По краю каменного сердца (СИ)

– Падай! – закричали позади.
Свалившись на пол, одноглазый накрыл голову щитом, после чего прямо над ним пронёсся смерч из различного мусора, который разодрал все обои, сорвал люстры и раздробил потолок, штукатурка которого осыпала укрывающегося на полу парня. Минувший хаос позволил продолжить наступление, ибо выстрелы прекратились.
– В порядке? – поинтересовался подоспевший Тсу.
– Потом попиздим, догоняй их! – рявкнул Дин, стартуя из положения лёжа.
Остаток коридора ему удалось миновать столь быстро, что япошки за углом не успели даже перезарядиться. Кинувшись на того, что стоял поблизости, Иватани пробил ему мае-гири в живот с разбегу, отчего тот свалился на своего товарища, который в последний момент успел отскочить и вскинуть уже заряженный автомат. Зажав гашетку, якудза стал поливать Дина продолжительной очередью, однако все пули зависали в воздухе прямо перед Иватани, который выставил перед головой локти, прикрывая своё самое уязвимое место. Позади парня, вытянув ладони вперёд, стоял Кьюсэ, который и защитил своего товарища от пары десятков дырок. Когда же магазин опустел, а мужчина пустился наутёк, Дин в два счёта догнал его и повалил на землю, заламывая тому руки по самые лопатки, да так, что хруст расслышал даже Атсумэ, который не особо торопился сближаться, ибо принялся обезвреживать предыдущего якудзу, которого одноглазый сбил с ног.
– Деньги где?! – крикнул Иватани, вдавливая япошку лицом в пол. – Где, сука, деньги, я тебя спрашиваю!
– Да какие деньги?! – истошно вопил потерпевший, ибо чувствовал, что его руки сейчас вот-вот сломаются.
– Которые вы со всех подряд трясёте! – Дин несколько раз приложил по затылку преступника кулаком, предварительно убрав с него каменный покров, чтобы ненароком не убить раньше времени.
– Откуда мне знать?! Только глава знал, но он уже мёртв!
– Тогда сам найду. Последние слова?
– Нет! Нет, не убивай меня, прошу! У меня две дочери, умоляю тебя! – в два раза громче, чем прежде, стал кричать японец, брыкаясь под весом Иватани, который встал на него коленом.
Подошедший Атсумэ оглянул мужчину со стороны и положил руку Дину на плечо, привлекая к себе внимание.
– Может, отпустим его? Две дочери всё-таки… – стыдливо предложил Тсу.
– Я только что десять человек положил, и за них ты чё-то не трясся. Что за лицемерие?
– Не знаю… Просто жаль его.
– Прошу, прошу! Они совсем маленькие!
– Да заткнись ты, блять! – крикнул Иватани, поднимая мужчину с пола.
Взявшись за его шею, он с грохотом приложил бедолагу о стену, отрывая его ноги от ковролина. Перепуганный мужчина схватился за каменную руку обеими ладонями, однако хватка у одноглазого была абсолютно непоколебима.
– Вы мне противны, – процедил Дин, убирая каменный покров с лица и головы. – Не хотите зарабатывать деньги, как все нормальные люди, и занимаетесь грабежом и рэкетом. Думаешь, твои дочери обрадуются, когда узнают, что их папаня трясёт пенсионеров на бабки и снимает скальп с голов тех, кто не может вернуть долг?
– Умо…ляю… – задыхался посиневший преступник.
– Дин! – Атсумэ попытался остановить напарника, однако Иватани грубо оттолкнул его рукой.
С немалым усилием кинув почти что задохнувшегося японца в противоположную стену, Дин поднял с пола автомат и сдёрнул у него магазин, после доставая новый из кармана уже задержанного якудзы.
– Вы нелюди, которых нужно истреблять, как скот, – вставив магазин в шахту, он дёрнул затвор и одной рукой направил ствол на голову лежачего преступника. – Будь моя воля, вы бы мучились каждый свой день до самой смерти, – резкий звук выстрела оглушил всех присутствующих, а в голове живого мгновение назад мужчины образовалась дырка. – Но у меня нет ни денег, ни возможности, чтобы вы так страдали. Тем не менее, я не садист. Я прекрасно понимаю, что у каждого есть семья, есть любящие, есть родители. Но знаешь, кто этого не понимает? – Иватани приблизился к сидящему у стены япошке, который до сих пор переводил дух, ибо не мог отдышаться после столь жёсткого удара о стену. – Вы.
 
Несколько последовательных выстрелов перебили ноги страдальца, коридор наполнился истошными криками боли и жалобным мычанием. Якудза схватился за отстреленные ноги и зажмурился, скалясь от боли и не зная, куда себя деть. Острая, жгучая боль пронзила его не только в ногах, но и по всему телу, которое тут же повысило свою температуру в ответ на столь серьёзные ранения. Прервал показ мук Дин, который откинул автомат в сторону и присел рядом с пострадавшим, хватая того за щёки и активно тряся вперёд-назад.
– Заткнись, заткнись, нахер, завали свой рот, – холодно говорил он, пока бедняга пытался хоть как-то унять свои возгласы. – Послушай сюда. Можешь считать, что у тебя сегодня второй день рождения, ибо ты первый, кого я пожалею. Ползи к своей семье и проси прощения за всё содеянное, ты понял меня? И клянусь, сука, всем живым, если я узнаю, что ты снова начал вытворять какую-то херню, то я приду за тобой в этот же день. Можешь даже не молиться, от меня тебя бог не спасёт, ведь если бы он хотел, чтобы ты жил, то не создал бы меня.
Оставив подранка вытекать, Дин недовольно фыркнул и направился к Атсумэ, предварительно пройдясь прямо по свежим ранам несчастного. Хлопнув товарища по плечу, Иватани снял с себя всю броню и облегчённо вздохнул, ведь груз с плеч наконец спал и можно было дышать полной грудью.
– Ты же сказал, что не нужно никого убивать… – подал свой тихий голос Кьюсэ.
– Тебе. Заставлять я тебя не буду, это личный выбор каждого. Лично я не хочу, чтобы они опять кого-то замочили.
– Нельзя убивать людей, Дин! Мы тут для этого! Мы должны останавливать их, чтобы они никого не убивали. Не надо опускаться до их уровня!
– Тебе приятно думать, что их будут хранить в тюрьмах за счёт налогов, которые ты платишь? Мне вот не особо. Тем более, что когда они откинутся, то продолжат заниматься тем же самым. Уже проверяли.
– И скольких ты уже убил? – боязно спросил Тсу, складывая руки в карманы плаща.
– Если не ошибаюсь, то девятерых.
– За всю жизнь?
– За сегодня, придурь.
На лице синеволосого друга образовался ужас. Он остановился и сделал шаг назад, смотря на Дина, как на самую настоящую опасность.
– Ты что… совсем не боишься этого?
– В каком смысле? – устало уточнил одноглазый, садясь и принимаясь шмонать труп под собой на наличие чего-то дорогого.
– Разве ты не теряешь человечность, отнимая жизни других?
– Не делай из меня маньяка. Это моя работа, а не развлечение. Я терпеть не могу трупы, – несколько раз дав щелбан мёртвому якудза, сказал Дин. – Считай, уже больше года этим занимаюсь, но до сих пор не могу привыкнуть, что люди – это просто куски мяса.
– Ты что, не можешь просто прекратить, если тебе это не нравится?
– А кто ещё будет этим заниматься? Ты? Полиция? Спасители? Всем глубоко срать. В тюрягу закинут, да и дело с концом. Я же вырываю проблему с корнем. Во мне геройского куда больше, чем в этих ряженых клоунах с дебильными именами.
– Ты не вправе это решать.
– Да что ты говоришь, добрячок мой. Раз ты такой охереть миролюбивый, то почему не шёл целоваться с этими мудаками? Даже не так. Зачем ты убил одного такого в поезде? Что, тогда тебя мало волновали твои принципы? Правильно, блять, – зло рыкнул одноглазый, поднимаясь и твёрдо тыча пальцем в грудь Кьюсэ. – Потому что ты спасал себя. Только себя, заметь. А я спасаю и себя, и всех остальных. В долгосрочной перспективе, попрошу заметить.
Опустив голову, Тсу прикрылся воротом от плаща и притих. Скорее всего, Дину стоило говорить с ним менее агрессивно, но ситуация попросту не позволяла такой роскоши. Тяжело спокойно говорить в разъярённом после боя состоянии. Молча уйдя после разговора, Иватани осмотрел все оставшиеся комнаты, после чего добил без особых колебаний каждого выжившего, которого удалось найти. На эту зачистку от начала до конца ушло около пятнадцати минут, но сил это отняло всё равно прилично.