Милосердие (СИ)

Граймс пахнет восхитительно, настолько, что Ниган расправляет плечи и вдыхает полной грудью. Он зажимает вещь в пальцах, ощущая поплиновый узор, по которому хочется провести подушечками. Простецкий гель для душа, нет, даже мыло, резкий пот и накрепко въевшийся никотиновый дух — врач жадно глотает воздух, как будто ему на самом деле нужно вспомнить этот запах. Сбросив с плеч кожаный харрингтон, Ниган заваливается спиной на неубранную постель, чтобы быстро расстегнуть молнию на джинсах и нырнуть рукой под белье. Мужчина с неопределенной улыбкой прикрывает глаза, оглаживая себя по лобку и обхватывая ствол у основания. Ему не нужно много усилий, чтобы возбудиться: проведя языком по жесткому воротничку, он смахивает большим пальцем выступившую смазку и хрипло выдыхает. Во рту остается солоноватый привкус, точь-в-точь, как пот на шее Граймса — сжатая в кулак рука движется быстрее, но врач намеренно оттягивает момент. Ему хочется растянуть это удовольствие еще на несколько секунд, чтобы успеть спустить скомканную рубашку вниз, ощутить, как ткань проскальзывает по животу. Он кончает в мягкие складки, издав низкий глухой стон и содрогнувшись.
***
Уже вторую неделю он глотает бесконечную золотую пыль пустыни. Его лоб заливает кровью, которую Граймс не успевает смахивать с глаз. Из-за ветра она становится будто гуще, в рассеченную рану забивается песок. Привалившись к раскаленной стене, Рик медленно сползает на пол. Он устало подсчитывает отряд, в котором не хватает уже четверых. Они медленно продвигаются по лабиринтам этого разрушенного места, где кроме них блуждают оглушенные и безучастные тени горожан. Не боясь мин, растяжек и неразорвавшихся снарядов, они медленно разбирают каменные завалы в поисках еды, тряпья и медных тазов, в которые будут собирать дождевую воду, чтобы дотянуть до приезда гуманитарного конвоя.
И каждый раз, когда в нескольких метрах от них слышен грохот, Граймс знает — кто-то нашел нечто большее, чем пара одеял и пачка булгура. Это значительно затрудняет их задачу: из-за подорвавшихся местных они останавливаются, чтобы проверить, можно ли оказать пострадавшему помощь. В большинстве случаев приходилось лишь оттаскивать развороченное тело к краю дороги. Когда один из молодых бойцов группы побежал к женщине, обвешенной накидками, Рик успел только крикнуть «Стоять!», но его голос заглушил резкий хлопок. Черная дымная вспышка с ярким огоньком посредине, острые осколки и клочки некогда крепкой камуфляжной формы — это последнее, что будет помнить Граймс о погибшем.
— Запомните, мы не спасаем их. Держитесь от них подальше. Не подходите и не разговаривайте. Все, что вы можете себе позволить — бросить им бутылку воды. Но потом не просите сделать глоток у тех, кто бережет запасы. Это ясно?
— Но, лейтенант…
— Я повторяю, их спасение — не наша задача. На этом все.
Еще двое попали на растяжку: осколок в руке и пробитое колено. Улицы слишком тесные и машине здесь не проехать. Их пришлось оставить группе саперов, которым выпала удача тащить этих двоих на носилках через весь проклятый город обратно в штаб. Раненым остается надеяться, что группа разминирования доберется до них раньше, чем оголодавшие собаки или кто-нибудь похуже. Четвертого подстрелил контуженный и одичавший повстанец. Они нашли его в погребе того, что некогда было домом. Боец просто полез на рожон, в один прыжок спустившись вниз. Диверсант выстрелил в него из распиленного ружья и тот моментально умер. Брэд снял стрелявшего из пистолета, а после захлопнул крышку деревянного люка.
И вот сейчас, уставшие и вымотанные, они ждали окончания диверсионного обстрела из минометов. Снаряды попадали куда-то недалеко: здание, на первом этаже которого они укрылись, содрогалось от мощных толчков, на голову сыпалась бетонная пыль. Близкая граница города всегда знаменовала собой сосредоточение оставшихся кучек сопротивленцев. Отходя, повстанцы пытались взять под свой контроль основные дороги. То, насколько быстро их уберут военные, лишь вопрос стратегической грамотности командующих верхушек. А пока ситуация не менялась в лучшую сторону, таким отрядам, как у Граймса и Брэда, приходилось продираться через этот ад.
 
Отлепив спину от грязной стены, Рик выглянул в развороченную взрывом дыру: ему на глаза попалась неглубокая воронка, от которой шел дым. Он навскидку определил направление ее полета и быстро перебежал через проход. Взяв у Брэда снайперскую винтовку, мужчина внимательно обшарил взглядом каждую широкую крышу, но никого не нашел.
— Эти домишки слишком маленькие для миномета, — капитан угрюмо курил самокрутку, отмечая на карте зачищенные квадраты. — Они засели где-то на открытой местности.
— Кроме них, ничто не мешает нам пройти дальше, — Рик в который раз отер кровь с лица рукавом.
— Будем ждать.
***
Лори уже третью неделю не получала чеков от бывшего мужа. Женщина сидела в пустой кухне в доме Уолша, который тот, конечно же, ей не оставил. Они не думали об этом: Шейн редко смотрел в будущее реалистично, в то время как Рик позаботился о многочисленных страховках, будто готовясь к концу света. Ее всегда раздражала паранойя Граймса, но теперь она не казалась лишь бессмысленной блажью.
Фотография Уолша в черной рамке, словно бельмо, стояла на безукоризненно белом кухонном столике. Лори пустыми глазами всматривалась в эти крупные, неправильные черты лица и нервно постукивала худыми пальцами о стол. Джудит что-то пролепетала, болтая ногой в своем детском стульчике.
— Тише, малышка, я что-нибудь придумаю.
Мать бегло огладила ребенка по теплой щеке и решительно сняла телефонную трубку с рычага. Но домашний номер Рика не отвечал. Когда она позвонила Карлу, тот просто сбросил вызов и повторил это еще спустя три звонка. Остался последний вариант и на этот раз гудки прервались сдержанным «Алло?».
— Кэрол? Это Лори, — голос женщины звучал ровно и уверенно.
— Да, дорогая, чем могу помочь?
— От Рика давно не было вестей, ты не в курсе, где он?
— Ты не знала? Что ж, неудивительно, — Кэрол многозначительно оборвала фразу. — Милая, он уехал со спецподразделением.
— Куда? В Атланту?
— Нет, на Восток.
— Это то, что в последнее время постоянно крутят по телевизору?
— Да-да. Если что, все необходимые бумаги у меня, можешь не волноваться об этом, — Пелетье невозмутима и именно это всегда раздражало бывшую жену Граймса. Они обе знали, что смерть Рика отберет у Лори нечто большее, чем негласное пособие в виде выписываемых на Джудит сумм. Дом, опека, сбережения — все решалось в пользу семьи Граймсов, частью которой Лори уже давно не являлась. Она ни разу не интересовалась о состоянии этих злосчастных документов и спохватилась слишком поздно. — Я не знаю твоего нового адреса и по привычке выслала чеки в дом Рика — он поручил мне проследить за этим в свое отсутствие. Можешь забрать их из его почтового ящика. Ключ от него все еще у тебя?
— Да. — Лори говорит с вызовом, как делает всегда, когда чувствует себя униженной.
— Тогда оставь там же свои новые контакты и ключи от дома Рика. Я заберу, как будет время. — Кэрол говорит нарочито мягко, словно бережет чувства вдовы. Но Лори как в живую видит насмешливое выражение лица Пелетье. — Ладно, дорогая, поцелуй за меня Джудит. Тут столько дел, мне пора бежать.
— Пока, Кэрол. Было приятно поболтать.
Повесив трубку, женщина быстро собирает детскую сумку и накидывает на плечи синее пальто. Она сажает Джудит в машину, торопливо пристегивая и проверяя наличие всех необходимых вещей под рукой. Было странно возвращаться на эту улицу, где самые яркие воспоминания сводились к бегству от мужа. Она до сих пор помнила, как он дернулся за машиной Уолша. Тогда ей было страшно смотреть в боковое зеркало, но только так она могла избавиться от ощущения, что Рик наконец перестал бежать.
Ей странно от того, что дом Граймса стал выглядеть лучше. И не смотря на то, что во дворе красовался след от мотоцикла, а кусты были сломаны, тут стало уютнее. Побеленные филенки и вычищенная веранда создавали приятное впечатление, как будто здесь все еще жило милое дружное семейство.