Остров первый. Десять невезучих (СИ)

Как раз в это время какой-то лихач на «Ниве» его подрезал и, легко обогнав, рванул вперёд, насколько вообще может рвануть его убогий транспорт.
— Вот сейчас обидно было, — пробормотал он себе под нос, одновременно нажимая педаль газа и кнопку на дисплее телефона. — Да, Саня, что-то новое?
— Витальич, тут такое дело, я уже уезжать хотел, но нашли одного гаврика, он видел, как эти ящики выгружали, даже наклейку на одном прочитал. И, вроде бы, это наши, но их, говорят, уже забрали. И документов нет, и в журнале не записано…
— Понял тебя, никуда не уезжай, — машина разгонялась до запрещённой скорости, он резко дёрнул руль влево, перестраиваясь в крайний ряд. — Я буду минут через…
Но указать количество минут он не успел, как раз в тот момент, когда посмотрел на часы, что-то перекрыло ему свет впереди, раздался удар, и сознание выключилось.
Игорь, молодой автослесарь,
работник автосервиса,
специалист по кузовному ремонту.
Человек с руками всегда себя прокормит, так говорил Игорю его покойный отец. Отец, правда, не всегда кормил себя руками, в смысле, честным трудом, четыре судимости, три отсидки. Но сыну он всегда завещал честно трудиться. Не делай то, что мулла делает, делай то, что мулла говорит.
Ну и Игоря, соответственно, такая судьба не минула. Два года воспитательной колонии, как это ни странно, кое-какого ума вложили в юную голову. И не только в плане нравственности. В лагерном ПТУ он получил корочки автомеханика, которые помогли ему устроиться на работу в автосервис.
Но честный труд, как это ни прискорбно, приносил совсем мало денег. Корочки, полученные в зоне, начальство просто проигнорировало, сказав, что такое образование, скорее, во вред, чем на пользу. Разумеется, к двигателям его не подпускали, доверяя только самую грубую работу, благо, такой было немало. Автосервис был универсальным, тут было всё. Нужно заменить масло — пожалуйста, надо перебрать или заменить двигатель — добро пожаловать, требуются новые шины — только скажите, найдём и сами переобуем, со скидкой. Там же автомобили красили, там же меняли стёкла и зеркала, меняли обшивку салона и делали люки в крыше.
И ко всему этому Игорь приложил свои руки, ставшие постепенно, если не золотыми, то достаточно умелыми. Болгарка и молоток в его руках начинали творить чудеса.
А потом его заметили, толковый парень, скромный, молчит всегда, не жалуется (ещё бы, работу и так найти непросто, а с судимостью вдвойне). Бригадир предложил поработать сверхурочно. Игорь хотел уже было послать его подальше, потому как и без того пропадал в сервисе от восьми до восьми шесть дней в неделю, но волшебное слово «деньги» его остановило.
Работа ничем не отличалась отповседневной, вот только производили её в неурочное время, после закрытия. «Свои» пригоняли машины, а дальше начиналось привычное дело: рихтовка, покраска и работа с двигателем. А попутно перебивались номеравезде где только можно. О происхождении этих машин предлагалось не спрашивать.
Сложно сказать, знал ли об этой подработке директор сервиса, надо полагать, знал, поскольку эти машины стояли там по несколько дней, и никто на них не реагировал. Только занимались ими в свободное время. И конкретно за эту работу, производимую от случая к случаю, платили не в пример больше, чем за остальной труд.
Понимал ли Игорь, чем это чревато? Конечно, он ведь не мальчик и опыт в свои восемнадцать лет получил немало, а то, что опыт отрицательный, было второстепенным, когда бьют, обучение быстрее идёт. Вот и теперь он просто делал работу, стараясь постоянно держаться в тени и не задавать вопросов, надо, значит сделает.
Деньги, появившиеся в кармане, давали некоторую уверенность. Попутно, волей-неволей начал знакомиться с поставщиками странных машин, среди которых были весьма важные люди.
Сегодня был как раз такой день, конторские ушли домой, закрыв офис, а работяги (не все, а только приближённые) оставались в цеху, где продолжали свои занятия.
Очередная машина ждала своей переделки. Для начала требовалось снять обвес, обвес, кстати, был убитый, словно машина ездила по противотанковым ежам, в пластике зияли дыры, а половина крепежей отсутствовала. Критически осмотрев это непотребство, Игорь неуверенно сказал:
 
— Снять и выбросить? — это был не столько вопрос, сколько утверждение.
— Действуй, согласился бригадир, только утилизируй с концами, сломай на куски и откатай в мусор.
Ломать — не строить, через минуту машина была «голой». Теперь следовало заняться остальным, имелись несколько вмятин, после их выправления надо будет покрасить (обязательно в другой цвет), а потом заняться двигателем и рамой.
Пока Игорь занимался крылом, позади него разворачивали шланги газосварочного аппарата. Красный баллон с пропаном старый механик принёс на руках, а вот голубой кислородный пришлось катить на тележке, а тележка находилась в подсобке, а подсобка в другом здании. Куда быстрее было бы позвать с собой помощника и просто принести, да только лёгких путей никто не ищет, особенно этот старик, что по праву носит звание тормоза.
Всё это Игорь наблюдал краем глаза, продолжая делать свою работу. Тонкий жестяной лист постепенно принимал былую форму, потом его ещё доведут до ума, а пока хоть большие вмятины убрать.
— Игорёша, помоги, — раздался голос сзади. — Руки в масле, боюсь трогать, там, вроде, один из шлангов травит.
Он обернулся, старый хрыч стоял возле двух баллонов, прилаживая шланги. Так помой руки, какого беса ты в масленых перчатках кислородный баллон трогаешь? — подумал Игорь, но всё же пошёл помогать. Приладить не первой свежести шланги оказалось делом пяти минут, потом провернули вентили, а старик взял в руки резак.
Игорь, отметив про себя, что перчатки тот так и не снял, вернулся к прежним занятиям, если всё нормально пойдёт, часам к десяти дома будет. А если совсем хорошо, бугор на премию расщедрится, те деньги, что за сверхурочные занятия платили, не проходили ни по каким ведомостям, просто выдавались на руки.
За спиной зашипело пламя резака, а где-то дальше завизжала болгарка, звук был привычный, но всё же неприятный. На фоне всего этого он не расслышал тихой ругани старого, слишком увлёкся работой, отвлёкся только тогда, когда от яркого пламени в помещении цеха стало светлее. Обернуться он не успел, волна огня и раскалённого воздуха понесла его вперёд и впечатала в стену, последней мыслью было то, что старый так и не снял перчатки.
Ульяна, заместитель директора
фирмы, бизнес леди,
жена местечкового олигарха.
Её натурально всё бесило, всё вообще. Этот дурацкий офис с креслами из Италии и сверхсовременным кондиционером, этот компьютер, этот стол из дуба, вся эта долбаная фирма, которую она тащит на себе уже восемь лет, пока муж расслабляется, свалив все дела на такого же никчёмного гендиректора.
Но этого ему мало, ему нужна ещё и послушная жена, настолько, что даже носу из дому не высунет, но при этом должна работать… А иначе никак, потому что, стоит отпустить поводья, как семейный бизнес тут же упадёт в канаву.
Ульяна от злобы проскребла ногтями столешницу, едва не угробив маникюр. Это её немного отрезвило. Ладно, всё проходит, и это пройдёт, как сказал мудрый кто-то там. А на сегодня всё. Сегодня у неё выходной. Почему? Да потому что она так решила. Вот и всё. А тот, кто не согласен, может идти… да, может.
Нажав кнопку выключения на компьютере, она следом выдернула из розетки служебный телефон. А потом, уже без всякого телефона выглянула из кабинета и приказала:
— Мне кофе с булочкой, и никого не пускать. Всё завтра.
Секретарша тут же кивнула и бросилась исполнять. Ульяна немного оттаяла, хорошо, что хоть кто-то здесь нормально выполняет свою работу. Прислушавшись к звуку кофе машины, Ульяна вернулась к себе, но села не на своё огромное кресло за дубовым столом весом в тонну, и даже не на гостевые кресла попроще, а плюхнулась на диван у окна (кто догадался его там поставить?), предварительно сняв обувь.