Милосердие (СИ)

Он снова мучает его; движения такие плавные и медленные, что Граймсу остается только сдавленно рычать, требуя большего, но не решаясь произнести это вслух. Ниган опускается перед ним на колени и зарывается лицом между влажных бедер. Он проталкивает напряженный до сладкой истомы член в рот, сдавливая тот целиком и мягко обхватывая губами. Граймс почти что вскрикивает, когда он начинает двигаться, царапая его икры ногтями, втягивая ствол все глубже и прикрывая глаза. Рику настолько хорошо, что он податливо провисает на чертовых наручниках, беспрестанно дергаясь и вздрагивая, позволяя вытворять что угодно, лишь бы все это продолжалось как можно дольше. Сейчас уже невозможно понять, кто оказался в подчиненном положении: скованный Граймс и склонившийся на коленях Ниган — они оба уже давно впали в зависимость друг от друга и их роли потеряли какое-либо значение.
Рик хочет, чтобы он проглотил все до капли: пальцы на ногах поджимаются, его бросает в жар, судорожно бьется тело — все это не может помешать Граймсу распахнуть глаза, чтобы увидеть, как Ниган действительно глотает, поднимая на него мутный взгляд и медленно обводя языком довольную улыбку. Он знает, что Рик хочет еще и он знает, как именно он хочет, чтобы это произошло.
— Боюсь представить, что меня ждет, когда я отвяжу тебя, — его смеха почти неслышно: чужой язык моментально вталкивается в рот, стоит им оказаться лицом к лицу. И если бы Граймс мог, он бы самолично сорвал с него джинсы и бросил бы ремень в кухонный измельчитель, зияющий темной дырой в хромированной раковине.
Рик даже не слышит, как звенит пряжка, шелестит стягиваемая одежда — сейчас он может только чувствовать, как что-то скользкое и холодное стекает с чужих пальцев, протолкнувшихся в него по самые костяшки. Они двигаются внутри, тихо хлюпая и прокручиваясь в тесном горячем нутре — его тело может реагировать даже на такое и вот Граймс уже пульсирует, обхватывая фаланги. Ниган не отнимает руки, даже когда ствол настойчиво вдавливается внутрь: подушечки мягко разводят края — Рик глухо стонет, его зубы почти успевают сомкнуться на шее, однако мужчина уворачивается, позволяя ему лишь прижаться горячими губами.
— Тише, — он успокаивает его так, словно действительно ожидает, что Граймс когда-нибудь убьет его, даже не заметив, как это случилось.
Вкрадчивый голос как и всегда действует безотказно: мужчина разом обмякает, словно превращаясь в раскатанную глину. Каждый резкий толчок встряхивает его на столешнице, но Рик все равно упрямо вжимается приоткрытыми губами в чужую шею, хрипя, не в силах вдохнуть достаточно воздуха. Двигаясь все быстрее, Ниган наваливается на него — наручники врезаются в запястья, с каждым ударом зарываясь все глубже в кожу. Его руки тянет вниз целых два тяжелых тела, но Рик даже не замечает жгучей боли, сковавшей потуже стальных браслетов. Мокрые ладони скользят по выгнутому дугой Граймсу, словно желая запомнить ощущение полной власти над этим человеком, который, даже скованным, сам бросается прямо в руки.
— Рик…? — язык едва слушается, заплетаясь. Ниган давит на колючую щеку, чтобы оторвать лицо от своей шеи и смять налившиеся губы. Когда он встречается взглядом с Граймсом, то невольно вздрагивает от ударивших в живот горячих капель; Рик смотрит на него так открыто, так ясно, и в этих ярких глазах читается лишь полное обожание ребенка. Сейчас он кажется совсем юным. — Черт, что ты…
Но капитан успевает заткнуть ненужный вопрос: их губы снова сталкиваются друг с другом — Граймс вытягивается к нему настолько, насколько может. Он целует его долго и жадно, толкаясь подбородком, тяжело дыша через нос. Его все еще сотрясает мелкая дрожь, которая, как какая-то зараза, передается Нигану. Ему достаточно лишь несколько раз с силой вбиться в послушное тело, чтобы тут же, невнятно хрипя, заполнить Граймса едва ли не до упора. Когда он выходит из него, ему кажется, будто потекло по самым бедрам; терапевт проводит ладонью по мошонке Рика и спускается ниже — его рука действительно становится мокрой.
 
— Расстегни.
Он молча высвобождает его из наручников и те с грохотом скатываются с трубы. Тяжелые руки Граймса обвиваются вокруг шеи, подобно змеиным кольцам — Ниган знает, что ему не вырваться.
Эта кухня, определенно, видела слишком много.
Как и всегда внезапно, Рик срывается: они даже не доходят до спальни — он зажимает терапевта у самой лестницы, вдавив лицом в стену. Форменный пиджак слетает с плеч, пуговицы на манжетах рубашки рвутся и вещь ненужной тряпкой падает под ноги. От былой податливости не остается и следа: Граймс проводит ладонью между чужих бедер, подхватывает свой ствол и грубо проталкивается головкой в сухую щель. Он вдавливает Нигана всей тяжестью своего веса, по миллиметрам проходя глубже. Однако какими бы болезненными ни были эти прикосновения, скользнувшая по животу Нигана ладонь натыкается на постепенно набухающий член. Терапевт запрокидывает голову на плечо Рика, его губы выдают блеснувшую улыбку и даже когда Граймс замечает ее, та никуда не пропадает. Ниган словно признается и признает, что ему нравится то, как Рик предъявляет на него свои права, и пусть эта демонстрация всегда сопровождалась болью — разве не она накрепко вбивала в мозги одну единственную мысль о том, чей он.
Уже ничто не мешает ему впиться зубами в открывшуюся шею: губы тут же измазываются, становясь еще горячее. Ниган хрипло смеется, только сильнее выгибаясь в сильных руках. Ему словно доставляет удовольствие, когда Граймс набрасывается на него вот так; Ниган знает, что он оказался одним единственным, кому нечто подобное могло нравиться, и нравиться очень сильно. Внизу живота становится горячо — мужчина настойчиво толкается в кулак, костяшки бьются о стену, смазка отпечатывается пятнами. Рик кончает первым и, быстро выскользнув из заполненной дырки, разворачивает Нигана лицом. Он неожиданно мягко оглаживает его пах, водя сжатыми пальцами до тех пор, пока в них не бьют скупые горячие капли.
— Твоя штука совсем не опускается? — и снова тихий смех перемежается влажными звуками поцелуя.
Они толкают друг друга вверх по ступеням. Ни один не помнит, как спешно и вместе с тем неловко принимал душ. Словно в бреду мелькает пушистая пена, слишком горячая вода, сбившийся смеситель, кровь, бегущая в сток. Мужчины вываливаются из пропаренной комнаты и одновременно падают на постель. Ниган подтягивает Граймса спиной к своей груди: Рик расслабленно вжимается лопатками в торс терапевта и дает настойчивой руке привлечь свои бедра и ягодицы вплотную к паху.
Они ласкаются неторопливо и лениво, изнеможенные бесконечной близостью. Граймс довольно хрипит, когда ловкие пальцы находят самое чувствительное место внизу живота, поглаживая. Мужчина чувствует, как Ниган зарывается носом в курчавые локоны где-то совсем рядом с ухом; его ровное дыхание успокаивает.
— Рик?
— Ммм?
— Ниган Доусон Кросс. Мое полное имя.
Он ждал любой реакции, но только не этой: Граймс заходится почти что детским смехом, который нельзя остановить, пока окончательно не просмеешься. И даже тогда, случайно вернувшись к причине этого бесконтрольного веселья, все могло начаться по-новой. Рик трясется в руках терапевта, сдавленно хохоча едва ли не до слез. Мужчина вытирает проступившую в уголках глаз влагу о подушку, все еще с трудом переводя дыхание. Ниган ошарашенно вскидывает брови; он укладывает подбородок на чужое плечо и любопытно заглядывает в лицо любовника.
— Серьезно? Ниган, более «полицейского» имени я еще не слышал. Ты помнишь инспектора Доусона, который постоянно что-то записывал в свой блокнотик***? А детектива Алекса Кросса?**** А сержанта Доусона, который…
—…Выбивал дерьмо из будущих британских солдат*****? — не выдержав, Ниган смеется, крепче сдавливая Граймса в хватке. — Черт, кажется мне стоило поблагодарить свою мамашу за такое охрененное имечко. Хотя бы за то, что оно тебя так веселит.
— Расскажи еще что-нибудь.
— Родился в Вашингтоне, Округ Колумбия, 8 августа 1969-го. Закончил Виргинский государственный университет по направлению психиатрия, потом получил в Сиэтле степень по юридической психологии, защитил еще пару работ по патологиям, прошел стажировку в отделе инспектирования в бюро внутренних расследований, курсы спецподготовки в Джорджии, — он отнимает руку от живота и скользит пальцами по предплечью Граймса: ласковые прикосновения бередят свежие раны на кистях и те слегка кровят. — Как ты понимаешь, такой багаж сделал меня чертовски востребованным парнем.