Аргентина. Полная история страны. От древности до наших дней

В 1861 году, накануне сражения при Павоне, Сармьенто писал Бартоломе Митре, командовавшему буэнос-айресской армией: «Не жалейте крови гаучо, кровь – это единственное человеческое, что у них есть. Их кровь – это удобрение, которое должно принести пользу стране». Впрочем, Митре в этом отношении не уступал Сармьенто. Годом позже, назначив Сармьенто командующим карательной армии, которой предстояло навести порядок в северных провинциях, Митре напутствовал его следующими словами: «Истребляйте гаучо, этих порочных двуногих животных». Передовые сторонники централизованного государства ненавидели гаучо как основную опору партии федералистов.
Сармьенто написал более пятидесяти книг, в основном философско-публицистического характера, наиболее интересной из которых является произведение «Цивилизация и варварство. Жизнеописание Хуана Факундо Кироги, а также физический облик, обычаи и нравы Аргентинской республики», опубликованное в 1845 году. В ней, на примере Кироги и на фоне борьбы между унитаристами и федералистами, Сармьенто анализирует феномен каудилизма. «Аргентинский каудильо – это Магомет, который при желании мог бы изменить господствующую религию и основать новую, – пишет Сармьенто. – Он сосредоточил всю власть в своих руках, самоуправство несет беду его жертвам, но это не является злоупотреблением, поскольку он имеет право на беззаконие, более того, он должен творить беззаконие, это необходимо, и так было всегда».
Жизненный путь Доминго Сармьенто был прям, но тернист. В молодости он сражался в рядах унитаристов против Кироги, трижды покидал родину и уезжал в Чили, где в общей сложности прожил пятнадцать лет, а в 1855 году прибыл в Буэнос-Айрес, где сразу же включился в политическую жизнь – стал главным редактором передовой газеты «Эль Насиональ» и стал городским советником, а впоследствии – депутатом Палаты представителей.
В 1861 году Сармьенто вернулся в свой родной Сан-Хуан, где в следующем году был избран губернатором. Помимо политической и литературно-публицистической деятельности, Сармьенто интересовался педагогикой. В 1845–1847 годах по поручению правительства Чили он побывал в Европе и США, где изучал организацию народного образования. Итогом этой командировки стал трактат «О народном образовании», опубликованный в 1849 году. Смысл его можно выразить фразой «Без образования нет прогресса», а одним из любимых выражений Сармьенто было «Невежественный народ всегда выберет Росаса».
Став губернатором провинции Сан-Хуан, Сармьенто в краткие сроки инициировал издание закона о государственном образовании, согласно которому обучение в начальной школе стало обязательным. Дети из богатых семей посещали частные школы, а для детей бедняков создавались государственные школы, обучение в которых было бесплатным. Прогресс начального образования дал толчок общему развитию образовательной системы. Помимо этого, Сармьенто уделял большое внимание строительству общественных зданий и дорог, а также развитию сельского хозяйства, в котором главный упор делался на привлечение иммигрантов. То же самое он продолжил делать на президентском посту, который занимал с 1868 по 1874 год. При нем были основаны Академия наук в Буэнос-Айресе и национальная обсерватория в Кордове, а также открыто около восьмисот образовательных учреждений, гражданских и военных. Интенсивно прокладывались дороги, обычные и железные, и было проведено более трех тысяч миль [118] телеграфных линий, а наличие телеграфа в то время было одним из основных признаков передового государства. Прокладка железных дорог при Сармьенто большей частью велась с учетом государственных интересов, а не интересов британских торговцев, которым нужно было связать провинции с Буэнос-Айресом, Санта-Фе и Баия-Бланкой [119] для удобства вывоза сельскохозяйственной продукции. Британцы стремились прокладывать железные дороги там, где они сразу же начинали окупаться, а Сармьенто старался заставить их «работать на перспективу», и ему это удавалось. В его правление протяженность железных дорог увеличилась втрое!
 
Одним из главных достижений Сармьенто стало «переключение» аргентинской экономики на приоритетное развитие промышленности. При этом развитию сельского хозяйства продолжало оказываться большое внимание, ведь гармония была одним из жизненных принципов Сармьенто, просто инвестиции в промышленность сделались более выгодными, чем вложения в сельское хозяйство.
В 1869 году по инициативе Сармьенто была проведена первая общенациональная перепись населения, в которой учитывались только две категории населения – аргентинцы и иностранцы. Сармьенто крайне отрицательно относился к индейцам и метисам, можно сказать – ненавидел их, но не отказывал им в праве считаться аргентинцами. Перепись подтвердила то, что уже не раз было сказано: «аргентинцы – это единый народ». Но не стоит рисовать в воображении светлые картины равноправного интернационального общества. Индейское население пребывало в культурной и политической изоляции, белые заправляли всеми делами, и у стороннего наблюдателя могло сложиться впечатление, что индейцев в Аргентине ничтожно мало, хотя на самом деле это было не так, особенно в таких провинциях, как Чако или Патагония. Просто индейцы находились в условной тени, из которой не могли выйти. Не могли и не хотели, потому что в процессе общения с колонизаторами и их потомками у индейцев выработался стойкий рефлекс – «держись подальше от белых».
Хороший во всех смыслах (ну разве за исключением своего расизма) президент Доминго Сармьенто не пользовался любовью граждан. Причин тому было несколько. Во-первых, начало его правления пришлось на завершающий период войны с Парагваем, который был для простых аргентинцев наиболее тяжелым, и люди винили нового президента в том, что он ничего не делает для улучшения их жизни. К сожалению, у Сармьенто не было волшебной палочки, а то бы он ею непременно воспользовался. Во-вторых, коренным аргентинцам не очень нравился, точнее – совсем не нравился, массовый приток иммигрантов (а кому нравятся чужаки?), особенно с учетом того, что им предоставлялись привилегии, недоступные местным жителям, в виде льгот при аренде или покупке земельных участков. Привилегии были обоснованными, ведь люди, сорвавшиеся с насиженных мест за океан, в полную неизвестность, должны иметь какое-то поощрение за свой героизм (это слово употреблено здесь без малейшей иронии), но коренным жителям было обидно, ведь получалось так, будто чужакам отдается предпочтение перед своими. Однако же за шесть лет президентства Сармьенто в Аргентину прибыло более трехсот тысяч иммигрантов, что составило шестую часть населения страны! В-третьих, у Сармьенто не было возможности ликвидировать соперничество между Буэнос-Айресом и провинциями, а нейтральная позиция приводила к тому, что им были недовольны и в столице, и на периферии. В-четвертых, Сармьенто не заигрывал с народом подобно Росасу. Непрестанно трудясь ради общественного блага, он считал, что его дела говорят сами за себя, и не предпринимал никаких усилий для того, чтобы нравиться электорату.
Рикардо Лопес Хордан
Центробежные настроения к тому времени еще не угасли окончательно. Много проблем президенту создавал один из последних каудильо Рикардо Рамон Лопес Хордан. В свое время тот служил под началом Хусто Уркисы, но начал отдаляться от него после поражения в сражении при Павоне. Хордан обвинял Уркису в недостаточной твердости, иначе говоря – в предательстве идеалов федералистов. Окончательно их пути разошлись во время войны с Парагваем, когда Хордан сказал Уркисе: «Вы призываете нас к войне против Парагвая. Никогда не бывать этому, генерал, ведь эти люди – наши друзья. Призывайте нас воевать против жителей Буэнос-Айреса и против бразильцев. Мы готовы к этому, потому что они и есть наши враги».