Реликт (СИ)

В ответ во тьме блеснул цилиндрический корпус гранаты.
Я перекатился обратно и за угол, затем за стеной рвануло, звона, с которым вылетели стекла, я не услыхал. Идиота кусок, а нахрена ж тебе тогда глушитель, если ты гранатами хреначишь почем зря⁈
Чувствую только лютую, пылающую злость: меня много раз пытались убить, это фигня. Это даже нормально, нельзя винить быка за то, что он пытается убить волка. Но как же я ненавижу бросать обжитые места, чтобы начинать все сначала в другом месте! Ну, паскуда, пеняй на себя, ты сам задрал ставки до предела!
Бегу в спальню и вытаскиваю два кольта «уокера» и кинжал: под рукой у меня только они, более совершенное оружие спрятано в подвале.
Все-таки удобные в США законы: капсюльное оружие на дымном порохе не считается за оружие, на него даже не требуется разрешение. Кольт «уокер» девятнадцатого века выпуска хоть и крупнокалиберный, но не годится ни грабителю банков, ни террористу. Всего шесть выстрелов без возможности быстрой перезарядки, а круглая пуля не работает против бронежилета. Потому юридически такой револьвер не является оружием, требующим лицензию, благодаря чему «несовершеннолетний» я могу иметь такое дома без риска больших проблем с законом.
Взвожу курки: ну, теперь поиграем.
Планировка дома была по моему заказу доработана: в нем нет тупиковых комнат, все проходные, на второй этаж можно подняться из холла и из кухни. Так что и в угол меня зажать тут нельзя.
Отхожу назад, к задней лестнице, держа на виду переднюю. Влетает вторая граната, я вижу, как она кувыркается в воздухе, и успеваю спрятаться за стену.
Гремит взрыв. Дерьмо, скоро тут будет вся полиция города.
Выглядываю и вижу нападающего, поднимающегося по ступеням, верней, только его голову, и стреляю дуплетом. Промах: он тоже меня видит, у него прибор ночного видения. Пока я взвожу курки, противник начинает стрелять, его пули прошивают стену, так что мне приходится перекатиться. А еще они, черт возьми, зажигательные, и в доме начинается пожар. Ну трындец!
Слышу характерный «клац» бойка по пустому патроннику и «кланг-кланг» смены рожка, успеваю выстрелить дважды с обеих револьверов не глядя и быстро спрыгиваю на первый этаж в кухню. Теперь я перебегу в холл и зайду стрелку в тыл.
Наверху слышу еще один взрыв, и мой дом уже похож на тот, в котором я как-то прятался во время войны: такой же разгромленный. Ну, паскуда, тебе это так не пройдет!
Но мой противник явно слышал звук моего прыжка со второго этажа на первый, и в холле по полу стучит четвертая граната. Пока я восстанавливал слух после оглушительного грохота, враг уже в холле. Он начинает стрелять веером прямо сквозь стены.
Бросаюсь на пол и переползаю к шкафу: стена плюс деревянная мебель уже какая-никакая, а защита. Тут снова клац-клац. Момент? Но вместо звука смены магазина — удар автомата о паркет. Кончились патроны? Ну-ка…
В метре от меня с грохотом появляется дыра размером с кулак, затем вторая — ближе ко мне, третий выстрел вместе с кладкой в полкирпича выносит и кусок шкафа. Твою ж мать, это же автоматический дробовик!
Следующий выстрел уже справа от меня, хорошо, что я присевши. Протягиваю руки вверх и в стороны и делаю по выстрелу в пробоины: дымный порох создаст дымзавесу, при этом не напротив того места, где сижу я…
С запозданием понимаю, что двойной выстрел в двух местах показывает, что я посередине, и успеваю метнуться по коридору с перекатом, пока враг выносит стену тремя выстрелами там, где я был только что.
Выскакиваю в соседний коридор и слышу топот по лестнице на второй этаж. Дуплет сквозь деревянную лестницу — промахиваюсь и успеваю уйти за стену до того, как в холл сверху падает очередная граната.
Вихрем на кухню и запрыгиваю на второй этаж одним движением. Выскакиваю в коридор и вижу, как противник разворачивается в мою сторону с уже перезаряженным дробовиком, судя по угловатым габаритам и барабанному магазину — АА-12, совершенно недетская игрушка, к тому же запрещенная для гражданского оборота во всех или почти всех штатах.
 
Мой последний дуплет ушел в «молоко», потому что враг проворно метнулся за стену и начал стрелять сквозь нее, чередуя выстрелы на уровне груди и на уровне колен. Преследуемый кирпичной крошкой и деревянными щепками, вылетающими из громадных пробоин, я бросился через комнату в соседнюю. Противник, вероятно, не понимает, что у меня комнаты не тупиковые — и это мой шанс.
Я выскочил в коридор у него за спиной, пока он забрасывал в ту дверь, через которую я в него стрелял, гранату. Тяжелый и громоздкий автоматический дробовик оказался слишком тяжел для быстрого разворота, а я — слишком быстр.
Легко выбиваю оружие из рук, перехватываю руку, пытающуюся достать пистолет. Тут в комнате бухнула граната. Противник пытается вырваться, но я отнимаю пистолет и выбрасываю, затем сдираю с него прибор ночного видения… и сразу же узнаю его, а вернее, ее, в лицо.
Это та самая девушка, которую я видел у школьной двери. Я заметил, что у противника рост не особо выдающийся, но плотная одежда, мешковатые военного покроя штаны и разгрузка с боеприпасами помешали мне по силуэту понять, что это женщина, а не мужчина.
Я легко подавил последнюю попытку сопротивления, отобрав боевой нож, прижал ее к дырявой стене и приставил клинок к горлу.
— У тебя десять секунд, чтобы объяснить, кто ты такая и какого хрена тебе от меня нужно!
Она смотрит мне в глаза, с трудом скрывая страх и не скрывая ненависти.
— Пришла пора держать ответ за свои грехи, исчадие!
— Ты идиотка?
— Нет, это ты идиот, если думал, что можешь убить моих отца и прадеда и выйти сухим из воды! Тебе не уйти на этот раз!
— Погоди… А твоих отца и деда звали, случайно, не Тони и Луиджи!
— Они самые!
— И эти два куска дерьма убеждали меня, что все будет в тайне, а оказывается, об этой «тайне» знает даже такая соплячка, как ты! Только должен сказать тебе одну вещь! — И я заговорил голосом дона Луиджи: — Насчет того, кто урод… Я руководил семьей сорок лет и за это время по моему приказу было убито всего пять человек… ну, до этого дня. Я предпочитаю решать проблемы до их появления, путем переговоров и сделок, и иду на крайние меры только в самом крайнем случае, когда иначе проблему не решить. Тони… он в организации четыре года и за это время убил шестерых, причем лично. Жестокий, грубо работающий дилетант, хоть и не без сильных сторон… Убрав его, я сделал одолжение обществу в целом и семье в особенности.
— И я должна тебе поверить, чудовище, если ты даже голос можешь подделать⁈
Я вернулся к своему собственному голосу:
— Я могу подделать голос — но не смысл сказанного. Если бы твой прадед не сказал этих слов, то я не смог бы узнать, сколько лет твой прадед руководил семьей, сколько он убил, сколько в организации твой отец и сколько на его счету убийств. Твоего отца убил твой прадед, он взял его на операцию, как расходный материал. И он сам выбрал себе смерть, я укусил его после его многочисленных просьб. Все тебе понятно, сучка бешеная?
— Прибереги свои ответы для тех, кто будет тебя допрашивать — если будет. А я тебя не спрашивала!
— Одна из трех вещей, которые я ненавижу больше всего — это когда меня обвиняют в том, чего я не делал. Я хочу, чтобы ты поняла, что вломилась в дом и пыталась убить того, кто ни в чем перед тобой или твоими покойными родными не виноват.
В этот момент через выбитые окна донесся звук полицейских сирен.
— Ну предположим, я это поняла — и что дальше⁈
— А дальше — вторая и третья вещи, которые я ненавижу больше всего — это когда меня пытаются убить и сгоняют с обжитого места.
С этими словами я молниеносным движением всадил ей нож в живот и разжал руку, которой удерживал ее за горло. Она, вцепившись руками в рукоять, сползла по стене на пол и принялась сучить ногами.
— А еще ты слишком много знаешь, увы.
Что ж, пора бежать. Я еще как-то смог бы объяснить все, но теперь мертвая дочь и внучка убитых мафиози однозначно свяжет меня с трупом дона Луиджи, а его смерть от паралича, вызванного токсином моего симбионта — зацепка, которая заставит экспертов детально меня исследовать. В свете этого тайник в подвале с кучей нелегального оружия — уже так, фигня.