Бастард чужого клана (СИ)
Это было в той инструкции по прохождению инициации. В редких случаях, когда, после инициации, магия продолжала бурлить, ее могли привести в мирное состояние либо упражнения по медитации — которые, после недавних галлюцинаций, я делать опасался, — либо близость к крупному воплощению главной стихии мага.
— Вода, значит вода, — согласилась Амана.
А потом мы долго сидели на берегу искусственного пруда — нормального, тихого, безопасного пруда, который не пытался превратиться в море и не таил в себе кракенов, — и молчали.
С Аманой было уютно молчать вместе.
* * *Полностью в себя я пришел только через сутки, когда апатия исчезла, а любой разговор перестал вызывать дискомфорт.
К этому времени императорский архивист уже успел посетить башню, зафиксировать мои «восемь» камней, поужасаться тому, «как удачно молодой человек успел пройти инициацию прежде, чем произошел полный прорыв дикой магии». Аль-Ифрит решили объяснить разрушения, понесенные башней, а также расплавившиеся и почерневшие кристаллы именно тем, что я якобы находился на грани прорыва.
Созданный моей магией «колодец» они временно прикрыли каменными плитами и теперь думали — то ли пытаться этот «колодец» как-то заделать, то ли строить новую башню.
— Он глубиной в половину мили и выходит в просторную подземную пещеру, по которой течет подземная река, — объяснил мне Кастиан, который и рассказал обо всем. — Засыпать его невозможно. Хеймес позвал из Броннина сильного мага земли, и тот сказал, что стены колодца насквозь пропитаны магией, отторгающей любую другую, то есть магически его тоже не закрыть. В лучшем случае получится укрепить защитными рунами и наложить сторожевые заклинания.
Я вздохнул. Мне было неловко за все разрушения, которые я нанес башне, особенно учитывая то, каким сложным было ее строительство. Защитной магии для нее требовалось слоев десять, не меньше, и при постройке новой все это придется дотошно восстанавливать, начиная с самого фундамента.
Собственно, я даже извинился за причиненные проблемы, на что Хеймес лишь махнул рукой и сказал: «Ты все сделал правильно, другие варианты избавления от дикой магии были куда хуже», но неловкость все равно осталась.
Сейчас мы с Кастианом сидели в архиве — приятно прохладном, в отличие от замкового двора, где солнце сегодня пекло просто невыносимо, — и ждали, когда нас позовут к Хеймесу, чтобы окончательно определить, есть ли между нами кровное родство или всего лишь магическое сродство.
О своих галлюцинациях я никому не сказал ни слова, хотя порой такое желание возникало. Но слишком уж они были странными. Особенно двенадцать зеленых горных пиков — именно про них упоминала Далия, когда интересовалась, не было ли у меня видений, подтверждающих статус «посланника Пресветлой Хеймы». И вот, пожалуйста, все так, как она говорила!
И еще этот почти человек, появившийся из темноты и так желавший меня найти. Кем он был? Зачем я ему понадобился?
Нет уж, я очень и очень надеялся, что эти галлюцинации были всего лишь галлюцинациями, а не чем-то большим. Ни встречаться с неведомым вероятно-демоном, ни становиться посланником богини мне категорически не хотелось.
К нам от своего стола прошаркал старый архивист.
— Вот, молодой дан, как вы и просили, свежие «Ведомости Императорского Двора».
Кастиан развернул протянутую ему сложенную вчетверо газету, и я успел заметить часть крупного рисунка на первой странице. Рисунка, изображавшего очень знакомый мне пейзаж…
— Эй! — возмущенно воскликнул Кастиан, когда я выхватил «Ведомости» у него из рук. — Рейн! Что за варварские манеры⁈
Я не ответил, разглядывая детальную картину в грифеле, созданную газетным художником. Море — бурное, с пенистыми волнами. Высокий обрывистый берег. И, дальше в море, поднимающееся из воды гигантское черное туловище.
«Великий Кракен проснулся⁈» — панически вопрошал заголовок, а под ним, не менее паникующим тоном, газетчик рассказывал о том, как сутки назад, без какого-либо предупреждения, у северо-западного побережья Империи из воды вдруг начало подниматься морское чудовище, однако вскоре издало долгий тоскливый вопль и опять погрузилось на дно. Свидетелями появления кракена стали жители двух прибрежных деревень и несколько рыбаков, в тот день вышедших в море несмотря на начинающийся шторм. Чудом обошлось без человеческих жертв.
— Извини, — пробормотал я и вернул газету Кастиану. Тот взял ее и тоже посмотрел на первую страницу.
— Великий Кракен…? — он замолчал, быстро проглядывая написанное, в то время как я пытался освоиться с мыслью, что галлюцинация с кракеном галлюцинацией не была, что все случилось на самом деле. Значило ли это, что и первая часть моих видений была реальной?
— Это… Вовсе не обязательно, что это поднимался сам Великий Кракен, — сказал Кастиан. — Свидетелями его появления были лишь простые люди; ни маги, ни жрецы его не видели. А простым людям не отличить Великого Кракена от обычных чудовищ.
— А как это сделать? Отличить, в смысле? — спросил я, пытаясь не думать о том, что реальность «галлюцинаций» для меня означала.
— Ну… — Кастиан неуверенно взглянул на рисунок. — Во-первых, Великий Кракен огромен. В архивах он описывался как живая гора. Обычные кракены тоже велики, но не настолько. Во-вторых, Великий Кракен практически неуязвим для магии, его может поразить только божественная сила.
— Сила Пресветлой Хеймы?
— Да. Или… — Кастиан посмотрел в ту сторону, куда ушел архивист, и понизил голос, — или сила Восставшего из Бездны. — После чего продолжил уже обычным тоном: — Ну и в-третьих, Великий Кракен испускает демоническую скверну как несколько десятков Разломов.
— Если Великий Кракен настолько могущественен, то вряд ли он поднимется к поверхности только для того, чтобы издать вопль и вернуться под воду, — сказал я. Раз морская тварь сбежала только потому, что я, едва способный направить сырую силу, подпалил ей пару щупалец, не похоже, что она была легендарным чудовищем.
Конечно, приводить этот аргумент вслух я не стал.
Ведущая в архив дверь открылась.
— Молодые даны, прошу, следуйте за мной, — подошедший к нам слуга вежливо поклонился в приветствии.
Хеймес ждал нас не в своем кабинете, как я предполагал, а на третьем подземном этаже Центральной башни. Я уже был тут однажды — когда принес потерявшую сознание заговорщицу. Как и тогда, на стенах горели магические лампады, освещая просторный зал, пол которого был исчерчен многочисленными линиями.
— Почему мы здесь, дан? — не удержался я, оглядываясь по сторонам, но ничего интересного так и не увидел. Разве что в одном углу сейчас стоял небольшой стол, которого в прошлый раз не было.
Хеймес чуть кривовато усмехнулся.
— После судьбы, постигшей башню для инициаций, я решил проводить любые ритуалы с участием твоей магии в максимально укрепленном месте. Здесь куда больше слоев защиты, чем на моем кабинете.
Я вздохнул. Ну так-то оно было логично, да.
Моя магия…
Это звучало одновременно непривычно и так долгожданно, будто я слышал эти слова каждый день в течение очень долгого времени. Моя магия, которая, как и у Кастиана, все еще «усаживалась» и которую потому ближайшую неделю вообще не рекомендовалось трогать и как-то использовать. По крайней мере, самостоятельно. Однако ритуал по определению родственности был в этом отношении безопасен. Для его проведения активно использовать магию не требовалось, нужно было лишь взять специальным образом настроенный амулет и подержать его в руках пару минут.
Несмотря на опасения Хеймеса, моя магия вела себя сегодня послушно. Ничего не произошло ни когда я взял амулет, ни когда передал его Хеймесу, ни когда тот положил его рядом со вторым, полученным от Кастиана, и начертил над ними в воздухе несколько рун.
Над амулетами появилось бледно-золотое сияние, и Хеймес повернулся к нам.
— Поздравляю. Ваша магия родственная.
Ха! Все-таки родственная!