Синяя борода и солнечный зайчик - 2: До самой луны и обратно (СИ)

Это были знаменитые «Бумажные ворота». В здании раньше находилась канцелярия Дожа, здание суда и прочие государственные службы, а через эти ворота ходили просители и служащие с бумагами. Доминик интересно рассказывал, он проводил здесь с братьями все рождественские каникулы и, поэтому знал здесь каждый камешек. Доминик долго водил Тео по величественным залам и маленьким каморкам внутренней тюрьмы Пьомби, которая находилась над залом сената. Тео с одинаковым восторгом рассматривал и лепнину потолков, и маленькие темные комнатки секретного “Совета десяти”, где когда-то они рассматривали доносы граждан друг на друга.
О том, что этот великолепный дом является еще и действующим музеем говорило то, что вдоль некоторых стен располагались стенды с выставленными вещами и неожиданными светильниками в стиле хайтек по углам, которые, по всей видимости, должны были освещать лепнину потолков. Но в большом зале слуги накрывали громадный стол скатертью, везде стояли вазы с цветами. Зажженный камин в зале четырех дверей вместе со стоящими там креслами располагал к неспешной беседе. Некоторые старые слуги приветствовали Доминика с улыбкой и поклоном со словами «Здравствуйте, молодой хозяин». Тео неожиданно понял, что молодым хозяином в Большом доме слуги называли его, а здесь живет отец Доминика, а, значит, молодой хозяин здесь сам Доминик.
На третьем этаже сразу после оружейной находились личные спальни братьев и их семей. Комнаты отца находились на втором этаже. Тео спросил, а где же гостевая и комната для Фила. На что Доминик очень спокойно ответил, что Фил будет жить в гостинице недалеко от дворца. В дни, когда собирается вся семья даже проверенные слуги живут в гостинице, а не в доме. В доме будет только семья и охрана, которая проверяет дом дважды в день, в том числе и на предмет прослушивающих устройств.
Фил спустился по лестнице Цензоров и вышел из дома, предварительно договорившись, что Тео перезвонит, когда решит погулять по городу. Доминик показал Тео комнату, в которой он обычно жил, когда был маленьким и которую продолжал занимать всякий раз, когда приезжал во дворец к отцу.
Комнатка была маленькой и по сравнению с остальными комнатами была похожа на монашескую келью. Белые стены, деревянные балки на потолке, голый пол, полутороспальная кровать под балдахином, небольшой секретер в углу, рядом с которым стоял большой шкаф с деревянными резными дверками. Возле стоял Ной и раздумывал, где бы разместить все те вещи, которые они привезли с собой. М-да, а свободное место-то закончилось быстрее, чем он ожидал.
Если у Доминика и были планы в отношении Тео по апробированию узкой кровати, то, увидев в комнате бету, он только тяжело вздохнул и предупредил, что будет ждать его на втором этаже возле апартаментов отца. Братья должны были уже приехать, и он собирается поздороваться с ними до ужина.
Теодор отругал себя за то, что еще дома не пересмотрел все собранные вещи. Он вместе с Ноем еще раз перебрал вещи и выложил обратно почти все. Он же здесь будет всего неделю, а не три месяца! Чтобы не показывать свою некомпетентность, Тео попросил Ноя просто сложить вещи обратно по коробкам и оставить их здесь в комнате.
Тео предупредил Ноя, чтобы он далеко не уходил, ведь скоро надо будет переодеваться к ужину, и побежал на розыски Доминика. Добежав до золотой лестницы, он услышал чьи-то голоса в комнате с камином и зашел посмотреть. У камина сидели четыре женщины, они синхронно повернули головы на звук его шагов. Теодор сразу их узнал по тем фотографиям, которые ему показывал Мадлен, объясняя кто, есть кто в этом семействе.
В кресле по центру сидела Екатерина, жена Пьетро, она была совсем некрасивой. Маленькая, худенькая, с короткой стрижкой черных антрацитовых волос. Небольшое ромбовидное лицо делало ее похожей на ящерку или змейку, а неистовый огонь, горящий в ее глазах, притягивал своим магнетизмом. И если уж сравнивать ее с ящерицей, то только с огненной саламандрой.
Инесса, жена Луиджи, была сухопарой блондинкой с крупным «породистым» лицом аристократки. У нее были большие глаза, оттененные густыми ресницами, и большой рот с тонкими губами. Мадлен назвал ее «унылой клячей», и Тео чуть не рассмеялся, вспомнив об этом. Действительно, было в ней что-то от старой лошади, то ли равнодушный взгляд, то ли выдвинутая вперед челюсть, то ли длинная костлявая шея, торчащая из воротника платья.
 
Гемма и Малика, жены Джованни, сидели рядом друг с другом на диване и были похожи друг на друга, как родные сестры, с той лишь разницей, что Гемма была белокурой блондинкой с зелеными глазами, а Малика была брюнеткой с золотистой кожей и карими глазами. Их сходство подчеркивалось еще одинаковыми прическами и платьями одинакового фасона, отличающиеся только расцветкой. У Геммы было платье темно-синего цвета, а у Малики – цвета морской волны.
Четыре дамы повернули головы к Теодору и уставились на него с брезгливым недоумением. Теодор растерялся, по правилам его должен был представить Доминик, но как-то было неправильно развернуться и уйти. Тео раздумывал: поздороваться и тихо выйти, или представится самому. Из раздумий его вывел тихий голос Екатерины:
- Tappetino Dominica*.
Тео от такой наглости застыл, как статуя. Его вот так оскорбляли в лицо, ничуть не скрываясь? Это, что, прямое объявление войны? Дальше он услышал осторожный вопрос Геммы на итальянском:
- Ты уверена, что он не знает языка? - Гемма при этом нервно облизнула губы и переглянулась с Маликой.
- Нет, откуда? – итальянский Екатерины был быстрым, похожим на скороговорку, - он ходит в обычную школу, там учат на всеобщем, и старыми языками никто не заморачивается.
- Non importa, lui è solo un giocattolo di letto*, - отозвалась Лошадь, и сладко улыбнулась Теодору, как будто сказала что-то доброе.
- Una vergogna per una vecchia famiglia Cantarini*, - хором отозвались «близняшки».
Тео отступил назад, было так больно! Он бросился вниз по широкой «Золотой» лестнице. Нет, он не будет плакать как ребенок, он не покажет своей слабости этим гадюкам! Не дождутся! Они хотят войны? Они ее получат!
Ниже на два пролета по лестнице поднимались Стефано в своей великолепной мантии с золотым шитьем и неизвестный ему кардинал в алом облачении и белой кружевной тунике. Маленькая алая шапочка венчала его макушку. Это был Александр, первый брат-омега. Тео поразился его невероятному сходству с Домиником. Только мелкие детали указывали на то, что мужчина, идущий рядом со Стефано, был омегой. Более тонкое лицо, с тем же ясным и пронзительным взглядом бездонных синих глаз под высоким и чистым лбом, более сглаженный упрямый подбородок. Не по-омежьи крепкая фигура, хоть и была тоньше, но по уверенным плавным движениям, было ясно, что силой он мог бы сравниться с альфой. Александр напомнил ему брата Анджея повадками и мягким светом глаз.
- Это же наш малыш Теодор! – воскликнул Стефано и толкнул Александра локтем в бок, – правда, он милашка?!
Тео бросился бежать вниз по лестнице, но добежав до площадки, остановился и изящно поклонился.
- Ваше Высокопреосвященство кардинал Александр Кантарини, рад знакомству! – и следом, стрельнув глазами на второго брата, добавил, - Ваше Святейшество первосвященник Стефано Кантарини, рад новой встрече с вами!
- Ах, скажите, пожалуйста, какие церемонии! – Стефано взмахнул рукой, - иди ко мне быстро, дай я тебя поцелую, пока Доминик не видит! – Стефано схватил растерявшегося Тео за руку и, притянув ближе, быстро поцеловал в щеку, – такой лапочка, так бы и съел милашку!
- Не смущай ребенка, - Александр мягко улыбнулся, - Теодор, в кругу семьи можешь называть нас по имени. Церемоний нам и с чужими людьми хватает, – Александр протянул руку и несильно дернул Тео за тугой локон, волосы распрямились, а когда Александр отпустил их, они опять подпрыгнули пружинкой. – Какие у тебя волосы замечательные! Говорят, каков волос, таков и характер. Судя по твоим волосам, несмотря на всю свою красоту и мягкость, ты достаточно упрям, чтобы делать все по-своему, невзирая на обстоятельства и преграды. Добро пожаловать в семью, малыш! Я надеюсь, ты сделаешь нашего Доми счастливым!