Пленница сновидений

— Я забрала Леонору к себе, — без предисловий заявила она.
— Но ведь только начало третьего, — заволновался Франсуа. — Что случилось? Она заболела?
— Нет, не заболела. Сейчас она спит. — Марина перегнулась через живую изгородь, разделявшую их участки, и заглянула в окно. — В целости и сохранности лежит на диване у меня в гостиной.
— Черт побери, что стряслось? О Господи, а меня не было рядом!
Одной мысли о том, что в его отсутствие Леоноре угрожала какая-то опасность, было достаточно, чтобы он забыл обо всем на свете.
— Такое случается, — сухо заметила Марина. — Родители не могут находиться с детьми двадцать четыре часа в сутки.
— Так что же все-таки произошло? — спросил Франсуа.
— Она постучала в мою дверь примерно час назад. Сначала она заглянула домой, увидела, что вас нет, и, как сделал бы на ее месте всякий разумный ребенок, пришла ко мне.
— Но почему она ушла из школы?
— Чтобы выяснить это, понадобилось немало времени, — призналась Марина. — Она была очень тихой и подавленной. И хотела только одного — сидеть на кухне с собакой на коленях.
Марина вспомнила, как ее ошеломило бледное, потрясенное лицо девочки. И последовавшее за этим зловещее молчание: за полчаса Леонора не произнесла ни звука.
— Я не стала мешать ей обниматься с собакой. Когда пришло время, она сама заговорила.
— И что же?
— Рассказала любопытную историю, Про свою учительницу, мисс Пич. — Франсуа негромко чертыхнулся. — Видно, мисс Пич наделала немало шуму, упав в обморок в середине урока. Леонора пошла за директором.
— Ну, и?..
— Та вызвала «скорую помощь», и мисс Пич увезли. Леонора хотела побежать за машиной и помахать рукой. Но мудрая директриса не позволила. Мудрее всего на свете соблюдать осторожность, не так ли?
Марина возвела глаза к небу. Детская отзывчивость была ей дороже здравомыслия взрослых.
Франсуа похлопал глазами, а затем засмеялся:
— Могу себе представить эту сцену! Конечно, Леонора очень обиделась.
— Судя по ее описанию, это слишком мягко сказано! Она разозлилась, заплакала, а потом воспользовалась моментом и удрала из школы во время обеденного перерыва, когда присматривающие были на другом конце игровой площадки. Ее хватились только после переклички. Она еще та лиса, ваша Леонора!
— Угу…
Яблоко от яблони недалеко падает, подумал Франсуа, припомнив свои выходки, от которых у учителей вставали волосы дыбом.
— Леонора собиралась добраться до больницы, найти мисс Пич и узнать, как ее здоровье. Но девочка быстро поняла, что не знает, в какую больницу ее увезли и где вообще находятся ближайшие больницы.
— Ах, бедняжка…
— Поэтому она пришла домой, надеясь, что вы посадите ее в машину и поедете разыскивать учительницу. — Марина внимательно посмотрела на него и тихонько хмыкнула. — И если я что-нибудь понимаю в людях, вы бы ей не отказали.
— Да…
Франсуа попытался улыбнуться и сделать вид, что вся эта история не стоит выеденного яйца. Однако на самом деле он ощущал болезненную неловкость. Реакция Леоноры не соответствовала серьезности инцидента. Одного этого было достаточно, чтобы встревожить его. Но дело обстояло еще хуже. Зоя Пич действительно могла быть больна. И больна опасно.
Он чувствовал на себе острый взгляд наблюдательной соседки.
— Я думаю, Леонора проспит еще пару часов; она переволновалась и потратила слишком много сил.
Казалось, Марина на что-то, намекает.
Франсуа смотрел в пол.
— Да.
Его голос был тихим и усталым.
— Поэтому если вы хотите… куда-нибудь съездить, я с удовольствием присмотрю за девочкой до вашего возвращения. Я и Риск прекрасно с ней ладим!
— Так вы говорите, Леонора хотела, чтобы я поискал мисс Пич? — спросил Франсуа.
— Да. Честно говоря, если вы не сделаете это до того, как она проснется, у вас будут большие неприятности.
Улыбка Марины была довольно ехидной, и это навело Франсуа на размышления. Интересно, что еще рассказала соседке эта маленькая негодница?
— Вы правы, — лаконично сказал он, приняв решение. — Я возьму мотоцикл. В час пик это самый быстрый способ объехать окрестности.
 
— Только не торопитесь. Со мной Леонора будет в полной безопасности, — хладнокровно заявила Марина. — Ради разнообразия подумайте о себе.
Франсуа уже шел по коридору за поцарапанным шлемом и ключами. Последняя реплика заставила его обернуться и поразиться проницательности соседки.
  
Глава 12
 
Зоя свернулась калачиком в углу дивана. И в доме и на улице было тихо. Время от времени до нее доносился шорох шин по асфальту. Уже больше часа шел дождь. Из окон лился жидкий желтоватый свет. Ее клонило в сон. Зоя пыталась сопротивляться, но сознание уже не подчинялось ей.
В больнице ей дали успокоительное и сказали, что все в порядке. Обычный обморок от усталости и напряжения. Ничего особенного. Сердце работает хорошо, давление в норме, так что беспокоиться не о чем.
Во время осмотра в переполненном приемном отделении Зое отчаянно хотелось спросить, в своем ли она уме. Она была убеждена, что два вещих сна — это отнюдь не пустяк, а потому боялась будущего. Но, увидев озабоченное лицо врача и то, как он опрометью бегает из палаты в палату, сочла за благо промолчать.
При воспоминании о том, как она упала в обморок на виду у учеников, Зоя чувствовала себя притворщицей, изнеженной истеричкой из мелодрамы столетней давности, теряющей сознание каждый раз, когда рядом оказывается герой-любовник.
Но сегодня рядом с ней нет никакого героя, мрачно думала Зоя. Чарльз позвонил, извинился за то, что сегодня не сможет встретиться с ней, и сослался на непредвиденные обстоятельства. Ему очень трудно не видеть ее второй день подряд, но жизнь есть жизнь, не правда ли? Поэтому он заедет за ней завтра в восемь вечера.
Она чувствовала себя до ужаса одинокой. Измученной, выжатой как лимон. И некому пожаловаться, не с кем поделиться своим непрекращающимся кошмаром. А она так устала…
Зоя проснулась от звона в ушах и страшного грохота. Понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, где она и сколько сейчас времени. Казалось, что в комнате совершенно темно. Она, шатаясь, встала на ноги, посмотрела на каминные часы и обнаружила, что всего половина четвертого. Темно было только у нее в глазах.
Стук и звон прекратились. Наступило зловещее молчание. Она вышла в коридор и обратилась в слух, словно испуганная лань. В доме не было ни души.
Зоя высмеяла свой страх, и это помогло ей сдвинуться с места. За стеклянной дверью виднелась какая-то фигура, но узор в виде расходящихся солнечных лучей мешал ее рассмотреть.
Она осторожно открыла дверь. Расплывчатое пятно превратилось в сильного мужчину. Мужчина был во всем черном — черной кожаной куртке, черных джинсах, черной водолазке. Он был высок и занимал собой весь дверной проем. Темные волосы, черные брови, суровое лицо…
— Франсуа! — с облегчением и радостью прошептала она. — Ах!
Он вошел, обнял зашатавшуюся Зою за плечи и поддержал. Ощутив владевшее ею напряжение, Франсуа задохнулся от желания, сочувствия и стремления защитить эту хрупкую женщину.
— Ma pauvre petite, — пробормотал он, невольно переходя на язык своего детства. — Restetranquille. calme, calme.  [2]
Он сел в большое кресло у камина и посадил Зою к себе на колени, зная, что она больше не вынесет одиночества. Она напоминала раненую собаку, которая хочет, чтобы хозяин взял ее на руки, прижал к груди и дал услышать успокоительное биение своего сердца.
Зоя прильнула к Франсуа всем телом, став с ним одним целым. Он молчал и нежно гладил ее волосы и лицо.
— Я схожу с ума? — наконец спросила она.
— Нет, — решительно возразил он. — Вы переживаете то, чего я не понимаю. Но вы не сумасшедшая. Просто очень испуганы.