Хочу замуж под Новый год! (СИ)
Однако всю эту яркую картину совершенно непреднамеренного соперничества современности с эпохой классицизма уравновешивали декоративные торшеры с фонарями, расположенные на въезде на Фонарный мост, придавая окружающему миру гармоничность и до слёз пронзительную духовность века девятнадцатого, в духе которого был оформлен этот, некогда деревянный пешеходный мост, соединивший через Мойку Фонарный переулок с Почтамтским.
А, благодаря красивой художественной подсветке, в эти предутренние часы Фонарный мост выглядел так загадочно, словно его перенесли сюда из какой-то сказки.
Глядя на завораживающую красоту спящего мирным сном города, я совершенно отчётливо представляла, как когда-то по этим улицам, ещё не асфальтовым, а булыжным мостовым, мчались кареты, в которых сидели элегантно одетые дамы наподобие Анны Карениной, направляясь в театр, а, может, и на бал.
Светские красавицы, властительницы дум и сердец многих лучших людей того времени, и нередко — опытные интриганки, настолько умевшие владеть собой, что на их холёных лицах даже в минуты наивысшего волнения невозможно было ничего прочесть. Ведь, согласно понятиям того времени, это был вопрос чести. А честью в высшем обществе очень дорожили.
Я представляла, какие кипели страсти и даже разыгрывались драмы за толстыми стенами внушительного здания Почтамта, которое и по сей день отправляет функции почтового ведомства, а в конце 18-го века в нём два этажа из трёх занимали квартиры чиновников и казармы для так называемых "нижних чинов".
Конечно, Почтамт надёжно хранит все тайны своих бывших постояльцев. И можно лишь догадываться, какие события когда-то происходили внутри этого старинного здания, настолько огромного, что оно выходит фасадом на три улицы.
А в том, что события очень личного характера здесь имели место, нет никаких сомнений, учитывая, скольких людей Почтамт приютил в то далёкое время под своей крышей. Любви покорны все сословия. Просто, в отличие от светских дам, жёны простых чиновников могли себе позволить не скрывать своих истинных чувств и эмоций.
Однако и те, и другие одинаково сильно страдали и любили. А потом стали частью истории, как рано или поздно непременно становится всё живое на земле и рукотворное.
Но остались свидетельства их современников и художественные произведения, написанные в то время. Остались речки, в которые гляделись представители не одного поколения. Остался великий город со всеми своими постройками — безмолвными свидетелями той очень выразительной, живописной и безумно-волнительной эпохи.
Находясь под большим впечатлением от своих размышлений о прошлом, и фантазий, что навеяли на меня Фонарный мост с Почтамтом, я села в такси и за всю дорогу не проронила, вообще, ни слова.
Зато моя стрекоза неотстрелянная, наконец, смогла отвести душу и болтала без умолку. На танцполе-то, куда Лёлик после десерта увёл Нюрку, приревновав её к Невскому, под громкую музыку особенно-то не поговоришь. Вот поэтому в такси Нюрка никому не дала рот открыть.
Я не обиделась. Невский, думаю, тоже. Мы за столом за милую душу с ним наговорились. Только Лёлик время от времени пытался в Нюркину речь вставить свои пять копеек, но у него это не очень получалось.
Наконец, приехали. Я и глазом-то не успела моргнуть, как Дмитриевы с нами попрощались. Из-за припаркованных у дома машин такси остановилось чуть дальше, нежели требовалось, и Невский, как галантный кавалер, предложил проводить меня до подъезда.
Нюрка с Лёликом так быстро удрали, что мне не оставалось ничего другого, как согласиться на предложение Николая. Одинокие девушки всегда привлекают внимание хулиганов. А у меня в руках два пакета с вещами. Вдруг какой-нибудь идиот решит, что там есть что-нибудь ценное? А я одна могу с ним не справиться. Гулянка-то сегодня была что надо! И соседей ведь не дозовёшься, все отсыпаются после репетиции встречи Нового года.
Я расслабилась в предвкушении тёплой уютной постели и стала считать, до которого часа мне можно нынче поспать. Получалось, что в самый раз, если я встану к четырём часам. Должна же я себя как-то вознаградить за все волнения и хлопоты, связанные с подготовкой к Новому году. Да и куда мне спешить? Весь день впереди! Вот только попрощаюсь с Невским. Он-то тоже, небось, устал и мечтает о постели. Тем паче, мы уже подошли к моему подъезду.
— Вам понравился, Ася, сегодняшний вечер?
Какой деликатный мужчина! Пытается поддерживать светскую беседу, а сам, наверное, на ногах еле держится. Но я не буду его долго задерживать.
— Да, Николай. Мы хорошо посидели.
— А вы не хотели бы, Ася, продолжить наше общение?
Он что, с луны упал? Какое, к чёрту, общение, когда больше всего на свете сейчас хочется оказаться в тёплой постели?! Все нормальные люди давно спят. Слава Богу, уже седьмой час. И, между прочим, не вечера, а утра!
По-моему, я поспешила дать Николаю положительную характеристику. У него в голове целая куча тараканов! Но вслух, как девушка деликатная, сказала другое:
— В перспективе — наверное…
— Я так рад, Ася, нашему знакомству, вы не представляете! Очень не хочется с вами расставаться. Вот только на улице немного сыро. Пожалуй, я бы сейчас не отказался от чашечки горячего кофе или чая.
— Спасибо, Николай, что проводили. А теперь — быстренько в машину! В это время суток на дорогах не бывает пробок. Вы и сами не заметите, как окажетесь дома. А уж там посмотрите, что лучше: чай или кофе? Хотя, на мой взгляд, вам сейчас желательно выпить молока. Сон будет спокойнее и крепче. Главное, в такси не засните!
Последние слова я говорила уже вдогонку. Засунув руки в карманы дублёнки, Николай быстро от меня удалялся по протоптанной нами только что дорожке. И даже почему-то не попрощался.
Вот странник! А я-то о нём ещё позаботилась, посоветовала выпить молока. Ну, и подумаешь, пойду выпью сама! Мне тоже нужно как следует поспать.
Всё-таки трудно жить без пистолета…
Мне приснилось, будто я заблудилась в лесу. А на дворе — зима, очень холодно! Поплутав по лесу в поисках избушки лесника или какого другого человеческого жилья, я наткнулась на медвежью берлогу.
Я призадумалась: что мне делать-то? Либо коротать ночь на дереве, рискуя во сне свалиться на землю и сломать себе шею, либо оказаться с глазу на глаз с медведем? Из двух зол я решила выбрать меньшее и полезла в берлогу.
Вход в неё оказался замаскирован еловыми ветками, но за ними я обнаружила дверь. Почему-то меня это ничуть не удивило. Да и дверь сама по себе мне очень понравилась. Такая хорошенькая, сделанная из плотно пригнанных друг к другу широких досок, и цвет очень приятный — жёлтый.
Подобные двери я видела в мультиках, и это внушило мне доверие к обитателям берлоги. Я потянула за железное кольцо, и дверь открылась.
А дальше, как в сказке "Маша и три медведя"!
Внутри берлоги стояли три большие кровати, посередине стол и две широкие лавки. Я обрадовалась, заперла дверь на засов, выбрала себе постель, но только успела прилечь, как снаружи раздался странный звук.
В дверь стучали, но не кулаками и не лапами. Может, головой? Звук был какой-то глухой, но крайне настойчивый. Я приподнялась с постели и стала осматриваться, чем мне можно было бы защититься от хозяев. Взгляд упал на засов. Хорошая вещь! Если как следует ею размахнуться, то мало не покажется. Однако тогда дверь придётся отпереть. Страшно! Что, если у меня рука дрогнет?
Вдруг я заметила рядом с кроватью какую-то палку. Потянулась за ней, не вставая с постели, и как упаду на пол! Из глаз аж искры посыпались. Это меня боженька за лень наказал. Надо было с кровати встать. Может, помимо палки, ещё что-нибудь бы нашла? А теперь и времени нет на поиски. Вон, дверь уже ходуном ходит!
Открываю глаза. А я дома. Как здорово! Но на этом хорошее, к сожалению, закончилось. Во сне я свалилась на пол. Лодыжка на левой ноге ноет. Кажется, я растянула связки. Вот только этого мне под Новый год не хватало!