Легион (СИ)

— Соблаговолит, — ответила моя светлость. — Не возражаю, болтайтесь.
— Ваша щедрость не знает границ, Ваша Светлость! Трепетно жду, с нетерпением, — выдал он, разорвав связь.
— А такой, занятный дядька, — оценил я реакцию капитана на всё вот это вот.
— Гален, а что мы будем делать? — уставилась на меня Кудряшка, практически хором с Веснушкой и Мари.
— Ну-у-у… — задумался я, прикинул, да и махнул, внутренне, рукой. — Мы с вами пойдём в спальню, — решил я.
— А-а-а…
— Я вот капитану тому говорил, куда всякие «а», — отметил я. — Я знаю, что есть дела и всё такое. Но… девушки, я немножко задолбался, — признался я. — Если я сейчас начну заниматься делами — перебью кучу народу, не со зла, а по задолбанности. Хотя и со зла тоже. И я вас не увижу не меньше года, — вздохнул я. — А может, больше. В общем, я хочу вас, с вами и всякое там такое, — завершил я свою речь.
— Все пять дней? — деловито уточнила Веснушка.
— Да, — честно ответил я.
И в целом — так и получилось, Хотя даже немного поговорили — тоже нелишнее в семейной жизни. Но вот «костями удовольствия» я пользоваться отказался наотрез! Нет, вещь неплохая, и то, что я переношу свой гнев и обиду с Венценосной Сволочи на предмет — не слишком рационально. Но мы, извиняюсь, сексом занимаемся. И даже любовью, можно сказать. А делать это «рационально» не научил меня даже Никс. И очень хорошо, что не научил!
Вот будет отпуск, тогда и воспользуемся и ими. А сейчас — обойдёмся, сами с много чем! А Император — сволочь злодейская!
Может, конечно, стоило заниматься-готовиться… Но я и вправду задолбался. Да и девчонки мои подустали. Нет, когда я собирался — они тоже были усталые. Но по-другому! И не возражали. Я уточнял.
Ну а вообще — похоже, только на пользу пошло. И я, поднимаясь на орбиту, желания нести смерть и разрушения, мучить и рвать голыми руками не испытывал. А были желания, особенно после этого «собирайся — и летим», блин! Эмик был непривычно молчалив — видимо, тоже внутренне «переваривал» всё вот это случившиеся. И, возможно, переоценивал некоторые приоритеты — тоже не лишнее. Ну а я, не вредничая и не сволочась, поднялся на борт этого Фулгура. От каюты отказался, остался в ложементе Эмика, вставшего в углу ангара. Со здоровенным контейнером: оружие, навесное оборудование, боезапас. В общем — нужные вещи.
А сам Фулгур был невелик, всего метров триста, что для межзвёздника удивительно. Без украшений и всякого такого: этакая трехсотметровая игла, в самом толстом месте — ушке не больше пятнадцати метров высотой. Но точно межзвёздник. И появился на орбите, и сиганул в подпространство с места, без разгона — какая-то «Эксклюзивно-имперская технология». Причём, эта игла прошивала подпространство поразительно быстро — из подпространства мы вышли через пару дней. В пути я ни с кем не общался, кроме отказа покинуть Инвиктус (что приняли беез споров, видно впечатлённые моей куртуазностью и прочими достоинствами при общении с капитаном). Да и с Эмиком не особо общались — скорее избегали «остро-политических» бесед и тренировались в ИР. Тоже дело не лишнее и нужное.
Но вот — вышли, и капитан издевательски почтительно «уведомил», что мою Светлость ожидает транспортный челнок, для доставки на место службы. Я и потопал с Эмиком к переходному тамбуру. А что ж не топать, раз топается?
  
9. Служебная призма
 
Челнок оказался пристыкован, был челноком как челноком, встречать меня не встречали — вообще пустой трюм. Ну да ладно, пожелал Фульгуру, экипажу и капитану всякого разного и даже не матом. Ну, общение с девчонками перед отлётом меня несколько успокоило, да и чего на курьера с его капитаном гневаться? Он — скотина только волей пославшего его, а гневаться на пославшего его будет только дурачьё. Связался с пилотом челнока, попросил видеоканал с сенсоров — ну, интересно. Тот хмыкнул, но канал дал. И полетели мы потихоньку от иглы Фульгура, который с места сиганул в гипер.
А я, наконец, стряхнул фаталистический сплин: ну реально, накатило на меня. Как-то последние дни вокруг творилось слишком много всякой гадости, пакости и прочей фигни. Небезопасной мне и близким, а сделать с частью вот вообще ничего нельзя. И, оберегая разум от всяких там депрессий и прочей фигни, организм меня «оглушил» этим сплином, смазал эмоциональные пики. Всё правильно сделал, мудрый он у меня, порадовался я за организм и себя. Но всё, хорош. Мне надо знакомиться с окружающим, да и видеоканал я клянчил не для того, чтоб всякому там мыслеблудию предаваться.
 
Фирмоментум Императорис Гладиус, конечно, поражал. Действительно планетоид, причём выполненный не столько в типично-имперском стиле — ну с украшениями, статуями и прочими гербами, везде понатыкаными. Эти излишества — показатель изобилия Империи, долго-вечности и прочего. А Фирмоментумы создавались во время затяжной, казавшейся бесконечной войны. Когда изобилие было, но было направлено не на красивости, а на функциональность. Ножик Его Зловредности был прост, без особых украшений. Разве что огромный барельеф в виде короткого меча (и вправду ножик!) был на верхней «грани» пятидесятикилометровой гексагональной призмы. Ну и в виде этой призмы и была сама станция-межзвёздник. Не гладкая, конечно: помимо барельефа, были всякие надстройки, люки и всякое такое. Да и барельеф, как я понял, приглядевшись, носил не только декоративный функционал: в «клинке», судя по всему, покоилось основное оружие этой станции: молекулярный расщепитель монструозного калибра, способный за сутки пробиться до ядра средней планеты. А безатмосферной — ещё быстрее. Расщепителю пофиг на «плотность» деструктурируемых молекул, есть просто пороговое количество, после которого распространение поля замедляется, а энергопотребление возрастает скачком. А что там — что плазма, что газ, что кристалл, да хоть сверхплотная нейтронная материя — расщепителю похрен, разложит на элементарные частицы.
Но здоровый какой! Причём, отсутствие украшений, функциональность, скорее добавляет ощущения мощи. Те, что мы смотрели в сети Фирмоментумы на голо, были поизукрашенее и вообще — смотрелись, как игрушка. А тут прям подавляет, натуральная планета-спутник на высокой орбите Артемисии. Сама планета была довольно нетипичной — то ли спектр светила, то ли местная химия практически лишила планету синего, основного цвета обитаемых водно-кислородных Миров. Вода и кислород там, конечно, были, но основным цветом планеты был зелёный, от ярко-изумрудного, до тускло-болотного. Ну а облачный покров типичный, белый, тут без сюрпризов.
А челнок постепенно приближался, и призма Фирмоментума постепенно заслоняла обзор, отражая кроваво-красный цвет местного, древнего светила.
— Взирая на такое зрелище, я начинаю гордится, что я — Величайший Инвиктус Галактической Империи, — прогудел Эмик, подчеркнув тоном «Галактическую Империю», а не своё «Величие».
Ну, понять Инвикутс можно — зрелище действительно пробирающее. Хотя зловредности Его Августейшества, вредности и прочих свойственных Ему качеств это не отменяет! Но станция впечатляет и пробирает, что есть, то есть.
Тем временем челнок влетел в огромный, заставленный аналогичными ему челноками, открытый (ну в смысле — прикрытый полем) ангар. Собственно, уже с пяти километров пилот отрубил двигатели, и челнок был подхвачен тягловым лучом. Правда — не гравитонным. А электромагнитным, от чего нас с Эмиком аж качнуло.
— Дурачьё! — заворчала его бронзоватость. — Вся Империя давно на гравитонных захватах, а тут какое-то старьё!
— Ну, эти станции создавали во время войны с Лапусами, — напомнил я. — Вроде технологии не было… Или не распространена, не помню, — признался я.
— Так поменяли бы! — тоном открывающего тайны вселенные Инвиктуса огласил Бронзовый.
— Дорого, видимо. Или устраивает всё, — пожал я плечами.
— Вот я и говорю — дурачьё! — припечатал Эмик всех причастных.
Хотя скорее успокаивал своё, несколько затронутое видом станции Чувство Бронзового Величия. Очень неудобно чувствовать себя Самым Великим после ТАКОГО зрелища. Ну а раз все дурачьё — так и Великим быть, на их фоне, проще. Ну или что-то типа того.