Алая вуаль

Какая-то бессмыслица. Бабетта выглядела так, будто спала. Выходит, убили ее совсем недавно…
– Mariée…
Зашелестели листья березы. Я резко вскочила и начала дико озираться по сторонам, но на кладбище никого не было, кроме ветра. Он хлестал меня по щекам, трепал волосы, подгоняя, вынуждая поскорее уйти отсюда. Мне отчаянно хотелось внять его призыву, но я вспомнила юношу-посвященного и его слова о трупах. Выходит, погибших было несколько.
«Жан-Люк!»
Его имя резко всплыло в потоке мыслей.
Он знал, что делать. Он сразу поймет, что здесь произошло. Я метнулась к собору, но резко замерла. Круто развернувшись, я сняла свой плащ и накрыла им Бабетту. Возможно, я поступала глупо, но я не могла просто так оставить ее здесь одну…
Мертвую.
Стиснув зубы, я закрыла бархатной тканью ее прекрасное лицо.
– Скоро вернусь, – пообещала я и бросилась к кованым железным воротом.
Не останавливаясь и не оглядываясь, я побежала вперед. По земле начал стелиться туман, но я не обращала на него внимания, как и на кровь, оглушительно стучавшую в висках. На ветер, трепавший волосы. Смахнув с лица выбившиеся пряди, я выбежала за ворота. Нужно скорее рассказать о Бабетте!
«Она мертва, мертва!»
В тот миг я вдруг налетела на какого-томужчину, бледнее которого я не видела в жизни.
 
Глава 6. Холодный человек
 
Н езнакомец, изогнув бровь, неодобрительно посмотрел на мои растрепанные волосы и дикий взгляд. Выглядела я ужасно, и я это знала. Я схватила его за кожаный плащ – тот облегал его широкую фигуру, как вторая кожа, угольно-черный в сравнении с его бледностью – и, раскрыв рот, уставилась на него. Я была не в силах выразить охвативший меня ужас, который нарастал все сильнее и сильнее.
Мужчина был даже бледнее Бабетты.
И холоднее.
Ноздри его раздувались.
– Все хорошо, мадемуазель? – спросил он. Его глубокий бархатистый голос казался почти осязаемым, охватывая мою шею.
Я едва сдерживала дрожь. Отчего-то было очень неспокойно на душе. У незнакомца были острые скулы, а волосы странно поблескивали серебром.
– Тело! – громко и резко выкрикнула я.
Мужчина придерживал меня за талию, а я сжимала его руки. Стоило лишь чуть потянуться, и я смогла бы дотронуться до его лица. Он пристально смотрел на меня холодными черными глазами.
– Т-там тело. – Я кивнула на кладбище. – Труп…
Медленно он наклонил голову и посмотрел на мощеную тропу.
– И не один, полагаю, – едко произнес он.
– Да нет же, я не об этом… Розы… Они увяли, когда коснулись земли, и…
Он поморгал:
– Розы… увяли?
– Да. Они завяли и погибли, а Бабетта… тоже погибла. Она умерла, но на ней нет ни капли крови, только две ранки на шее…
– Вы точно себя хорошо чувствуете?
– Нет! – это слово я почти выкрикнула, все еще хватаясь за него и лишь подтверждая его предположение.
Впрочем, неважно. У меня не было времени объяснять. Я еще крепче вцепилась в его руки, словно могла заставить его все понять. Мужчины ценят силу, а не истерики. Они не слушают истеричных женщин, а я… я…
– Я действительно плохо себя чувствую! Вы вообще меня слушаете? Женщину убили! Она лежит сейчас на чьей-то могиле, словно принцесса из жуткой сказки, а вы… вы, месье… – Мой ужас наконец уступил место подозрению, и я резко спросила: – Что вы здесь рыщете, у кладбища?
Хмыкнув, незнакомец с поразительной легкостью разжал мою хватку, и мои руки тут же повисли как плети.
– А что вы рыщете на кладбище? – Он скользнул взглядом по моим обнаженным плечами и посмотрел на небо. – Да еще и под дождем. Вы желаете умереть, мадемуазель? Или к вам взывают мертвые?
Чувствуя отвращение, я отшатнулась.
– Мертвые? Разумеется, нет. Просто… – Тяжело вздохнув, я с трудом выпрямилась и вскинула голову. Он не собьет меня с толку. Дождь может смыть следы, которые я не заметила. Мне нужно скорее обо всем рассказать Жан-Люку и шассерам. – Мертвые не взывают ко мне, месье…
– Нет?
– Нет! – твердо ответила я. – И, учитывая обстоятельства, говорить такое весьма подозрительно и странно…
 
– А если бы обстоятельства были иными?
– Вообще-то, вы весьма подозрительный и странный. – Не обращая внимания на его язвительную усмешку, я продолжила: – Месье, прошу прощения, но вам придется пойти со мной. Шассерам нужно поговорить с вами, так как вы… – Я с трудом сглотнула, когда он наклонил голову и изучающе на меня посмотрел. – Вы главный подозреваемый в будущем расследовании убийства. Или, по крайней мере, очевидец, – поспешно договорила я, отступив на шаг.
Он проследил за мной, и по спине у меня пробежал холодок.
– А если я откажусь? – спросил незнакомец.
– Тогда, месье, я… Мне придется привести вас в Башню силой.
– Как?
Внутри у меня все сжалось.
– Простите?
– Как вы меня приведете к шассерам силой? – заинтересованно спросил он.
И это любопытство, легкая смешинка в его черных глазах, отчего-то казалась еще хуже, чем его презрение. Он сделал шаг ко мне, и я тут же отступила. Его губы дрогнули в усмешке.
– Наверняка ты что-то придумала, иначе не стала бы мне угрожать. Давай, лапочка, приступай. Что ты намеревалась делать? – Незнакомец окинул меня оценивающим взглядом. – Не похоже, что ты спрятала оружие под этим платьем, – уже с вызовом сказал он.
Я посмотрела на свое платье, и к щекам у меня прилил жар. Ткань намокла от дождя и стала почти прозрачной. Но я так и не успела ничего сделать – ни зашвырнуть в него камнем или снятым сапогом, ни выбить ему глаз, – как со стороны раздался крик. Мы с незнакомцем обернулись одновременно. Сквозь туман показался знакомый силуэт. В груди екнуло.
– Жан-Люк! Сюда!
Усмешка тут же исчезла с лица мужчины.
«Слава богу!»
– Отец Ашиль сказал, где ты…
Лицо Жана исказилось, когда увидел, что я не одна. Когда понял, что рядом со мной стоял мужчина. Он ускорил шаг:
– Кто это? И где твой плащ?
Сцепив бледные руки за спиной, незнакомец отошел. Его губы снова чуть изогнулись то ли в улыбке, то ли в усмешке. Было в ней что-то неприятное. Он коротко кивнул Жан-Люку и, изогнув бровь, бросил на меня взгляд.
– Как все чудесно для нас сложилось. Расскажи о розах своему дружку, а я, пожалуй, откланяюсь.
Он отвернулся.
Но тут, к моему удивлению, я схватила его за руку. Он помрачнел. Медленно он опустил холодный взгляд на мои пальцы. Я тут же отдернула руку. Его кожа была подобна льду.
– Капитан Туссен не мой дружок. Он мой… мой…
– Жених! – резко бросил за меня Жан и притянул к себе. – Этот человек досаждает тебе?
– Он… – выдавила я и покачала головой. – Это сейчас неважно, Жан. У нас есть срочное де…
– Это важно мне.
– Но…
– Он досаждает тебе? – зло спросил Жан, выделяя каждое слово.
Я сама едва не закричала от злости. Мне хотелось встряхнуть его, едва ли не придушить. Он мрачно смотрел на незнакомца, а тот в свой черед пристально смотрел на нас. Словно хищник. Он стоял неподвижно. Слишком уж неподвижно. Волосы у меня встали дыбом, но, не обращая внимания на внутреннее чутье, я отвернулась от него и схватила Жан-Люка за лацканы мундира.
– Жан, послушай. Выслушай же меня!
Я скользнула рукой по его ремню и ухватилась за рукоять балисарды. Жан-Люк напрягся, но не остановил меня. Он перевел взгляд на меня и прищурился. Я едва заметно кивнула, и он тут же потянулся к балисарде. Он безоговорочно доверял мне. Да, я не самая сильная и быстрая среди шассеров, но у меня хорошо развита интуиция, и я знала, что этот мужчина опасен. А еще он как-то был связан с гибелью Бабетты. В этом я была уверена.
– Он убил ее, – выдохнула я. – Я думаю, что он убил Бабетту.
Этого было достаточно.
Жан тут же заслонил меня и вынул балисарду, но, когда он метнулся вперед, незнакомца уже не было. Он просто…
Исчез.
Я бы, вероятно, подумала, что его вообще не существовало, если бы на том месте, где он стоял секунду назад, не лежала увядшая роза.