Чудеса за третьей дверью (СИ)

Чуть выше середины склона виднелись верхний этаж и высокая шатровая крыша башни, а рядом угадывалась более крупная и массивная основная часть здания. В этот миг солнце всё-таки прорвалось в оставленные ветром окошки, и под его лучами угрюмая громада лесистого холма весело заиграла всеми оттенками зелени. Башня же, будто вобрав солнечный свет, оказалась сложенной из золотисто-рыжего камня, и только крыша у неё была серо-зелёной.
Дорога через овраг шла по насыпи; где-то внизу, в слишком большой для него трубе, журчал ручеек, прежде бывший рекой Лискюи. Преодолев подъём, автомобиль углубился в лес. Было видно, что этой дорогой пользуются нечасто: по центру из трещин в асфальте пробивались пучки травы, а края покрытия исчезли под наплывами земли, смытой дождями с обочин. На следующем перекрёстке Жан-Пьер свернул влево, и теперь они оказались на подъездной аллее с массивными воротами в конце. Степан отметил про себя, что изящные чугунные решётки не так давно кто-то привёл в порядок — видимо, постарался дядя, либо нанятые им рабочие. Каменным псам, сидевшим на столбах по обе стороны ворот, повезло меньше. До них руки у ремонтников не дошли, так что левый щеголял выкрошившимися передними лапами, а правый — отсутствием половины морды вместе с носом. Жан-Пьер вылез, отпер ворота, загнал машину на просторный двор и заглушил мотор.
— Ну вот, проверка пройдена, пользоваться можно! — улыбнулся он и похлопал автомобиль по капоту.
Центральная часть особняка была двухэтажной, а в плане, как скоро понял Степан, напоминала зеркально отражённую букву «Г». С торца короткой части располагался парадный вход — здесь фасад закрывала просторная терраса, а её крыша одновременно была балконом для комнат второго этажа. По бокам от террасы возвышались две круглые башенки: левую архитектор наполовину задвинул внутрь здания, а вот правую, напротив, выдвинул вперёд. Длинная часть буквы «Г» могла быть классически строгой, но архитектор добавил здесь пару широких эркеров с остеклением в готическом стиле, а по центру на крыше поставил углом к фасаду маленькую квадратную башенку. С торца это крыло дома замыкало основательно обросшее плющом сооружение, в котором Степан распознал оранжерею.
Большая трёхэтажная башня, которую они рассматривали с перекрёстка, располагалась на противоположной от оранжереи стороне здания, причём архитектор поместил её под углом к главному зданию, так что три из четырёх стен были наружными. На крышах тут и там виднелись слуховые окна в мансардах для слуг, кое-где на углах примостились то ли горгульи, то ли химеры — с земли трудно было с уверенностью разобрать, кто это. Над большой башней и над крылом дома, переходившем в оранжерею, возвышались с десяток дымовых труб.
Жан-Пьер повёл рукой:
— Месье Кузьмин, добро пожаловать в шато Буа-Кебир! Там, — он указал на угол дома, в сторону башни, — навес, под ним ваша «посылочка». Ящик в дверь башни не пройдёт, мы уже мерили, так что всё равно придётся вскрывать его снаружи и носить содержимое по частям. Увидите динозавра под брезентом — не пугайтесь, это «Ситроен». Проверять его мне не поручали, так что не знаю, на ходу ли. Тот синий «Пежо» возле куста мой, ну а вам — ключи.
В руку Степана легли большая связка, связка поменьше и брелок всего с четырьмя ключами:
— Эти от остального дома, а эти — от башни и, наверное, какой-то мебели в ней. На брелке «Рено», входная дверь, ворота и почтовый ящик. Самое нужное. Ключи от «Ситроена» должны быть где-то в доме.
— Спасибо, — Степан разложил ключи по карманам куртки, которые сразу оттопырились под их тяжестью. — А это кто?
Жан-Пьер обернулся. На дорожке, ведущей к главной башне, сидел большой рыжий кот, внимательно разглядывая людей. Младший Блеро усмехнулся:
— Это, похоже, здешний сторож. Он всё время крутился возле нас, пока мы тут работали, но ни разу не дался никому из ребят в руки. Даже на колбасу не купился. Может, забрёл с какой-нибудь из соседних ферм, а может, это вашего дяди. Нелегко же ему пришлось, если так — из домашнего питомца в лесные охотники. У нас вообще-то положено бездомных животных передавать в приюты, так что если решите не оставлять его себе — придётся поймать и отвезти в Гуарек.
 
— Ясно. Что ж, это я чуть позже решу. Ещё раз спасибо за помощь!
— До встречи! Не забудьте, дед будет вас ждать на днях, в любое удобное время!
* * *
Первый этаж башни оказался гостиной, совмещённой с кухней. Кухонную зону Этьен Мишоне — или, возможно, его предшественники — обустроил слева от входа, так, чтобы через большое окно видеть всех, кто шёл по дорожке к двери. Справа, в дальнем углу, была зона гостиной с парой кресел и большим, действительно достойным замка, камином. Оставшееся пространство занимал обеденный стол, за креслами виднелись две двери — там обнаружились довольно-таки просторный санузел и кладовая — а в самом дальнем от входа углу в стену уходили ступени лестницы.
К удивлению Степана, лестница выводила к единственной двери на втором этаже, за которой располагалась спальня. В ней тоже был камин, но более современного вида. Стены сплошь покрывали деревянные панели, делавшие комнату, как показалось новому владельцу, гораздо меньше, чем гостиная. Присмотревшись, Степан понял, что это вовсе не иллюзия — кто-то остроумно придумал спрятать таким образом шкафы и прилегающие помещения, а заодно устроил в получившейся нише под окном широкую банкетку. Сообразив, что к чему, Степан начала обшаривать стену справа от входа, и вскоре, как и ожидал, обнаружил за панелями хозяйский санузел, гардеробную, а в дальнем углу — лестницу на третий этаж.
Тут ему вновь пришлось удивиться, потому что дверь оказалась заперта. Ключ нашелся на маленькой связке, замок глухо щелкнул, и наследник месье Мишоне оказался в библиотеке. Стены её от пола до потолка закрывали массивные книжные шкафы, вполне возможно, ровесники самого шато. Все полки были забиты книгами, но без какой-то системы и логики: вперемежку стояли издания на разных языках, явно антикварные тома в кожаных переплётах соседствовали с дешёвыми покетбуками. То ли дядя Этьен читал всё подряд, то ли, что было вероятнее, библиотеку за десятки лет собрали несколько поколений владельцев шато. Здесь тоже имелся камин, а центральную часть комнаты занимал большой круглый стол, часть столешницы которого была сделана из толстого стекла. В центре стола помещалось нечто, похожее на глобус — только этот «глобус» составляли множество широких и узких металлических ободков, располагавшихся под разными углами друг к другу.
— Надо же, — пробормотал Степан, когда под стеклянными вставками столешницы обнаружилась аккуратно разложенная на зелёном сукне коллекция. В сероватом свете дождливого дня тускло поблескивала потемневшая от времени латунь то ли астрономических, то ли навигационных, приборов. — Интересно, это дядино, или тоже прилагалось к шато?
Возле окна стоял большой секретер, к крышке которого подошёл один из ключей на маленькой связке. Степан принялся наугад выдвигать ящики, но вскоре понял, что это бессмысленно: секретер был до отказа забит какими-то записными книжками, блокнотами, альбомами. Попадались отдельные листки бумаги с отрывочными неразборчивыми записями и просто каракулями, высохшие шариковые ручки, обломки карандашей и истертые ластики. Среди вороха канцелярских принадлежностей иногда мелькали и вовсе неожиданные предметы, вроде россыпи кроненпробок от пивных бутылок, или пачки древних компьютерных дискет. Похоже, секретер со всем содержимым достался Этьену Мишоне от прежних владельцев, и дядя не успел его разобрать.
«Да уж, тут работы на целый день хватит. И даже не на один», — Степан вздохнул, посмотрел по сторонам, и вдруг сообразил, что на крыше башни со стороны ворот он видел пару слуховых окон. «Значит, где-то должен быть лаз на чердак? Иначе как туда забираться?»
Лестницы и в гостиной, и в спальне, были устроены одинаково, так что Степан прямо направился к тому же углу библиотеки. Шкаф тут выглядел точно таким же, как все остальные: полки от пола до потолка и пара горизонтальных декоративных панелей, разделяющих шкаф на три одинаковые секции. На панелях по всей библиотеке были вырезаны забавные рожицы то ли гномов, то ли кого-то в этом роде — одни смеялись, другие плакали, третьи хмурились. Присмотревшись, Степан заметил, что в угловом шкафу верхняя рожица хмурила брови — точь-в-точь рассерженный мэтр Блеро — а вот нижняя хитро подмигивала, косясь куда-то влево.