Милосердие (СИ)

— Здравствуй, Карл. Как ты? — Лори внимательно обвела взглядом успевшего немного повзрослеть парня. Ей не нравилось, как он поджимает губы в одну ровную линию — это напоминало ей о бывшем муже.
— Что ты тут делаешь? — Карл протянул свой палец сестре, не обращая внимания на Лори. Девочка радостно ухватилась за знакомую игрушку и потянула ее в рот. Подросток сбросил тяжёлую сумку на асфальт, чтобы потрепать Джудит по подбородку.
— Ты не отвечаешь на мои звонки. Разве я не имею права знать, как поживает мой собственный сын.
— А за отца спрашивать не будешь? Он опять уехал.
— Я в курсе. Конечно же я переживаю за него, — Лори закусила губу, потянувшись рукой к волосам сына. — Тебе пора подстричься, малыш.
— Перестань вести себя так, — Карл неуверенно уворачивается. — Зачем ты приехала? Могла бы оставить сообщение Кэрол или…
Он вовремя осекся, сделав вид, будто не собирался произносить еще одно имя.
— Или кому?
— Или мне, — Ниган вразвалочку приблизился к Карлу и уложил ладони на его плечи. Мужчина, обнажив ряд зубов в насмешливой улыбке, собственнически притянул подростка ближе. Карл стукнулся лопатками о его грудь и опустил взгляд. Терапевт склонил голову на бок: он рассматривал женщину перед собой и на его лице было написано выражение притворного непонимания. Как будто он удивлялся, что Граймс мог прожить с ней столько лет, что она произвела на свет его детей и что она вообще существует. Ниган слегка нахмурился и задумчиво посмотрел куда-то мимо экс-супуги Рика. — Дайте-ка припомнить, вы — Лори? Я запомнил вас по восхитительным волосам! Черт, не каждый день можно встретить такую ухоженную женщину.
Он заглядывает в ее глаза. Лори щурится: ее взгляд выдает гнев, замешательство и слабый страх. Женщина словно чувствует угрозу от этой высокой фигуры, вставшей позади ее сына. Она помнила эту руку, руку, которая за волосы вытащила ее из больничной палаты. Которая выбросила ее, подобно мусору, куда-то в душные объятия кого-то из сослуживцев бывшего мужа. И этот голос, навсегда впечатавшийся в память едким унизительным воспоминанием.
— А кто вы?
Но Ниган не торопится отвечать. Джудит словно чувствует напряжение между тремя взрослыми и начинает хныкать. Мужчина опускает пятерню в карман и достает оттуда серый плюшевый комок размером с некрупный апельсин. Глаза несуразного ежика исцарапаны, превратившись в две белые точки, а пушистый ворс местами выдернут ловкими пальчиками. Ниган болтает любимой игрушкой Джудит прямо перед носом малышки и та быстро успокаивается, потянувшись к ней крохотными ручками. Заполучив желаемое, ребенок неопределенно улюлюкает и затихает.
Конечно же, Лори узнала вещицу. Мысль о том, что этот человек вытянул ее из дома Уолша кажется слишком дикой. Остается лишь один вариант — она сама обронила ее у Рика. Взгляд Нигана становится практически осязаемым. Он неприятно и хрипло смеется, подловив мать Карла на ее маленькой нехорошей шалости.
— Я его психотерапевт. И очень, очень близкий друг, — он сжимает пальцы на плечах Карла, словно не хочет, чтобы тот снова портил его маленький спектакль неуместной ремаркой о реальном положении вещей.
— И с каких пор психотерапевт живет в доме пациента?
— С тех пор, как папе приходится работать на две семьи, — Карл вскидывает подбородок и холодно смотрит на мать.
— Карл…
Школьный звонок проносится пронзительной трелью через полупустой двор. Лори вздрагивает от неожиданности. Ее темные локоны треплет ветер и женщина рассеянно убирает их за уши.
— Ну что, ковбой, тебе пора на уроки, — Ниган хлопает парня по плечу и подает рюкзак. Ему приходится мягким тычком подтолкнуть того в сторону главного входа. — Встретимся дома.
Он медленно произнес последнюю фразу, глядя в глаза Лори, и на его губах больше не было улыбки.
***
В палаточном госпитале пахло спиртом, потом и дегтярным мылом. Рядом с ним на отдельных узких лежанках весело перебрасывались фразами раненые бойцы. Граймс приподнялся на локтях и осмотрел свое тело: грудь полностью перемотана бинтами, на ногах зашитые раны и аккуратная перевязь. Тронув молодого парня за плечо, он знаком попросил сигарету — открытая пачка лежит совсем близко, но Граймсу не дотянуться.
 
— Как вы, лейтенант?
— Порядок. — он узнает в рядовом бойца своей группы и коротко кивает, когда тот подносит спичку к папиросе. Рик прикрывает глаза от удовольствия, затянувшись глубиной всех своих легких. Он медленно выпускает дым через ноздри и откидывается обратно на пожелтевшую от пота подушку.
— Вам неплохо досталось.
— На себя посмотри.
— Это уж точно. Зря я не послушал вас и полез туда. Чертова растяжка!
Рик слышит, как тот хлопает себя по колену и смеется.
— Надеюсь, ты усвоил урок.
— Так точно, сэр.
Граймс тихо улыбается и перекатывает сигарету в угол губ. Сухой пепел сыпется прямо на бороду, но ему плевать — за это время он настолько отупел от слабости и боли, что мог повиноваться лишь простым естественным нуждам. Приоткрыв один глаз, Рик замечает простецкий деревянный костыль рядом со своей койкой.
— Сколько я здесь пролежал?
— Почти неделю, сэр.
Что ж, ему не привыкать: в последнее время он слишком часто получает увечья. Эта мысль сразу возвращает его к воспоминаниям, связанных с Ниганом. Мужчина вновь усмехается и, зажав папиросу в зубах, спускает ноги на пол. Ему стоит немалых усилий натянуть камуфляжные штаны с множеством карманов и плетеным тканевым ремнем. Носки и тяжелые пустынные берцы идут куда проще. Зашнуровавшись, Рик перехватывает костыль и встает. Курчавые волосы падают на его лицо и ему приходится ковылять до огромной баклажки в углу палатки. Из ее пластикового носика льется теплая вода — этого достаточно, чтобы причесаться пальцами и ополоснуть лицо. Лейтенант нащупывает две полоски хирургического пластыря у себя под глазом, аккурат там, где застрял осколок.
Он выходит прямо с голым торсом и бинты будто моментально нагреваются под палящим солнцем. Под ними неприятно чешется, но Граймс не обращает внимания. Дойдя до палатки командования, он ловит на себе несколько удивленных взглядов.
— Лейтенант Рик Граймс? — над столом замер капитан пятой группы, той, которая довезла его и священника в штаб. Альваро щурит свои проницательные глаза, всматриваясь в раскрытую карту.
— Капитан Альваро, — мужчина оглаживает свою бороду и коротко кивает.
— Как самочувствие? Смотрю, вы довольно быстро пришли в себя. Хотел бы я быть таким крепким, — он качает головой и тихо смеется. Мужчина подбирает папку со стола и смотрит на Рика. — Мы опросили Габриэля Стокса, вот отчет. Ознакомьтесь и, если все соответствует действительности, поставьте свою роспись. Присаживайтесь.
Граймс падает на деревянную табуретку и раскрывает папку. Было видно, что отчет составлялся в спешке: только лаконичные скупые фразы, две-три фотографии и минимум комментариев. И даже если бы это касалось не его убийства капитана Брэда, то Рик вряд ли бы сожалел о подобном отношении к погибшим. Здесь принято заботиться о живых, а все остальные получают свои почести либо дома, либо посмертно. Читать почти нечего — тут все именно так, как он велел сказать проповеднику. Стокс справился со своей задачей и оттого Рик лишь незаинтересованно пропускает через себя короткие фразы бессмысленной писанины. Голова слегка гудит, а виски изредка пульсируют от напряжения глаз. Граймс молча расписывается на последнем листке.
— Здесь все верно.
Капитан Альваро с явным облегчением ставит печать на титульной странице и пломбирует документ липкой наклейкой с гербом. У него нет ни времени, ни желания возиться с этим; он хлопает Граймса по плечу, как будто тот лично решил его проблему с надоевшими отчетами.
— Тогда последняя просьба и можете лететь домой.
Рик молчит и спокойно смотрит на Альваро. Тот кашляет.
— У нас нет инструктора на первую смену. Покомандуйте там немного, пока мы подготовим машины и свяжемся с посадочной полосой. Не хочу, чтобы местные засранцы расслаблялись — наши ребята и так делают за них всю работу. Поучите их быть бойцами, лейтенант. Они ждут вас на третье площадке.