Развод. Я к тебе (не) вернусь (СИ)

Под ладошкой его сердце начинает биться все сильнее. Он трепещет длинными ресницами, кожа на скулах дергается, дыхание становится все чаще. Такая стремительная метаморфоза убеждает меня окончательно, что нравлюсь Жене. А может все не торопить и оставить на раздумье? Слишком быстро бросаюсь в отношения.
- Можно, Свет?
Запечатав все сомнения, зажмурив глаза, сама тянусь. Резко втыкаюсь в его сомкнутые губы. Евгений первое время оторопело замирает, но потом раскрывает рот и касается плотнее. От ласковости не остается и следа. Он страстно затягивает меня сильнее и сильнее. Все слишком. Слишком.
Женя пытается прижать сильнее, крепче. Его язык не перестает таранить меня. Он напорист и слишком быстро двигается. Это уже напоминает захват осаждаемой крепости. Надо остановиться, потому что по моему подбородку стекает слюна озверевшего мужика. Да черт! Откуда я набралась этих слов – вспыхивает в мозге и тут же гаснет.
- Тихо, – мягко отталкиваю. – Тихо, Жень. Нужно остановиться.
- Сейчас, – глухо бормочет он, пытаясь привести дыхание в норму. – С тобой невозможно, Свет. Ты действуешь, как самый сильный концентрат виагры. Просто… Фух… Да чтоб его… Все. Все.
Отворачиваюсь к окну, пока Женя причесывает растрепавшиеся волосы, улыбаюсь. Приятно, что могу будить такие ощущения. Да кому это не понравиться. Всех зацепит, это неоспоримый факт. Тру руки и лезу в карман, потому что начинает назойливо пищать телефон.
Вытаскиваю и удивленно смотрю на экран. Люба. Это Любаша. Что случилось? Она никогда так поздно не звонит. Выйти или тут поговорить? Кошусь на Евгения, но у него тоже подает сигналы труба. Он непроизвольно морщится, когда видит кто там.
Принимаю решение ответить, потому как тревожно.
- Люб? Что такое?
Женя, отвернувшись, тихо говорит. Замечаю только, что он напряжен и все больше прижимает трубку к уху.
- Света, быстрее! Быстрее приезжай в бутик. Мы горим! Я тут уже. Быстр… Твою мать!!!! Скорее!
Глава 27
- Ты точно решил? Это очень важный шаг, Денисыч. Похерить все, к чему шел. Не знаю, как бы я поступил.
Задрав ноги на спинку стула, невидяще туплю в окно. Силуэт размывается, потому что взгляд стекленеет. Мрачно усмехаюсь про себя. Да, вот так иногда поворачивается судьба. Но не жалею. Не жалею.
- Да, Миш. Надоело.
- Может встретимся? Выпьем и поговорим?
- Нет. Спасибо. С доками раскидаться надо. Занят буду дня три не меньше.
- Хорошо. Если буду нужен, звони.
- Как всегда, Мих, – отбиваю звонок и кладу телефон на стол экраном вниз.
Ну вот и все. Пошла на хер моя прежняя жизнь. Падаю вновь, но подниматься тоже умею. Не в первый раз. Открываю ящик стола, вытягиваю пачку. Сейчас не перерыв, а значит курилка пустая. Это хорошо.
Отстукиваю гулко по пустому коридору. Шаги эхом залетают в ухо. Что такое? Уже начинаю ощущать отторжение от этих стен. Даже запах раздражает. Утром шеф еще раз попросил принять взвешенное решение, но считаю, что поступаю правильно. Кем бы тут не являлся, я подчиненный и работаю на чужую компанию. Хотя о такой должности мечтают все, и я не был исключением, но! Пора менять жизнь в другую сторону.
Накопил достаточно крепкую материальную базу, не зря пахал как проклятый всю жизнь. Мой устойчивый трудоголизм и фанатичное достижение целей хорошо стоили. Накидываю в голове, что могу сделать сейчас и в голове формируется схема. База поставщиков наработана, поэтому увести самых жирных станет исключительно вопросом времени. Есть трудности в виде жадного шефа родом из времени, где все вопросы решались преступными мерами, но сейчас не тот момент, чтобы наездами и поглощениями обстряпывать делишки, так что умоется старый козел.
Сколько сейчас себя не убеждаю в том, что мне эта работа реально поперек глотки стала в один миг, но основную причину понимаю. Света моя. Хочу с чистого листа. Хочу заново. Хочу, чтобы не думала больше ни о каких помощницах. Наберу только мужскую команду и старперских теток. Может в церковь сходить и покаяться? Я не знаю, что мне еще сделать!
 
- Денис, мы закончили плитку класть, – отчитывается бригадир мужиков, которые занимаются отделкой дома. – И привезли кухонный гарнитур. Проверили, сколов нет. Я ребятам скажу пусть собирать начинают. Или приедете посмотреть?
- Приступайте, – устало выдыхаю. – Леш, ты там сам глянь, ладно? Я не сомневаюсь, но это на всякий случай говорю. И завтра тоже не смогу подъехать. Разгребешь приемку спальни и гостиной? Фурнитуру проверь, хорошо? Я немецкую заказывал. Это важно.
- Да без проблем. Только вопрос один. Вы там детские комнаты выделили. Так вот когда можно там начинать?
- Не трогай пока. Это только по приезду согласуем, – может излишне резок, но ничего не поделать. Там хочу сам все утвердить. Уже выбрал то, что хочу на самом деле. – Я с дизайнером еще не утвердил, – сглаживаю резкость, считаю нужным объяснить все.
- Да я понял. Не трогаем.
- Ну все. До встречи.
Отбиваю звонок и сую трубу в карман. Последняя тяга особенно глубокая. Разражаюсь задушенным кашлем. Перхаю, как древний старик, который всю жизнь смолил самосад. Бляха, и воды нет хлебнуть хотя бы немного, чтобы задушить спазмы. В эту секунду, как назло, впирается Лорка. Подкуривает и рассматривает, как я откашливаюсь, с холодным интересом. Ее тут еще не хватало.
Наплевав на все, выдавливаю из себя оглушительный кашель и проталкиваю мешающий комок в горле. Аж слезы на глазах выступили.
- Плачешь? – актерски вежливо выражает интерес.
- Да, по тебе рыдаю.
- Я знала, что не забудешь меня.
Смешно. Не сдерживаясь, кривлю рот в ядовитой усмешке. Ну да, ну да, блядь. Направляюсь к двери, чтобы выйти. Не хочу находиться рядом.
- Как твоя мышь поживает?
Ах, ты ж с-сук-ка!
Бить же баб не хорошо… Нет. Нет, конечно. Это низко. А вот хлестнуть по щеке…
Медленно разворачиваюсь и иду к Лариске. Она глупо улыбается и зажимает фильтр до белых пальцев. Останавливаюсь в полуметре и сверлю глазами. Затискиваю руки в карманах. Наклоняюсь чуть ближе.
- Кто? Как ты назвала? Я тебе сейчас рот раскрою и выдеру твой поганый язык.
- Тебе нравился мой язык, – нагло пищит.
- Да. О чем сожалею. Только твой рот, которым ты сейчас полируешь вялый хер шефа, оказался не супер-искусным. Ему быстро разонравиться, как и мне, обещаю тебе. Береги волосы. У тебя, кажется, накладные. Его бой-баба выдернет тебе на раз-два.
- Заткнись! – шипит она, готовая вцепиться мне в лицо. – Назад побежишь к своей тихоне? Иди, коленки не сбей. Только не простит.
- Не твое дело, тварь, поняла, – прижимаю за глотку к стене. – Завались, блядь подзаборная. Ты даже имя ее произносить не достойна. Если еще раз язык вывалишь, то отгребешь по полной.
- Что ты сделаешь? А? Ну что? – брыкается, пытается достать да лица своими стилетами. Лицо исказилось, вся ее погань алчная наружу вылезла. Дебил, сука, и я еще на эту гниль повелся, придурок. – Ничего! Пусти меня!
Демонстративно разжимаю ладонь и отхожу. Хватит этого цирка. Но напоследок нужно сказать, чтобы понимала.
- Кто доки слил по отгрузкам конкурентам? Не знаешь? Я могу подсказать.
Она бледнеет, как полотно и нервно поджимает пальцы. На холеном лице, где блестят тысячи слоев бабской херни, отчетливо проступает бледность. Глаза бегают по пространству курилки, не останавливаясь ни на чем. Не ведала, что слежу за всеми, да? Думала, что самая умная. То, что она натворила, в принципе, херня, я уже отмотал назад, чтобы хвостов не оставлять, но сам факт, что она крыска очень явный. Пока еще робкая крыска, но потом не остановить будет. Хотя мне здесь уже не работать.
- Я не делала этого.
Ничего не отвечаю по поводу этого, но считаю нужным предупредить.
- Если будешь трепаться обо мне или моей жене – убью! Всосала? Я спрашиваю?
- Поняла, – блеет она, но глазами зло сверкает.
- А теперь вали. Вялый член старика не может дождаться тебя.