Аргентина. Полная история страны. От древности до наших дней

  
Мальвинские острова – от дипломатического противостояния 1770 года до оккупации Буэнос-Айреса британцами
 
Мальвинские острова, которые британцы называют Фолклендскими, были открыты в 1520 году португальским мореплавателем Эштебаном Гомешом, состоявшим на службе у испанской короны. Британские моряки тоже бывали в этих местах, но острова не объявлялись владением британской короны.
Первая карта Мальвинских островов 1520 года
В марте 1764 года французы основали на одном из восточных островов архипелага форт Порт-Сен-Луи, и в том же году король Людовик XV заявил о французском суверенитете над островами. А в январе 1765 года британский капитан Джон Байрон прибыл к западному острову Тринидад, дал ему название «Сондерс» и объявил владением британской короны. Что же касается Испании, то она не утруждалась объявлением о суверенитете над Мальвинами, поскольку считала это ненужным, ведь суверенитет державы, владеющей материком или частью материка, автоматически распространяется на прилегающие к берегам острова. Это казалось логичным, но иногда все же лучше совершить дополнительное, выглядящее ненужным действие, нежели полагаться на логику.
По требованию Испании Франция отказалась от претензий на Мальвины и передала испанцам Порт-Сент-Луи. О британском присутствии на Тринидаде испанцам стало известно только в декабре 1769 года, когда возле острова увидели британские корабли.
В июне 1770 года из Буэнос-Айреса на Тринидад прибыло около тысячи четырехсот солдат, имевших при себе пушки. Командовал ими адмирал Хуан Игнасио де Мадарьяга. Комендант британского форта коммандер Джордж Фрамер выбросил белый флаг после первых же залпов испанских пушек, за что ему и его подчиненным разрешили вернуться домой.
Депутаты британского парламента потребовали от правительства решительных действий «в защиту британских интересов», и в воздухе запахло войной, в которой Испания рассчитывала на поддержку Франции (испанский король Карл III [48] приходился двоюродным братом Людовику XV). Однако Людовику совершенно не хотелось воевать по такому поводу, и он приложил усилия для того, чтобы конфликт был решен дипломатическим путем. Собственно, войны никому не хотелось, но, как говорится, «когда затронута честь кабальеро, шпага сама выпрыгивает из ножен».
Премьер-министр Великобритании Фредерик Норт согласился не настаивать на британском суверенитете над островами, если испанцы восстановят разрушенный ими форт и позволят британцам использовать его в качестве морской базы. На том и порешили, но вопрос с Мальвинскими островами «завис». Британцы не признали официально испанского суверенитета над ними, а Испания не стала настаивать на этом, потому что, когда вопрос решается в твою пользу, лишние обострения только вредят.
Но Британия не отказалась от идеи утверждения своего господства в южноамериканском регионе. Был разработан следующий план: высадиться в заливе Ла-Плата, захватить Буэнос-Айрес, затем взять Мендосу [49] и использовать захваченную территорию в качестве плацдарма для подготовки интервенции в Чили, после которого настал бы черед Перу. Захват Буэнос-Айреса был ключевой частью этого плана – ведь он позволял закрепиться на чужой территории. Город казался британцам легкой добычей – здесь был расквартирован всего один испанский полк, который нельзя было считать полностью боеспособным по причине некомплекта: многие офицеры вскоре после прибытия из метрополии выходили в отставку, поскольку обнаруживали, что здешняя торговля и разведение скота приносят большие прибыли, а солдаты массово дезертировали, пользуясь тем что на бескрайних просторах континента найти их было невозможно, зато сами они всегда могли найти чем заняться. Кроме того, британцев обнадеживали резко обострившиеся к началу XIX века противоречия между креолами [50] и испанскими властями.
 
23 июня 1806 года британский экспедиционный корпус численностью в тысячу семьсот человек высадился на побережье, а 27 июня британцы вошли в Буэнос-Айрес, практически не встретив сопротивления. Британское вторжение не было совсем уж неожиданным – его ждали, только не знали, когда именно оно произойдет, и англичанам удалось застать портеньос врасплох. Вице-король маркиз Рафаэль де Собремонте бежал в Кордову, прихватив с собой казну. Впоследствии он пытался оправдать свое бегство необходимостью спасения казны, которую он, к слову, до Кордовы не довез (оставил в Лухане [51], где ее позже захватили британцы), но портеньос ему трусости так и не простили.
По отношению к местным жителям интервенты вели себя дружелюбно и сразу же заявили о своем уважении к католической вере, но ответного дружелюбия не получили. Прежде всего испанцы и креолы принципиально не хотели подчиняться англичанам. Кроме того, портеньос опасались (и весьма резонно) конкуренции с британскими торговцами, которые должны были нахлынуть сюда следом за солдатами. Да и вообще оккупация разрушала привычный уклад жизни и обрывала сложившиеся связи с другими провинциями.
Капитан Сантьяго де Линье – француз, служивший испанской короне и женатый на представительнице одного из богатейших семейств Буэнос-Айреса, – набрал тысячу двести ополченцев, с которыми после ожесточенных уличных боев выбил англичан из столицы вице-королевства. Праздновать победу было рано, ведь настойчивые британцы никогда не отказывались от задуманного после первой неудачи. Линье, которого кабильдо назначило главнокомандующим вооруженными силами и военным губернатором, вооружил все мужское население Буэнос-Айреса и пустил весь имевшийся в городе свинец на отливку пуль. Не хватало не только пуль, но и пороха, но им поделились с портеньос жители других городов. Вице-король Собремонте, не рискнувший вернуться в столицу, где его презирали и не желали видеть, обосновался в Монтевидео.
И надо же было такому случиться, что именно Монтевидео стал следующей целью британцев, которые не рискнули повторно сунуться в Буэнос-Айрес, стараниями Сантьяго де Линье превращенный в грозную крепость. 3 февраля 1807 года пятнадцать тысяч англичан с моря и суши атаковали Монтевидео, который защищало около пяти тысяч человек. К следующему утру город был взят. Успех внушил британцам надежду на то, что они смогут взять и Буэнос-Айрес.
1 июля Линье попытался разгромить превосходящих по численности англичан на подступах к Буэнос-Айресу, но потерпел неудачу и был вынужден отступить в город. На этот раз портеньос сопротивлялись ожесточенно. Как сказал один из очевидцев тех событий, «каждый ярд [52] продвижения оплачивался жизнями двух британских солдат». Потери англичан и впрямь были огромные – во время продвижения к центру города они потеряли более тысячи человек. Интервенты гибли не только от пуль и сабель, но и от кипятка и кипящего масла, лившихся на них с крыш. 7 июля захватчики были вынуждены капитулировать. Генерал-лейтенант Джон Уайтлок, командовавший британскими войсками, подписал акт о капитуляции, согласно которому англичане оставляли Буэнос-Айрес и Монтевидео, а также возвращали Линье всех взятых в плен патриотов. Держаться за Монтевидео британцам не было смысла, ведь земля буквально горела у них под ногами, а метрополия была очень далеко и не могла оказать срочную помощь.
Британское правительство и высшее военное командование восприняли поражение Уайтлока крайне болезненно. Регулярные и, можно сказать, отборные части британских войск потерпели сокрушительное поражение от ополченцев – как такое могло произойти? Кстати говоря, в ополчении были не только креолы, но и метисы, и индейцы, и негры-рабы, которые, присоединившись к патриотам, получали свободу – невозможно же считать рабом человека, готового сражаться за свою страну с оружием в руках.