Директива: Расширить! (СИ)

Если же обобщить и подвести краткий и ёмкий, но полный смысла итог, то для экипажей странное начиналось с того, что им вдруг приходила гениальная идея кого-нибудь замучить и украсить выдуманными письменами, а заканчивалось волной вымывающего остатки мозгов удовольствия, продиктованного многократно усиливающимися ощущениями, повторения которых им хотелось больше всего на свете. Кое-кто даже мазохистничать в таком состоянии начинал, хотя «в здравом уме» боль не переносил напрочь.
С цийенийем же общалось всего несколько «подозрительных» разумных, в числе которых оказался и Сокол. И только с последним беседы отнимали дольше минуты-другой.
Зацепка, вроде бы, да только с безголового трупа не спросишь: некромантию коммодор не практиковал, хоть ему и казалось, что волшебство и магия из художественных произведений как никогда близки к получению своего воплощения в реальности. Была ли эта смерть Сокола, попавшего «на ковёр» к Каюррианцам, совпадением, или его, как единственного ценного свидетеля, угрохали с разгона об скорого на расправу и способного чуять неприятности Хирако — большой вопрос, ответ на который у Каюррианцев пока отсутствовал.
— Итак… — Ступив под высокие, — для космического корабля, — своды зала, в котором местные проводили свои вечеринки, гулянки и прочая-прочая, Хирако деловито огляделся, в конечном счёте повернувшись к тем, кого он сюда и привёл. — Ваша задача на сегодня — осматривать помещения, в которые я вас буду приводить, и записывать свои наблюдения. Всё интересное, любопытное, подозрительное и странное вы должны отмечать в выданных вам планшетах. Совещаться и подглядывать друг у друга запрещено. Покидать помещение в одиночку запрещено. Вопросы? Нет? Замечательно. Приступайте!
Если Каюррианские офицеры и чиновники сразу разбрелись по залу и принялись за работу, то бывших слуг и работников вольных торговцев охране пришлось подгонять разве что не пинками, не опуская, впрочем, стволов автоматов. Хирако опасался повторения выкинутого Соколом фортеля, и потому на каждого «чужого» разумного взял по отдельному бойцу сопровождения. Для спокойствия.
На руку спокойствию коммодора играло то, что сам зал не то, чтобы располагал к попыткам бегства, да и спрятаться тут было негде. Простор соседствовал с нелепо разбросанными по пространству койками, столами, приспособлениями для курения разнообразных и не всегда безопасных смесей и постаментами для «гвоздей программы» — была у Сокола уникальная забава, перешедшая и к Пепериччи, как к самому близкому его другу.
Эти двое регулярно выбирали среди своих рабов или просто наёмных работников самых, на их подавленный препаратами взгляд, красивых и представительных, после чего украшали, облачая в лучшие одежды, надевая на них лучшие украшения… и заставлял долгими часами стоять на постаментах, изображая статуи.
С одной стороны, это было не самым странным, и уж тем более не самым жутким хобби для разумных их богатства, но с другой — «памятники» слишком часто оказывались среди жертв, коих за менее, чем две недели набралось аж двадцать семь. А выжившие, — «памятники», а не выжившие в целом, — по пока неясной причине заставляли чутьё коммодора вставать в стойку, пусть и не так сильно, как тот же Сокол за миг до встречи его черепа с пулей.
И именно из них Хирако набрал «добровольцев» для этой прогулки по яхте.
Зачем? Чтобы подтвердить или опровергнуть эффективность своего чутья, заставив некую выборку «потенциально одарённых» осмотреть те же места, что осмотрел он. Укажут на уже известные подозрительные объекты — хорошо. Не смогут… значит, коммодор попробует ещё раз, но уже с другими разумными, а то и в «лабораторных условиях» — заводя их сюда по-одному, а не скопом. Есть у разумных существ неприятная особенность: подсознательно или сознательно стараться не демонстрировать ничего странного.
А ощущения, исходящие от найденных коммодором и оставленных в зале объектов, были именно что странными, неестественными…
Хирако, убедившись в том, что его подопечные проследовали дальше по залу, хмыкнул и неспешно подошёл к одному из постаментов, припав перед ним на одно колено и проведя широкой ладонью по гладкой поверхности.
  
Пыли не было, да и едва ли она могла быть: материалы и технологии в, казалось бы, примитивной тумбе использовались достаточно продвинутые. В поверхности постамента — отверстия индивидуальной системы кондиционирования «экспоната», а сверху, на потолке, вентиляционная решётка, почти что скрытая за аляповатыми объёмными узорами. Что-то подобное наверняка применяли в музеях, но коммодор не мог сказать точно: очень уж редко, да и очень давно он бывал в подобного рода центрах культуры и отдыха.
Дроиды Про не нашли в постаменте ничего интересного или хоть сколько-нибудь выделяющегося, но коммодор сразу, сходу понял, что эта тумба не так проста. И приведённые полчаса тому назад разумные-недосоколы подтвердили его выводы. Практически все они так или иначе своим ходом приходили к этому постаменту, останавливаясь перед ним и что-то записывая. Не обделили они вниманием и прочие подозрительные места, игнорируя обычные, что несказанно радовало коммодора.
Раньше он был такой один на все Каюррианские вооружённые силы, а теперь нарисовалось как минимум одиннадцать разумных, могущих выполнять роль своеобразных детекторов. В теории, конечно же. А если у Про получится реализовать эту же функцию в металле, то всё вообще станет замечательно… опять же, в теории. Насколько безопасно вообще нахождение рядом с одарёнными, с учётом произошедшего с Соколом, ещё только предстояло выяснить.
Не выяснять и просто игнорировать этот вопрос было опасно, и в этом мнения Лорда Про и всех его приближённых совпали полностью. Разве что «киборг» считал правильным до поры не поднимать шума, в то время как оба коммодора и Тиранис высказались за посвящение в проблему если не вообще всех состоящих на службе разумных, то хотя бы руководителей старшего и среднего звеньев. Просто потому, что скрыть подобные «странности» было едва ли возможно, если, конечно, каждый обнаруженный коммодором одарённый индивидуум впоследствии имел хотя бы десятипроцентный шанс что-то, да устроить.
А если такие одарённые могут легко попасть под влияние кого-то вроде скрывшегося цийенийца, то игнорирование приведёт к беде, гарантированно. Это ведь очень благодатная почва: заготовки под диверсантов, которых никто не инструктировал и о которых в лучшем случае слухи ходят.
За такими мыслями Хирако провёл последующий час, по истечении которого все потенциально одарённые, — хотя сейчас первое слово можно было и отбросить, так как все они, фактически, доказали наличие зачатков способностей, вычленив фонящие вещи и объекты среди всех прочих, — уже не знали, куда себя пристроить. Параллельно с тем коммодор успел добиться несколько более детального восприятия несчастного и облапанного со всех сторон постамента, но и только. Дальнейшие попытки понять, что с ним не так, оказались бессмысленны в силу отсутствия знаний по «предмету».
Хирако банально не мог определить функциональность тумбы, подозревая, что для начала надо водрузить сверху кого-то подходящего, и при этом пользуясь старым-добрым методом перебора. Инструкций-то к тумбе не положено.
— «Хотя… всегда можно спросить Пепериччи. Он принимал в этом участие, а значит может знать, по каким критериям Сокол проводил отбор. Нужно отослать к нему кого-то харизматичного и безобидного…». — Подумал коммодор, пока вся его несметная рать шагала к следующему залу. Его самого Пепериччи теперь, к сожалению, боялся до дрожи, так как именно Хирако застрелил Сокола. И как застрелил! Даже Тиранис проняло, а ведь её мужчина считал всецело соответствующей своей фамилии женщиной. — Аол, задержись!
Обозначенный юноша остановился на полпути, развернулся и почти что подлетел к коммодору, глядя на того пылающими энтузиазмом глазами. И начал негромко, так, чтобы остальные не услышали:
— Коммодор, вы тоже это чувствовали⁈ Эти субъективные перепады температур, размытие внимания, шорохи?..