых, которую он сможет обвинить лично, и единственной, кого он сможет порвать на куски.
Кейт наблюдала, как в голове ее клиентки крутятся шестеренки. Расчеты, подгоняемые страхом. Пять секунд… Десять… Прикусив влажную губу, Александра глянула в сторону присяжных. Двое присяжных уставились на нее в ответ. Кейт изо всех сил старалась оценить эти взгляды. Смотрели ли они на ту, которую считали невиновной, или же ждали своего шанса покарать убийцу? Кейт предположила, что они смотрели на Александру так, как десятилетний ребенок смотрит на тигра в вольере: с некоторым восхищением, за которым скрывается понимание того, что эта тварь способна убить.