Несмотря ни на что (СИ)
— Если у тебя опять ступор, то добираться будешь сама, у меня есть полчаса, не больше.
Ну вот ведь… но даже мысленно я почему-то не смогла обозвать его. Не решилась, черт возьми. Мне казалось, что он сможет прочесть мои мысли и накажет за них. Такое было совершенно невозможным, но стойкое ощущения присутствия в кабинете рентгенологии никуда не исчезало.
— Ясно. Статуя. Придешь в себя, развернись на 180 градусов и иди к машине.
Не нужно было быть большего ума или интуиции, чтобы понять, что он забрал часть моих сумок, и действительно понес из укладывать в багажник. Но также ясно стало и другое: если бы не Андрей, он бы после первых же слов развернулся и уехал. Не человек, а… и опять у меня в мыслях встал барьер, не позволяющий обругать его. Вот как это назвать? Да еще и эта уверенность, что мне безошибочно удастся найти его машину и донести остальные сумки. А ничего так, что я была буквально обвешена «авоськами», так как приехала отнюдь не на два дня?
— Все стоишь? Бульдозер подогнать или ты наконец соизволь сойти со своего «постамента»?
Вернулся. И еще заход. Теперь мне удалось увидеть его руки, хватающие чемодан прямо от моих ног. Неожиданно длинные пальцы, такие же загорелые, как мне помнился весь его облик. И показалось, что он опять в костюме и рубашке, а ведь на дворе уже октябрь, не так, чтобы очень холодный, но… да и слишком быстро он вернулся с парковки.
Я все-таки смогла как-то отряхнуться от этого потока мыслей, поднять две оставшихся сумки и действительно развернуться на сто восемьдесят градусов. Сразу же поняв и его скорость передвижения, и причину, по которой он считал, что я не смогу пропустить его машину: он просто заехал на площадь. Черт его знает, что это была за марка, всегда хреново разбиралась в символике, но сам силуэт автомобиля, был таким же хищным и агрессивным, как и его хозяин. И при этом сразу было понятно, насколько роскошным является данной средство передвижения. Но вот багажник по всей видимости был таким же маловместительным, как и у всех седанов: Алексей укладывал сумку и чемодан на заднее сиденье, а это значило, что Господи, спаси и помилуй, мне предстоит поездка на соседнем сиденье с ним. Трудно было поверить даже самой себе, насколько мне не хотелось оказаться с ним в замкнутом пространстве. Чуть ли не пасть льва, горящий обруч, в котором мне придется сидеть двадцать минут, ставшие очень долгим сроком. Где — то на периферии сознания я понимала, насколько бредовым было восприятие мной этого человека, но это никоим образом не уменьшало моего страха. Это было сильнее меня и всего, что было в моей жизни. Его аура была настолько страшной и поглощающей мое сознание, что даже мысль о слове, произнесенном в его сторону, парализовала все мои конечности. А между тем, просто молчать было так же жутко, как и говорить. И подходить к нему все ближе, что я делала в ореоле его взгляда. И отдать последние сумки. Но когда предстояла сесть наконец-то самой в машину… я была готова развернуться и уехать обратно. И неважно, насколько сильными были мои чувства к Андрею — этот город, с населением в несколько сотен тысяч людей, все равно был слишком маленьким, когда в нем жил он.
Тогда мне еще не было известно, что ради этого человека я пройду через все, что мне уготовит жизнь. И не остановлюсь, даже когда пойму, что конец совсем близок. Все ради одного…
Глава 6
Мне наконец-то стало абсолютно точно ясно, что значит выражение «не живая, не мертвая». Именно в такое состояние я впала, сразу же, как оказалась рядом с ним в машине. Было боязно пошевелиться, сказать хоть одно слово, даже переместить ноги, устраиваясь поудобнее. Внешний ступор был полной противоположностью тому, что я ощущала внутри. Пожирающий, сводящий с ума страх: привлечь его внимание к себе больше, чем это необходимо. И злость, что настолько неадекватно веду себя, на мысли и внутренний мандраж, от одного только присутствия рядом с этим человеком.
А ведь Алексей прекрасно видел, как на меня действует. Поэтому и усмехался, так унизительно обидно. Как над особым видом клоуна, что развлекает людей своей нелепостью, неловкостью, но никак не фокусами и шутками. Вот именно эту роль я исполняла, при чем не только в его глазах, но и в собственных. Все понимала, но справится с этим не было никакой возможности. Настолько сильно подавлял меня этот человек. Просто анаконда, которая вот — вот проглотит маленького кролика. А может пожалеет, считая, что не смогу удовлетворить даже мимолетного аппетита.
Украдкой я посматривала на часы, отсчитывая минуты, когда доберемся до дома Андрея, не давая себя труда взглянуть в окно, чтобы по мелькающим мимо окрестностям определить где едем. Да и было это практически невозможно, так как пейзаж действительно мелькал, просто сливался в одно сплошное цветовое пятно. Стараясь не шевелиться, все же решила узнать, с какой скоростью мы едем, так как если это не 200 км/ч, то мне срочно нужно посетить окулиста. Я ошиблась совсем немного. Сто восемьдесят километров. По городу! Но тут же и поняла, что совершила очередную ошибку — мы давно выехали за пределы жилой зоны: впереди была дорога окруженная лесом, но никак не городские улицы. И вот оно самое глупое и безумное проявление моего сознания: мне было абсолютно наплевать, с какой скоростью мы едем, как точно знала, что он прекрасный водитель, но я пришла в ярость, от непонимания, куда мы едем. И боялась задать вполне закономерный вопрос. И вновь почему-то обратила внимание на его руки, лежащие на руле. Смогла разглядеть еще несколько шрамов по тыльной стороне ладони, очень похожие на тот, что украшал его губы. И неожиданно заинтересовалась — что стало причиной их появления. Ну не идиотка ли?
— Андрей затеял ремонт в своей квартире. Вы будете жить в моем доме некоторое время, — он хмыкнул, прежде чем добавить, — и чем ты так смогла привлечь его, ведь и посмотреть-то не на что.
Остатки мыслей о страхе, том, куда мы едем, его чертовых шрамов — все это исчезло, перед будущем, в котором мне придется жить в ОДНОМ ДОМЕ с этим человеком! Не с Андреем, а с Алексеем. Почему-то именно это было в моей голове. Я как забыла, что жить мы будем минимум втроем, представлялось «совместное» проживание, которого требовалось избежать всеми силами. Теперь мне уже казалось, что не стоило так быстро поддаваться на уговоры Андрея, пусть он и был самым лучшим, кого я только встречала, но как ему в голову пришло, что я соглашусь жить с этим… с этим… Надо было взять себя в руки, связать с Андрюшей, объяснить ему, что такой вариант просто неприемлем. Если бы он озвучил свое желание устроить ремонт, то я бы еще спокойно месяц пожила в своем городе, а не переезжала сюда, чтобы жить загородом, не имея машины и возможности выбраться «на люди». Тут конечно возможно преувеличивала, неизвестно еще, насколько далеко находится этот дом и как там с автобусами/электричками, но представлялось мне это именно так. Господи, да я была готова поверить, что меня везут в тайгу как минимум, где мне придется выживать рядом с Алексеем.
И куда только делась моя собранность, язвительность, да хоть что-то, напоминающие трезвость мышления? Почему не потребую повернуть машину обратно, не позвоню Андрею или хотя бы не произнесу пару слов в ответ на его пренебрежительный комментарий о моей внешности? Ну что в нем было такого в этом мужчине, что лишало меня и воли, и остатков разума? Даже задетое самолюбие не способствовало ответу.
Надо собраться, взять себя в руки. Надо! Я повторяла это слова как мантру, готовясь произнести маленькую речь, в которой раз и навсегда объясню, что со мной так обращаться нельзя и вообще, я не желаю жить с ним вместе, и есть у меня на что посмотреть… На этом месте, даже мысленно я ужаснулась: ну какое мне дело, видит ли он мою привлекательность или наоборот? У него вообще никакой нет, с этим жутким голосом и лицом, подходящем разве только маньяку.
Но когда я уже была готова произнести первое слово, обращенное непосредственно к Алексею, то просто лишилась дара речи как такового. Нечто подобное было когда я увидела улицу, на которой произошла авария. Только в гораздо более легкой форме.