Сон в летнюю ночь (СИ)
— Как замечательно, Виктория, что мы Вас повстречали! — радостно зазвенел голос Её Высочества. Такой жизнерадостной до приезда графа Линара Анна Леопольдовна никогда прежде не бывала.
— Я тоже рада, — буркнула Виктория, неодобрительно взглянув на Линара. Как Вика ни старалась, никак не могла скрыть своего осуждения этих странных отношений: граф Линар был ей крайне несимпатичен.
— Вы почему невеселы? Что Вас печалит в такой прелестный день?
— Я не грущу, просто задолбалась улыбаться, — Виктория сделала реверанс, — и вся к Вашим услугам.
— Это прекрасно, — странным словечкам, слетающим с Викиных уст, Анна Леопольдовна научилась не придавать значения. — А мы спорили: если в снах нам является будущее, это знак предупреждения, чтобы нам помочь подготовиться и предотвратить, то чего мы боимся, или уведомление о неизбежном. Вам, Виктория, как никому из нас, ведом ответ.
— А что кому приснилось? — Вика поняла, что надо будет растолковывать чей-то сон. Вот был бы у них Интернет, всё бы сами там выяснили.
— Обер-гофмейстер Эрнст Миних, — Юлиана Менгден кокетливо кивнула на белокурого красавца, — видел, как наводнение потопило весь город и лишь мы спаслись и плывем на великолепном корабле.
— Сновидение и страшно, и прекрасно одновременно. А что Вы скажите, Виктория, — взгляды присутствующих устремились к Вике.
— А что скажешь — всё ясно, это позитивная информация. Всё закончилось хорошо, при съемках ни одного кролика не пострадало.
— Растолкуйте, пожалуйста, про кроликов.
— В смысле, все спаслись, никто не потонул.
— Виктория, мудрено понять, когда Вы серьезны, а когда шалите, — светло улыбалась, произнесла Анна Леопольдовна. Было видно, как она счастлива встречей с Викторией, этим летним днем, своими друзьями, счастлива, что рядом граф Карл Мориц Линар.
Дальнейшую прогулку Вике пришлось продолжать вместе с друзьями Анны Леопольдовны — Юлианой Менгден, министром венского двора Ботта д’Адорно, сыном фельдмаршала Эрнстом Минихом и, конечно же, графом Линаром. «Соратниками по безделью» называл их князь Соболевский-Слеповран, Вика с ним спорила, защищая Анну Леопольдовну, но в душе была с этой характеристикой согласна. Если бы Виктория интересовалась исторической литературой, то знала бы, что близкое окружение Великой княгини «составляли милые ей, но абсолютно бесполезные в делах правления, люди». И хотя наша героиня не интересовалась ни исторической, ни какой другой литературой, но даже она понимала, что вести дела, ограничившись лишь наложением резолюций, нельзя. Она несколько раз говорила Анне Леопольдовне: «Ну, неправильно же всё подряд, не читая, подписывать. Какой-нибудь кредит подмахнете, потом не рассчитаетесь», но не была услышана правительницей.
Перед Летним дворцом стоял принц Антон Ульрих. С наивной детской улыбкой, отвечая на поклоны подошедших, он попытался присоединиться к компании супруги, но был тут же остановлен:
— Ваше Высочество, Вам будет неинтересен наш разговор, — равнодушно бросила Анна Леопольдовна.
— Я хотел бы справиться о Вашем здоровье, и ещё я хотел бы обсудить с Вами несколько вопросов, касающихся нонешнего положения дел.
— Ах, извините, Ваше высочество, сейчас я не стану ни о чем говорить, я должна отдохнуть, — устало вымолвила Анна Леопольдовна и удалилась.
Все поспешили за Великой княгиней, а Вика в замешательстве остановилась: должна ли она присутствовать во время предобеденного отдыха правительницы или может идти восвояси.
— Виктория, — принц Антон взял нашу героиню за локоть, — я желаю с Вами говорить.
Вика опешила: принц никогда её не замечал. Будучи человеком просвещенного восемнадцатого века, Антон Ульрих сказительницу-провидицу воспринимал как часть средневекового мракобесия, господствующего при дворе Анны Иоанновны. Он прощал своей супруге женскую слабость к гаданиям, но разделять с ней это увлечение не мог.
— Я к Вашим услугам, — Вика присела в реверансе, любуясь собой: настоящая камер-фрейлина.
— Вам известно моё отношение к Вашим пророчествам, но всё же я решил к Вам обратиться, — принц Антон старательно подбирал слова. — Вы можете поговорить с Великой княгиней, дабы она понимала, что я ей более друг, нежели кто бы то ни было. Вы мне верите?
— Да я всегда за Вас, я и Анне Леопольдовне Вас хвалю, — Виктория прижала руки к груди, — честное слово.
— Не надобно похвал, надобно просто сказать, что то, что сейчас происходит во дворце, не есть правильно, Вы умная и это понимаете, хотя изображаете субретку, — принц Антон понизил голос: — а госпожа Менгден преизрядно неумная. Не знаю, зачем я Вам это сказал, зачем вообще я с Вами говорю.
Антон Ульрих развернулся и, ссутулившись более обычного, быстро зашагал прочь. Вика печально смотрела вслед его тщедушной фигуре, но «крик отчаяния», так про себя Виктория обозначила слова принца, её не удивил. Линар такой офигенный, весь на стиле — камзол с аграмантом, вылитый Басков; а принц Антон натуральный лузер. Но мысли Вики быстро поменяли направление, забыв про Антона Ульриха, Вика задумалась о том, почему была названа субреткой. Вероятно, это то же самое, что в двадцать первом веке будет означать «блондинка». Может, и Слеповран считает её субреткой. Надо будет выяснить у Мальцева, кто такие субретки.
— Госпожа Виктория, — раздалось с крыльца Летнего дворца, — Ея Императорское Величество приглашает к ним пожаловать.
В покоях Анны Леопольдовны было шумно, гости, сидя за столом, что-то весело обсуждали по-немецки. Виктория стала в дверях — пусть выговорятся — и продолжила свои размышления, кем считает её Соболевский-Слеповран: блондинкой-субреткой или брюнеткой-умницей
— Ну, что Вы, Виктория, об этом скажите? Почему Вы молчите? — Юлиана уставилась на Вику.
— Всё хорошо будет, — не задумываясь, сообщила провидица. Какая разница, о чем они спрашивают, у них планы каждые пять минут меняются. — Мне можно идти?
— Подождите, — зазвенел нежный голос Анны Леопольдовны, — отобедайте с нами. Я хочу с Вами поговорить. Токмо не сейчас, а позже.
Спустя час присутствующие на обеде покинули Летний дворец, и в бодуаре остались Великая княгиня Анна, фрейлина Юлиана и Виктория Чучухина. Началось обсуждение деталей предстоящей помолвки баронессы фон Менгден и графа Линара.
— Виктория, как Вам видится это обручение?
— Я что-то пропустила? — фантазия Вики не могла соединить в пару Юлиану и Линара.
— Граф Линар чувствует то двойственное положение, в коем он оказался. Ходят нехорошие слухи, будто он мой галант, — разъясняла причины этого решения Анна Леопольдовна. — Счастье, что, когда граф Линар приехал из Саксонии, я была уже тяжела, а то и ещё не рожденному младенцу было бы приписано отцовство графа. Если произойдет свадьба Юлианы и графа Линара, то никто не станет передавать грязные домыслы, почему граф присутствует во дворце.
— А что? Существуют грязные домыслы? Кто бы мог подумать! — Вика сделала гримасу удивления.
— Конечно, сушествуют. И граф Линар ощущает себя дюже неловко из-за этого. Вот давеча они с Остерманом заспорили о вспомогательном корпусе для австрийских союзников, так ему Остерман сказал, что не ума саксонского посланника дело.
— А женится на Юлии Мангусовне, так сразу его ума дела будут?
— Виктория, почем Вы ехидничаете? Понятно, что после женитьбы граф перейдет на службу российскому двору. Вот мой сердечный друг Юлиана готова оказать помощь и стать графиней Линар. Женитьба на Юлиане даст пребыванию графа во дворце законный статус и положит конец тем слухам, кои чернят меня, мать императора, в глазах подданных.
— Я что-то запуталась, — Вика действительно не могла разобраться в этом странном плане. — Зачем графу жениться на Юлиане, если у него к Вам давняя любовь?
— Как Вы не понимаете, Виктория, что граф тяготится слухами, он готов уехать из Петербурга, ежели положение не изменится. Но сиё приводит меня в отчаяние. Как бы Вы поступили, коли Ваша жизнь теряла смысл?