Синяя борода и солнечный зайчик - 2: До самой луны и обратно (СИ)

Доминик вплотную подошел к омеге и взглянул в доверчивые глаза. Желание сдавливало его как удавка, не давая вздохнуть полной грудью. Он нежно взял в руки лицо Тео и поцеловал доверчиво приоткрытые губы, наслаждаясь их мягкостью и уступчивостью. Поцелуй Ники был таким нежным и страстным, что Тео, совсем потерявшись в ощущениях, сначала замер, стесняясь Ноя, а потом просто отбросил все сомнения и с тихим сладким стоном сам стал просить продолжения. Доминик неторопливо лизнул бившуюся на шее жилку, спустился вниз к ключице и прикусил кожу, оставляя засос.
— А иначе ты был просто нереальным, — Доминик довольно рассматривал зацелованные губы СВОЕГО Теодора.
Тео бросился к маленькому зеркалу, висящему в ванной и, увидев засос на шее, который чуть позже станет еще заметнее, зашипел с досады. Но подумав немного, поменял локоны местами, попытавшись хоть как-то прикрыть «это безобразие». Доминик только рассмеялся, увидев подобную попытку прикрыться. Это его не задело, а скорее раззадорило.
— Идем, стесняшка, — Доминик накрыл сверху маленькие пальчики, которые уверенно легли ему на согнутую руку.
Спустившись к накрытому столу, они увидели странную картину. Ванесса на повышенных тонах разговаривала с Екатериной. По правилам, заведенными в доме Кантарини, во главе стола всегда сидел Чезаре, как старший из рода, напротив него сидела его жена или же жена старшего из сыновей. По левую сторону — со стороны сердца, сидели жены и омеги сыновей, по правую сторону сидели сыновья, альфы и омеги. Все места распределялись по старшинству: чем старше муж, тем ближе его жена сидит к Чезаре, потом усаживались дети по возрасту, поэтому к концу стола, за которым восседала омега, усаживались младшие члены семьи. Обычно, напротив отца садилась Екатерина, как старшая омега и жена старшего из братьев (напомню, что Доминик давно приезжал на подобные мероприятия один).
Но в этом году, впервые за тридцать лет (!) Ванесса явилась лично поздравить своего супруга с праздником. Она, естественно, возглавила «омежий» угол. Но Екатерине не удалось возглавить стол и со стороны отца, потому что Доминик приехал со своим омегой! Вот тут и разгорелась битва! С одной стороны, Теодор был самым юным омегой, а, следовательно, должен был сидеть рядом с Ванессой, (которая втайне именно на это и рассчитывала, приехав сюда), но, увидев, что Екатерина пытается командовать здесь на правах хозяйки дома, не стерпела и решила сделать ей все назло, лишь бы досадить. Поэтому она сказала, что поскольку Теодор является истинной парой ее сына, то он должен занимать место напротив него в начале омежьей стороны. И совсем не важно, муж он ему сейчас или нет!
Именно на этой громкой фразе Доминик и завел в комнату совершенно смущенного Теодора. Мужчины все как один восхищенно вздохнули, женщины скрипнули зубами. Теодор был похож на сказочного эльфа в своей белой шелковой рубашке, которая при мерцающем свете свечей стала просвечивать, время от времени выхватывая поджавшиеся от холода пуговки сосков и великолепную юношескую фигуру, без капли лишнего жира, но и без нелепой подростковой худобы и угловатости. Он выглядел чистым и невинным, как первый снег, свежим, как весенний тюльпан, желанным и сексуальным, как смертный грех. Он был воплощенной мечтой альфы времен подросткового воздержания.
Доминик провел свою пару мимо восхищенно замерших братьев к Ванессе, которая стояла за спинкой стула, на котором собиралась сидеть во время ужина. Екатерина после громкого визгливого возгласа стояла, держась за спинку первого стула, будто боялась упасть без него. Она злобно уставилась на Теодора, как будто для нее он олицетворял исчадие ада. Но Тео, казалось, совсем не заметил ни ее, ни ее взглядов. Он с восторгом смотрел на Ванессу, которая опять была брюнеткой, совсем как в их первую встречу. Ее изумрудные глаза соперничали по красоте с изумрудным колье, которое удобно лежало на ее высокой и пышной груди.
— Мальчик мой, — Ванесса погладила Тео по щеке, — как я рада тебя видеть! И тебя, сын мой, тоже, нечего здесь глазками сверкать!
 
— Мы с Домиником рады, что вы смогли приехать, — Тео с довольным видом оглянулся на Доминика, — теперь вся семья будет вместе! Это же чудесно!
— Зови меня мамой! — Ванесса облизала Тео взглядом, — мы же практически родственники! Ох, — Ванесса отвела локон, которым Тео пытался скрыть засос на чистой коже, — альфы все-таки животные! Только музыка чиста и невинна, как и ты, Теодор!
Со стороны, где стояли жены, раздалось хмыканье, Ванесса бросила на них суровый взгляд, высматривая того, кто посмел усомниться в чистоте ее предмета воздыхания. Доминик подвел Теодора к стулу, в который судорожно вцепилась Екатерина.
— Екатерина, не переживай, Теодору помогут занять подобающее ему место и без твоей помощи, — голос Пьетро был холоден и насмешлив, — займи свое место, женщина!
Екатерина метнула в мужа взгляд, острый как дротик. Разжав пальцы, она подошла ко второму стулу. Все остальные жены сдвинулись дальше по столу. Ванесса удовлетворенно кивнула головой. В комнату вошли одновременно два человека: Чезаре, гордо и неторопливо прошествовал к своему месту, а через боковую дверку просочился молодой человек, быстро юркнув к последнему стулу со стороны сыновей. Ванесса одарила его брезгливым взглядом.
Чезаре осмотрел всех в комнате, его взгляд остановился на Теодоре, который стоял, скромно потупив глазки, в своей полупрозрачной рубашке с бантиком на голой шее. Увидев за столом Ванессу, он удивленно поднял бровь и хмыкнул. Официант придвинул стул, помогая ему сесть за стол. После этого он опять обвел всех взглядом и взмахнул рукой, позволяя всем сесть за стол. Официанты бросились вначале к Ванессе, а потом к омегам, поправляя стулья.
— Произнести благодарственную молитву? — спросил Александр.
— Расслабься, — отмахнулся с улыбкой Стефано, — здесь нет таких фанатиков, как твои прихожане.
— Но, Стефано, — снисходительно улыбнулся Александр брату, — сколько можно тебе повторять, что суть веры в следовании традициям и догматам Святой церкви.
— Суть веры в радости! — закатил глаза Стефано.
Было видно, что этот спор идет уже давно, все члены семьи уже не прислушивались к привычным препираниям этих двоих. Официанты разливали вино и раскладывали еду по тарелкам. Только Тео прислушивался к разговору. Александр, поняв, что нашел свободные уши, обратился к Тео.
— Теодор, ты веруешь в Господа нашего?
— То есть ты решил, что, если мальчик хорошо воспитан, то он обязательно католик? — возразил ему Стефано, – и, вообще, ты неправильно задаешь вопрос, — он посмотрел на Тео, — Теодор, ты веришь в Бога любящего или карающего?
- Э-э-э, знаете, мне как-то одного Доминика хватает, — смутился Тео.
- На чью помощь ты уповаешь, когда тебе плохо? — спросил Александр.
- Нет, лучше скажи, кого ты благодаришь, когда счастлив? — уточнил Стефано.
— Ну-у, когда мне плохо, я зову Доминика, — Тео проказливо улыбнулся, — а когда хорошо, то благодарю Доминика и прошу еще.
Мелкий альфа сидящий возле Ванессы поперхнулся вином и закашлялся.
— Кто это? — Ванесса брезгливо смотрела на молодого альфу, сидящего подле нее.
— Это мой сын, великолепная Ванесса, — Пьетро белозубо улыбнулся мачехе.
— Ты в этом уверен? — Ванесса поджала губы, — в нем нет ни капли от Кантарини! Хм, ну и вид, ни рожи, ни кожи, — она презрительно посмотрела на Екатерину.
— Сам не верил! — Пьетро отсалютовал бокалом жене, — но экспертиза доказала, что мой, видно в родню жены удался!
Теодор внимательно посмотрел на альфу. Действительно, в нем не было ничего от красавца Пьетро. Лоренцо на вид было около двадцати лет. Он был болезненно худым, серые волосы свисали вдоль запавших щек, блеклые серо-зеленые глаза с вызовом уставились на Ванессу, но получив в ответ полный презрения взгляд, он стушевался, а его взгляд заметался по столу. Теодору стало жаль парня, уж он-то знал, какой бывает Ванесса, когда она чем-то недовольна. И поддержать его, похоже, было некому. Бедняга!