Бывший муж. На осколках мести
Пришлось согласиться со вздохом.
– Пусть принесут сюда.
Сказать всегда проще, чем сделать. Не ела, в том числе потому, что второй день тошнит.
Она успела проглотить половину фруктового салата до того, как в спальню ворвался злой, как чёрт, отец.
– Я знаю, почему твой подлец сбежал!
Мира с остервенением втыкала вилку в красный кусок арбуза.
– Ещё версия, для чего он решил жениться на тупой уродке? Меня же невозможно полюбить просто так. Всем нужны твои деньги?
– Не всем, но ему точно! Абашев обчистил мои офшоры и вывел со счетов бюджетные деньги на госзаказ.
– Почему он? На острове полно людей.
Старыгин не слушал, рассуждая вслух.
– Теперь понимаю, почему гадёныш настаивал на свадьбе здесь. Народу много, контроля мало. Легко проникнуть в мой кабинет незамеченным!
Её передёрнуло. Отец говорил неправду.
– На свадьбе в нашей вилле на Сейшелах настаивал ты!
– Конечно! По его просьбе. Чтоб ты не могла притащить на свадьбу полк дебильных подруг.
Она закрыла глаза. Абашев никогда не отзывался плохо о подругах, которых было всего четыре. На каждую претензию отца могла выставить контраргумент.
– Он не мог так сказать! – Мира измученным взглядом смотрела в налитые кровью глаза. – Почему ты пытаешься выставить Алекса монстром?
Вставать на защиту предателя? Никогда не любила давления.
Отец сорвался на крик. На багровой шее вздулись вены. Девушка сжалась, физически ощущая исходящий от него гнев.
– Я? Монстром?! Твой муж вывел государственные деньги! Если не докажу, что это сделал он, меня посадят! Твоего отца упекут в тюрьму! А Абашев откроет новый стартап в одной из стран Европы и найдёт другую богатую дуру!
Он тряс кулаками, выплёвывая слова полные ненависти:
– Решай с кем ты! Со мной или вором, бросившим тебя в брачную ночь! – Он в несколько шагов оказался у двери, прорычав перед тем, как выйти: – Выберешь его, забудь, что у тебя есть отец!
Мира взвыла от пустоты до конца накрывшей душу. Неужели на самом деле нужен был только доступ к деньгам отца? В груди ныло.
Перед глазами одна за другой пролетали картинки их первой встречи, первого поцелуя, первой близости. Обожание, нежность в каждом слове, жесте, поступке.
Не мог Алекс играть. Даже если была связь на стороне, любил он её! Что-то не сходилось в головоломке под названием «измена». Если бы ещё раз взглянуть на снимки. Чёртова импульсивность! Почему не выслушала, а сбежала?
Сквозь открытые окна донесся шум со двора. Голоса выкрикивали: «Алекс!», «Абашев!», «нашли…», «кошмар!», «всё что осталось…».
Сердце пронзила боль. Ноги сами понесли в сторону океана.
Сильный ветер бил в лицо, раскидывая длинные волосы за спиной.
Горизонт затянули свинцовые тучи. Надвигался шторм.
Глаза следили за тем, что происходило на берегу.
Из пришвартованного к пристани катера вынесли что-то завёрнутое в покрывало.
Мира замерла на секунду, а потом рванула, что было сил. Туда, где уже находились помощники отца. Острые камешки впивались в голые ступни. Песок задерживал бег.
Денис встал на пути, раскинув руки в стороны. На лице деланное сочувствие.
– Мира, не ходи туда, не нужно!
Она встала на цыпочки, заглядывая за широкое плечо.
– Что в покрывале? Отец говорил, что отправил вертолёт и катер осмотреть острова. Кто там? Пусти! – Ещё одна попытка оттолкнуть блондина в сторону потерпела крах.
Океан недовольно ворчал, выплёвывая тяжёлые волны на берег. Противный металлический звук бьющегося о причал катера раздражал уши. Словно издалека доносился голос.
– Мира, не надо!
Она стучала кулачками в грудь «бывшего».
– Там Алекс? Его убили? Отвечай, он мёртв?
Денис кивнул.
– У катера заглох двигатель. Алекс добрался до ближайшего острова. Развёл костёр и видимо уснул… – Он схватил за руки, уговаривая: – Не нужно смотреть на то, что от него осталось.
Мира трясла головой отказываясь верить в услышанное.
– Нет, нет, это не он! Этого не может быть!
Денис продолжал делать больно.
– В катере его сумка, макбук. Труп опознали по остаткам одежды и кольцу. Там есть надпись.
Она знала, что выгравировано на обручалке.
– Вместе навсегда? – Мира взвилась, прочтя в зелёных глазах «да». – Ненавижу! Как он мог?! Пусти!
Небо закружилось и почернело. Ноги подкосились. Тело устремилось вниз к деревянному пирсу. Последнее, что услышала перед тем как потерять сознание:
– Мне жаль, любимая. Я с тобой!
Глава 4
Мира почти не помнила последние три дня жизни, находясь на препаратах в полной прострации.
Она очнулась на четвёртый в своей, вернее, в их с мужем квартире, купленной накануне свадьбы. Не помнила, как в ней оказалась. Кто раздел и уложил в постель, тоже не знала.
На дрожащих ногах с трудом дотащилась до ванной комнаты. Ещё сложнее оказалось забраться в душевую кабину
– Что ж так плохо-то, чёрт…
Чёрный пробел не хотел заполняться воспоминаниями, а она не наставала. Предчувствие, что вместе с ними придёт что-то страшное, останавливало от малейшего насилия мозга.
Горячие струи по холодной коже – полный кайф. Так и стояла бы. Не шевелясь, не разговаривая, не задавая вопросы, не получая ответы. Руки упёрлись в стекло.
– Не…не…не…не…не…
Тире, точки. Стук в мозг азбукой Морзе, как крики о помощи.
Чего ещё не хотела бы?
Запах горелого мяса пробивался сквозь двери, потоки воды, забивая ноздри.
– Не хочу, не хочу, не-хо-чу!.. – голова моталась из стороны в сторону.
Мокрые плети волос хлестали по плечам.
Больно, но от боли так хорошо. Намного проще, когда скорбит тело. Про душу вспоминать не хотелось. Там пусто и страшно. Пугает широко разинутая пасть бездны, которую нечем заполнить.
Голодный ужас – ещё та картина.
Урчание в животе напомнило, что в кабинке есть ещё одно голодное существо. Когда ела в последний раз, не знает…
Поплотнее завернулась в толстый махровый халат, боясь растерять тепло, что впитало тело. В полотенце укутаны волосы. Босые ступни по гладкому полу прошлёпали в направлении кухни.
Запах мяса становился сильнее. Звук воды, льющейся в раковину, ревел водопадом. Отец прислал домработницу? Боялся оставить одну?
Мира протянула:
– Ничего не помню… – вот теперь беспамятство начало напрягать.
Страх становился осязаемым.
Как кто-то чужой попал в квартиру? Давно? Кто впустил?
Она ускорилась.
Запах жареного мяса тошнотворной волной ударил в ноздри.
Мира сложилась пополам. Не разгибаясь, в несколько быстрых шагов к унитазу. Успела вовремя.
– Дорогая, ты уже проснулась? – прозвучало громом с небес в самый неподходящий момент работающего слива.
Мира замерла, боясь оборачиваться. Страх сменился радостью. Она бормотала не в состоянии оглянуться и обнаружить, что сзади никого нет.
– Я знала, что ты живой! Всех разыграл, подстроив собственную смерть, а сам вернулся в Москву.
Она замолчала, чтоб втянуть в сжатые лёгкие воздух и затараторила с новой силой, боясь, вдруг замолчит, и Алекс исчезнет. Мира слышала дыхание за спиной, запах любимого мужского парфюма. Даже ощущала тепло и биение сердца.
– Тук-дук, тук-дук… – и звуки не были отчаянным «sos», как в ванной комнате.
Если это последствия игр разума – готова веселиться так долго, как сможет.
– Я всё понимаю. Жить с истеричкой непросто. А терпеть тестя, что контролирует каждый шаг, обвиняет в воровстве, женитьбе на деньгах, вообще кошмар.
Тишина длиною в секунду показалась вечностью, но в ответ молчание. Пришлось продолжить монолог.
– Я прощаю за всё, что было у тебя с той женщиной, а ты прости мне истерику… – Чтобы сказать следующее, пришлось глубоко втянуть воздух, борясь с желанием закричать. Душу рвало от желания умолять на коленях, лишь бы послушал. – Только не уходи больше! Я не могу без тебя. Прости за всё и останься…