Встреча у водопада (СИ)

  
Глава 22
 
Утреннее собрание
 
Мне показалось, что я только закрыл глаза и вот уже наступило утро. За окном взошло солнце. Распахнутая оконная рама пропускала внутрь комнаты не только рассветную прохладу и крики чаек, но и голоса разносчиков газет.
Я покосился на лежавший на прикроватном столике телефон, на котором должен был вот-вот сработать будильник. А затем нехотя поднялся с кровати и свесил ноги на стылый пол.
  
— Проснулся наконец, — проворчал рядом Козырев.
— Василий, мы с вами это не обсуждали… — произнес я севшим ото сна голосом, — но должны же быть личные границы…
— Это чего такое? — с искренним недоумением уточнил старик.
— Зона комфорта каждого человека, в которой он чувствует себя в безопасности, — пояснил я.
Василий покачал головой:
— Вот молодежь пошла. Придумают непонятных слов и хотят, чтобы умные люди их понимали. Глупости все это, юноша. Границы бывают только у государств. Еще у морей и суши. Все остальное — это ваши выдумки и демократическая ересь, которой в нашей благословенной империи не место.
— Говорите потише, — попросил я, массируя пальцами виски.
— Голова болит? — заботливо уточнил Козырев. — Может рассольчика велеть подать? Это я мигом…
— Не надо, — ответил я и, наконец, смог подняться на ноги.
Мышцы налились свинцом. Теперь я ощутил всю прелесть ожогов от светлой силы. Кожа саднила, каждый волосок на теле казался маленькой иголочкой.
— Может, лекаря кликнуть? — обеспокоенно уточнил Василий. — Мне от похмелья завсегда помогало.
— Я вчера не пил алкоголь, — огрызнулся я.
— Пробовал токма? Знавал я таких вот дегустаторов. Все не пьют, а потом валяются под заборами и скверно пахнут, — хитро прищурился призрак и тут же вскинул руки в жесте капитуляции. — Вы не обижайтесь на меня, мастер. Я ведь ароматов не чую. Может тут перегар стоит такой, что топор повесить можно.
— Какого ловидуха ты здесь делаешь? — раздраженно спросил я. Общество активного призрака с утра начинало меня раздражать.
Старик боязливо оглянулся и трижды сплюнул через плечо:
— Не упоминайте всуе этого персонажа, — обиженно отозвался он. — Я пришел к вам не по своей прихоти. Знаете, у меня ведь есть куда более интересные дела, чем сидеть у вашей кровати и ждать пока вы соизволите веки разлепить.
— И почему ты не занимаешься этими самыми мертвячими делами? — уточнил я.
— Потому как мне велели проследить за вами и сообщить, когда вы проснетесь, — просто ответил Козырев, и сонливость сразу же как рукой сняло.
— Кто велел? — уточнил я.
— Так бабушка ваша. Важная женщина, спорить с которой не стал бы даже тот самый ловидух, — Василий опять сплюнул через плечо, перепутав левое с правым.
— И ты ей сообщил, что я почивать перестал? — улыбнулся я.
— Нет, — нахмурился Козырев. — Вы меня заболтали. Вот я и…
— Где она? — перебил я призрака.
— На кухне. Распивает чай с этим жутким темным. Если бы я знал, что в вашем доме бывают такие личности, то попросил бы прибавку. Чесслово, разве можно так пугать приличного мертвого.
— С каким темным?
— Так Александром Морозовым. Зашел этот Морозов значится и все зеркала мои враз заметил. Заглянул в них и потребовал, чтобы на одно повесили черную тряпицу. Якобы оттуда за домом могут наблюдать.
— И куда ведет то самое зеркало? — невинно поинтересовался я.
— В дом моей дочери, — вздохнул Козырев и добавил, — она не станет за вами шпионить, Павел Филиппович. Поверьте, я уже достаточно узнал о своей семье.
— Ты ведь можешь проходить сквозь ту тряпицу? — уточнил я.
— Смогу, — согласился призрак.
— Значит, пусть зеркало остается прикрытым.
— Зачем? — не понял Козырев.
— Потому что, твоя дочь не станет смотреть за нами, но кто знает, какие гости бывают в ее доме, — ответил я, направляясь к ванной. — И кто из них случайно может узнать наши секреты.
— Об этом я не подумал, — кивнул старик и посветлел лицом.
— Иди уже.
— Куда? — насупился Василий.
— Сообщай, что я изволил, как ты выразился, разлепить веки. А то не ровен час, сюда заявится еще и Борис Николаевич. И первым расскажет, что я проснулся.
— Этот может, — спохватился Козырев и тотчас исчез в стене, а через мгновение из-за перегородки донеслось приглушенное. — Выслужится, чтобы его похвалили.
— Надо провести собрание и пояснить всем обитателям дома, что такое личные границы, — послышалось от книжного шкафа.
Я резко обернулся, не ожидая увидеть Бориса Николаевича, который флегматично рассматривал книги на полках.
— А вам чего тут понадобилось? — спросил я.
— Узнать хотел, отчего Василий не торопится сообщить, что вы проснулись, — невозмутимо заявил библиотекарь и поменял местами тома книг. Затем отошел на пару шагов и покачал головой. — Неполное собрание. Надо добрать. Я составлю список литературы, которую вам стоит приобрести.
— Покиньте мою комнату, пожалуйста, — твердо потребовал я.
— И одежду вам не приготовить? — удивленно уточнил Ярослав, просунувший голову сквозь стену.
— Пошли вон! — выкрикнул я, закрываясь в небольшой смежной комнате.
Взглянул в зеркало, чтобы оценить свой не самый здоровый вид. Того и гляди бабушка решит, что я занемог и нуждаюсь в супчиках, которые мастерски готовил ее личный повар. С нее станется притащить сюда половину штата своей прислуги. Или того хуже — решить, что мне стоит переехать к ней. На время, конечно.
Я застонал, прикрыв глаза. А потом плеснул в лицо прохладную воду. Умывшись, я все же решился обернуться к зеркалу, чтобы оценить полученные шрамы. На светлой коже отметины выглядели на редкость красочно. Они и впрямь походили на разрезы консервного ножа, оставленные на мягком металле. Две борозды образовывали линии от верхушек лопаток до самой поясницы. Думаю, что со временем они станут не настолько жуткими на вид., но сейчас выглядели неприятно.
Я вдруг осознал, что похожие отметины были у отца. Именно их я увидел в загородной резиденции, когда Филипп рубил дрова.
— Может у нас это семейное, — произнес я вслух и покосился на дверь, за которой раздавались подозрительные шорохи.
Я толкнул створку и недовольно заявил:
— Что непонятного во фразе «пошли вон»? Неужто я не могу остаться наедине…
Я замолк на полуслове, увидев Арину Родионовну, которая держала в руках чехол с одеждой.
— Простите, — смутился я и попытался прикрыть дверь.
Девушка оказалась быстрее и очутилась рядом со мной спустя мгновение. Ее глаза стали янтарными, зрачки вытянулись.
— Что это? — прошипела она, глядя в зеркало за моей спиной.
Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, о чем она спрашивала. Отражение показало мои раны во всей красе.
— Я не хотел вас пугать… — начал я.
— Кто тебя ранил? — прорычала Арина, обхватив мое лицо и заставив взглянуть на нее. — Кто сделал это с тобой? Кто посмел тронуть…
Именно в этот момент я осознал, что передо мной был не человек. Отчетливо понял, что Нечаева всегда была и будет кем-то большим. Вокруг нее качнулось марево сияющей силы. Той, для которой не требовалось тотемов или щелчков пальцев. Густая, вязкая, дурманящая — она окружила нас коконом, и я зажмурился. Кожу омыло мятной прохладой, боль сошла на нет, словно ее и не было вовсе. Я едва сдержался, чтобы не застонать от облегчения.
— Он сделал это? — почти ласково спросила моя невеста. — Император?
— Нет, — я пьяно мотнул головой. — Это у меня прорезались крылья.
— Какие? — настороженно уточнила девушка и погладила меня по щеке.
— Темные, — улыбнулся я, понимая, что с такими методами допроса у меня нет шансов сохранить хоть какие-то тайны от Арины.
Девушка шумно выдохнула, словно до того задерживала дыхание. И медленно попятилась. Я невольно качнулся за ней следом. Но вовремя понял, что одет лишь в пижамные штаны.
— Извините, что ворвалась к вам, Павел Филиппович, — чопорно проговорила Нечаева, и поправила волосы дрожащими пальцами. Каждый из них венчал длинный острый коготь.