Пятьдесят на пятьдесят

– Детектив Бретт Сомс, – представил его обвинитель.
Кейт пролистала свой блокнот в поисках записей, отмеченных розовыми липучими закладками. Пока искала нужные страницы, услышала, как Сомс выходит вперед. Она узнала его с той ночи убийства, когда только познакомилась с Александрой в допросной. Тогда на нем была реально жуткая желтая рубашка. Рубашка была настолько ужасной, что прочно застряла в голове – настолько отстойной она была.
Сомс был высок, лет пятидесяти пяти, с густыми седеющими волосами. Желтой рубашке был предоставлен выходной, но замена выглядела ненамного лучше. На нем были темно-синий костюм и зеленая рубашка с галстуком в бело-голубую полоску. Смотрелся этот ансамбль несколько диковато. Кейт даже подумала, уже не дальтоник ли он. Когда Сомс поднял со стола Библию, Кейт заметила на безымянном пальце его левой руки вдавленный беловатый след. До совсем недавнего времени детектив постоянно носил обручальное кольцо. Логично – ни одна супруга не позволила бы своему мужу выйти из дома в подобном костюме и галстуке.
Как только Сомса привели к присяге, судья Стоун предложил ему сесть, а затем не спеша убедился, что у детектива есть вода и все остальное, что ему требуется, чтобы удобно устроиться на свидетельской трибуне.
Чтобы дать свидетелю немного освоиться, Драйер задал ему несколько простых вопросов касательно стажа службы в полиции и его опыта в качестве детектива. Опыта Сомсу было не занимать. Он проработал в отделе убийств почти пятнадцать лет. Это было его далеко не первое судебное родео.
– Детектив, как и при каких обстоятельствах полиция впервые узнала об этом преступлении? – перешел к делу Драйер.
– Обе обвиняемых позвонили в службу «девять-один-один» со своих мобильных телефонов, – ответил Сомс. Произнося эти слова, он повернулся к присяжным, адресуя им свой ответ. Он не улыбался, даже не пытался выглядеть дружелюбным по отношению к ним. Сомс показался Кейт честным полицейским, который оказался здесь, чтобы просто выполнять свою работу и рассказывать все как есть. Не свидетель, а просто мечта с точки зрения обвинения.
– Ваша честь, я думаю, что в данный момент было бы разумно дать присяжным послушать эти звонки в службу спасения, – предложил Драйер.
– Я согласен – а как вы, детектив, не против? – отозвался судья.
Кейт никогда еще не видела, чтобы судья был настроен настолько прополицейски. Ты можешь получить сколь угодно высокие оценки на экзамене в адвокатуру, можешь знать назубок все законы и прецеденты и успешно пройти через все инсценированные судебные процессы, которые тебе там устраивают, но ничто не подготовит тебя к чему-то подобному. Даже если твои аргументы абсолютно точны с точки зрения фактов и закона, ты все равно можешь проиграть перед предвзятым судьей. Таким был теперь реальный мир.
Драйер дал знак одному из своих ассистентов, а Кейт отложила ручку и прислушалась, пока с громким «пум!» не включилась система громкой связи и не стала проигрываться первая запись.
Это был вызов, сделанный Александрой.
Блок открыла скоросшиватель и принялась читать расшифровку параллельно с аудиозаписью. Александра натужно сглотнула и закрыла глаза, услышав свой собственный голос и страх, который сквозил в каждом ее слове, как толстая золотая жила в гранитной скале.
Присяжные тоже слушали, и Кейт внимательно наблюдала за ними. Они впитывали каждое слово.
Запись драматично оборвалась, когда диспетчер потерял Александру на линии, не зная о ее судьбе.
– И второй звонок, пожалуйста, – попросил Драйер.
Это был вызов Софии, который поступил в службу «911» почти через минуту после звонка Александры. Дрожь в голосе Софии показалась Кейт вполне реальной. Если б ей пришлось оценивать оба звонка, она бы сказала, голос Софии по телефону был более напуганным.
Закрыв скоросшиватель с расшифровками обоих звонков, Блок скрестила руки на груди и откинулась на стуле, наверняка придя к такому же выводу. Голос Софии звучал более правдоподобно.
Впрочем, Кейт не сомневалась, что страх ее клиентки в тот момент тоже был вполне реальным – это просто означало, что София лучше умела притворяться.
  
– Детектив Сомс, вас вызвала на место происшествия группа быстрого реагирования полиции Нью-Йорка?
– Да, – ответил тот. – Бойцы группы уже оцепили дом и непосредственно место преступления. Учитывая, что обе находящиеся в доме женщины были все в крови и обе утверждали, что убийство совершила другая, сотрудники полиции, прибывшие на место происшествия, взяли обеих под стражу. Когда я сам прибыл туда, обе подсудимые уже были задержаны и им зачитали их права. Затем я поговорил с обеими женщинами.
Ручка Кейт, которая летала над блокнотом, фиксируя каждое слово показаний детектива Сомса, внезапно замерла на месте.
До этого он не сообщал о каких-либо разговорах с обвиняемыми на месте преступления. Этого не было в его письменных показаниях, предоставленных защите. Это было что-то новенькое. Она бросила взгляд на Эдди и увидела, как у него сжались челюсти и заиграли желваки. Он тоже не ожидал чего-то подобного.
Они с ним оба оказались на неизведанной территории.
– С кем из сестер вы поговорили первой? – спросил Драйер.
– Я поговорил с Александрой Авеллино.
– И что она вам сообщила?
Прежде чем отвернуться от Драйера и огласить свой ответ присяжным, Сомс мельком глянул на Кейт. Она сразу же поняла, что дело плохо.
– Могу я свериться со своими записями? – спросил он.
Судья и Драйер кивнули. Сомс полез в карман пиджака и достал свой рабочий блокнот. Копию записей в нем Кейт не предоставили, и она сомневалась, что Эдди их тоже видел.
– Александра сказала: «Арестуйте эту суку. Она убила моего отца. Она убьет меня». Я записал это, а затем поговорил с Софией Авеллино.
– И что сказала София Авеллино?
– Она сказала: «Вы должны арестовать Александру, это ее рук дело. Она – зло. Она разрушила всю мою жизнь».
Драйер кивнул.
Все оказалось не так плохо, как поначалу подумалось Кейт. Обвинения вроде как отменяли друг друга – но только пока что.
– Прежде чем мы поговорим о месте преступления: я заметил, что, когда вы разговаривали с обвиняемыми на месте преступления, ни София Авеллино, ни Александра Авеллино так и не спросили о состоянии их отца. Вы сказали кому-нибудь из них, что он мертв?
– Нет, не говорил.
– И в какой-либо момент, будь то на месте преступления или в отделе полиции во время допроса, интересовались ли София Авеллино или Александра Авеллино текущим состоянием здоровья их отца, насколько вам известно?
– Нет, сэр. Не интересовались. Думаю, они уже знали, поскольку…
– Возражаю, – перебила его Кейт. – Предположения данного сотрудника полиции не являются доказательством. Он выступает здесь не в роли свидетеля-эксперта.
Кейт уже согнула колени, собираясь опуститься на свое место – ее возражение было четким, точным и стопроцентно обоснованным, когда она услышала ответ судьи Стоуна:
– Отклоняется.
Кейт опять выпрямилась.
– Ваша честь, свидетель высказывает предположения касательно…
– Мисс Брукс, – перебил ее Стоун, – я понимаю, что вы не слишком хорошо знакомы с судебной процедурой, но решение касательно вашего возражения принято окончательно и обжалованию не подлежит. Это очень опытный детектив из отдела по расследованию убийств, который, вне всякого сомнения, присутствовал на сотнях мест серьезных преступлений и беседовал с тысячами людей на этих местах в течение своей выдающейся карьеры. Если он желает высказать свое мнение по этому вопросу, суд это только приветствует.
Кейт почувствовала себя пятилетней соплячкой. Знать правила и ожидать, что судья будет соблюдать их в реальном мире, – это две совершенно разные вещи. Ей придется быстро учиться.
– Простите, детектив, не могли бы вы повторить свой ответ? – попросил Драйер.
– Да. Всякий раз, когда мы разговариваем с родственниками жертвы, они, по моему опыту, обычно хотят знать, жив ли еще близкий им человек. И не важно, насколько серьезно он ранен – это всегда первое, о чем они спрашивают. Они очень надеются, что их любимый человек все-таки выжил. В данном случае было необычно, что никто из сестер не спросил, жив ли еще Фрэнк. Очень необычно. Я думаю, это потому, что обе уже знали, что он мертв.