По краю каменного сердца (СИ)

– Старайся смотреть куда идёшь, – спокойно сказал потерпевший, после продолжая ход за своим товарищем.
– А ты постарайся увидеть хоть что-то, чмошник одноглазый, – выпалила она и плюнула в спину парню.
Дин остановился. Подошва подло издала скрип из-за трения с полом. Медленный поворот головы, разъярённый взгляд, на момент перепуганная нахалка. Экспозиция была что надо. Иватани мысленно уже впился ей в глотку и разорвал на части, отделив пустую голову от хрупкого тела. Тяжело сдерживаться, когда тебя до одури раздражают хамоватые люди и в частности дети. В большей степени дети. В данной ситуации основное действие сдерживало именно положение. Нельзя было срываться прямо перед дверью комиссии, рядом с которой также был расположен кабинет директора. Было бы достаточно комично, если человек, пришедший устраиваться на педагога, вмочил бы ребёнку сразу после собеседования. Оставалось лишь душить своих демонов и надеяться, что руки не обретут свой разум.
И только Иватани решил оставить сей инцидент, как зачинщица схватилась пальцем за край глазницы и оттянула её вниз, показывая внутренности века.
– Буэ-э, – протянула она в точности, как самый настоящий ребёнок.
На лбу Иватани, казалось, захрустели вены. Ему хотелось развернуться и прописать самый сочный апперкот из всех возможных, однако девка в тот же миг исчезла, пройдя прямо сквозь стену в кабинет директора.
– Дин? Ты в порядке? – Атсумэ спустился на землю и встал рядом.
– Угу. Пошли отсюда.
– Тебя аж трясёт.
И правда. Руки парня потряхивало. Они хаотично сжимались в кулаки, мельтешили пальцами и светили тянущимися под кожей сухожилиями и костями. Это было одной из его стародавних привычек. С самого детства, когда у одноглазого начинались приступы агрессии или раздражения, его руки начинали сеанс броуновского движения. Он физически не был в состоянии держать себя в руках, так что оставалось ждать, пока тело успокоится.
– Давай, может, в кафе посидим? Думаю, тебе станет полегче.
– Даже не знаю. Расскажешь за чашкой кофе, с каких пор ты лижешь бабкам?
– Пошли, давай, тело ты несчастное, – Тсу зашёл Дину за спину и принялся толкать его в лопатки, дабы тот хоть немного ускорил шаг.
– Вот что с тобой делать, – запричитал одноглазый, специально наваливаясь всем весом на товарища.
– Слушать и любить, большего не прошу. Какой ты тяжёлый… – жалобно прокряхтел Кьюсэ, стараясь удержать Дина.
Покинув институт, парни направились бесцельно бродить по улицам. Обычные прогулки с недавнего времени вошли в привычный цикл повседневности Дина. После того случая с отцом, он начал чаще отказываться от заданий, вследствие чего удавалось уделять время своей любимой Каэдэ и своему бесячему товарищу, с которым он иногда прогуливался после простых миссий. Жизнь постепенно становилась всё больше похожей на людскую. Приземлённость действий не могла не радовать Дина. Тяжело оставаться в ладу с собой, когда единственное, что ты делаешь – убиваешь людей. Единственная причина, по которой Иватани ещё держится на плаву – это его отношение к некоторым вещам. Он смотрит на убийства как на работу, а на жертв – как на рудимент. Его совсем не терзает совесть за совершённые грехи, поскольку в его представлении он помогает людям и одновременно с этим дарует покой своей матери. С каждым убитым, Иватани всё больше убеждается в том, что его любимой мамочке становится легче. В какой-то степени это было равно вере в того же бога. Надеяться, что твои действия как-то сказываются на давно умершем человеке – не более, чем глупость и наивная инфантильность. И тем не менее, именно эта вера помогает идти дальше, а не сидеть на месте в ожидании смерти.
Разговор не спеша шёл своим чередом. Дин и Атсумэ болтали на отвлечённые темы, вроде просмотренных сериалов или пройденных игр. Что уж говорить, несмотря на их род деятельности – они всё ещё подростки. Им до сих пор интересно погружаться в фантастические истории, которые им дарует мир игровой индустрии. Всё это так или иначе присутствовало в их жизни и являлось достаточно интересной темой для обсуждения. Ещё до инцидента с мамой, Дин мечтал окончить школу и пойти в институт, дабы обучиться ремеслу режиссёра. Его искренне привлекали все тонкости построения цельного продукта. Процесс постпродакшна завлекал его не хуже красиво одетой Каэдэ, что тянется к нему за очередным поцелуем. По этой причине Иватани многое смыслил в мире режиссуры, сценариев и актёрского ремесла. Уж ему-то точно было что рассказать Кьюсэ. В свою очередь для Тсу это было развлечением. Ему редко удавалось вывести своего недо-друга на разговор, ибо тот вечно сухарился или начинал бухтеть. Увидеть Дина, активно обсуждающего интересные для двоих темы – невидаль, какую не сыщешь. Видимо, до момента, когда Дин искренне назовёт Кьюсэ своим другом, должно пройти ещё какое-то время. И синевласый был готов подождать.
 
Прогулка прервалась на моменте, когда в мирной толпе затесались достаточно сомнительные личности. Несколько людей в капюшонах пристраивались за спиной прохожих и спустя пару секунд переходили к следующим. Карманники, скорее всего. Иватани пригнулся и как можно тише прошептал Тсу на ухо о ворах, что шли впереди.
– Ты бери тех трёх, что идут справа. Они помельче. Я займусь тем бугаём слева. Встретимся здесь, когда закончим. Если что – звони.
– Договорились. Рассчитываю на тебя.
– Дуй уже. И смотри, не задень никого из гражданских.
Тсу натянул на лицо ворот своего плаща, в то время как Дин достал из кармана свою излюбленную чёрную маску. Закрепив её за ушами, он сунул руки в карманы и отделился от напарника, начиная огибать толпу с фланга. Вор, что до сего момента вальяжно и непринуждённо очищал карманы, засеменил в противоположную сторону, начиная постепенно растворяться в толпе. Дин ускорил шаг и стал догонять преступника, однако тот по непонятной причине обернулся и заулыбался во весь рот, хитро прищурив глаза. Это позволило запомнить его отличительную черту – пышную седую бороду. Неужели пенсионер настолько недоволен своими ежемесячными выплатами? Почувствовав неладное, Иватани решил отложить вежливость и мчаться напролом, то и дело расталкивая или перепрыгивая прохожих. Виновник же, в свою очередь, тоже оказался не пальцем исполнен. Рванув что было сил в противоположную сторону, он отрастил на спине несколько щупалец, что порвали кофту и сразу же стали служить ему дополнительными ногами. Его скорость уже была отнюдь не человеческого предела. Дин буквально не имел сил, чтобы его догнать. Выжимая из себя доступный максимум, парень нёсся через перекрёстки и мостовые, в надежде хотя бы не упустить осьминога из виду. Единственное, что хоть как-то замедляло вора – люди. По неизвестным причинам, он старался изо всех сил, дабы не задеть прохожих, а потому постоянно менял вектор направления, отталкивался от зданий и тормозил. Это было более чем странно. Неужели такого человека должны заботить чужие жизни? С такой силой он мог без каких-либо усилий снести каждого на своём пути. Что-то здесь не ладилось.
В один момент старик свернул в узкий переулок и Дину пришлось ускориться ещё сильнее, чтобы тот ненароком не свернул на очередном углу, оставив парня гадать где конкретно, ибо происходить это будет явно вне зоны его видимости. Лёгкие уже разрывались из-за перенапряжения. Горло обжигало до нестерпимого едкой смесью кислорода. Ноги несли тело сами по себе, основываясь лишь на инстинктах механических движений тела. Затяжные забеги – это точно не про Дина. Завернув за угол, он уже хотел было остановиться, думал отпустить этого ворюгу и послать его к чёрту на кулички, однако судьба преподнесла подарок. Велосипед. Он врезался в Иватани на полной скорости, будучи запущенным тем самым осьминогом. Свалившись на землю, парень несколько раз прокатился по наждачке в виде асфальта, ободрав себе все ладони. Еле как подняв голову, он заметил всё того же старикана, что не торопясь приближался к нему. Встав прямо над головой, он присел на корточки и одной рукой перевернул Дина на спину.