Шёпот теней. Чародейка в деле

 
Ольга Корк
 
Шёпот теней. Чародейка в деле
  
Глава 1
 
Шарлотта Мэри Хилл стояла у окна в доме дяди Ивкаса. Ее доме.
Обхватив себя руками, молодая чародейка рассматривала улицу, что простиралась перед ней. Столица. Клауден. Сверкающий город, который манил многих. Лорды и леди чувствовали себя здесь хозяевами жизни. Торговцы со всей империи мечтали перебраться в Клауден и закрепиться здесь. Простые люди стремились хоть раз побывать в столице, чтобы пройтись по улицам с вековой историей, полюбоваться на сверкающий императорский дворец, а может быть, даже увидеть самого сиятельного Эдварда Белкросса – мужчину, который правит империей строго, но справедливо.
Столица. Место, которое так и не стало домом для Шарлотты, даже несмотря на то, что по праву рождения она могла блистать на балах и приемах во дворце.
Столица. Место, где живет ее мать, за долгие годы так и не сподобившаяся ответить дочери на письма. Живут две сестры. И больше не живет любимый дядюшка. Чародей. Магистр ментальных чар. Бывший пес императора… Бывший, потому что мертвый, а о причинах смерти Чарли все еще ничего не известно.
Еще раз посмотрев на ухоженные лужайки на Грей Авеню, Чарли перевела взгляд на императорский дворец, что величественно возвышался в центре широкой улицы. Главной артерии города, места, где жили лишь представители древних фамилий. Аристократия.
Только на этой улице можно было понять, насколько важным для императора является владелец того или иного особняка. Вот, например, дом дядюшки Ивкаса находился совсем близко к широким позолоченным дворцовым воротам. От крыльца дома до них можно было добраться за десять-пятнадцать минут неспешным шагом. Ближе располагались лишь дома советников императора. Но они, что показательно, были меньше фамильных особняков. Жилье, которое не являлось собственностью служащего, но было закреплено за ним на время службы империи. Иногда пожизненной службы.
А вот Ивкас владел шикарным особняком именно в собственности. Благодаря своей фамилии и дару, он занимал не последнее место в империи и смог приобрести дом, который любил всем сердцем.
Умнейший мужчина, по мнению Чарли, всегда знал, как добиваться своего, и уверенно шел к своей цели.
А еще он крайне любил загадки. Воспитывая племянницу, он частенько придумывал для нее различные задания, чтобы она научилась видеть куда как больше, чем люди пытаются показать, а еще умела быстро принимать решения даже тогда, когда это сделать крайне сложно.
Вспомнив в очередной раз Ивкаса, Чарли с раздражением отвернулась от окна.
Что она не видела там? Этим видом маленькая Шарлотта любовалась каждые выходные. Более того, и по дворцу она бегала, еще когда носила короткие платья и легкомысленные ленточки в черных волосах.
Устало вздохнув, девушка подошла к массивному письменному столу и, уперевшись ладонями в столешницу, с раздражением посмотрела на письмо. То самое, что ей передала Лаура Фласт. То самое, что стало единственной ниточкой к прошлому дяди.
«Привет, непоседа. Знаю, что это письмо ты получишь. А еще уверен, что получишь ты его далеко не сразу, ведь Лаура – это Лаура.
Думаю, ты уже в курсе моего большого секрета. Моей самой большой боли и самой чудовищной ошибки. Уверен, что в курсе. Ты не из тех, кто успокоится, пока не докопается до сути. А суть такова, Шарлотта, что твой дядя хоть и одаренный с огромной силой, но все же обычный человек. Я был молод. Ошибался. И делал неверный выбор. Сейчас… Сейчас я ни за что не отказался бы от той, кого любил, и, уж тем более, не бросил бы сына только ради карьеры. Я был уверен, что у меня есть время, и я смогу все исправить. Но правда в том, что времени нет ни у кого. И есть такие ошибки, которые исправить невозможно. Ценой моей карьеры стала жизнь и счастье одной удивительной женщины и маленького, невинного ребенка, которого бросили родители.
Ты для меня стала дочерью. Когда я увидел, как моя сестра отказывается от тебя, понял, каким я был чудовищем в отношении Лауры, и пообещал себе, что моя племянница никогда не испытает того, что пришлось пережить моему сыну по моей же вине. Ты была моим искуплением. Стала моей отрадой. Гордостью самого пса императора. И той. кого я вынужден оставить. Снова из-за службы Императору и во имя безопасности империи, но в этот раз выбор даже не стоит. Не так я представлял свою смерть, совсем не так. Но что есть. Знай, Шарлотта, я скучаю. Скучаю даже в мире теней. И знаю, что ты тоже будешь скучать по мне. Ведь именно ко мне ты всегда шла за советами. К сожалению, Сара так и не поняла, как много потеряла, отказавшись от одаренной дочери. Я всегда буду с тобой, не забывай своего дядюшку.
  
Мне жаль, что меня не было на твоем выпускном. Безумно жаль, что мы больше не сможем вместе наслаждаться любимыми пирожными из кофейни «Соль и Перец». А еще меня очень печалит, что теперь я не смогу загадывать тебе свои глупые загадки. Жизнь, Чарли, длинная и крайне непредсказуема, и если тебе понадобится мудрый совет, обратись к истории. Я неоднократно говорил, что в ней таится больше ответов, чем кажется на первый взгляд. Если твоя тоска станет совсем невыносимой, ты всегда можешь перечитать сборник твоих любимых сказок. Помнишь, как я когда-то читал тебе их перед сном? Конечно, помнишь. Книга стоит на прежнем месте. Третья полка второго шкафа с правой стороны.
Бесконечно люблю тебя, моя непоседа, твой дядя Ивкас».
– Ты опять здесь? – недовольно каркнул Гомер, влетая в библиотеку. – Не надоело еще? Котор-рый месяц!
– Отстань, пернатый. – Чарли опустилась в кресло и прикрыла глаза.
Гомер был прав. Чарли ломала голову над загадкой от дяди уже не первый месяц, и если в Брамонде ее держала необходимость позаботиться об Харпе и Эмми, то по приезду в Клауден, Чарли и вовсе потеряла сон. Письмо Ивкаса она уже выучила наизусть. Перечитала сборник сказок. Дважды прочитала томик всемирной истории, проверяя, правильно ли она поняла подсказки дяди. Но сколько бы она не билась над вопросами, ответов так и не находила.
На первый взгляд прощальное письмо содержало в себе вполне конкретную инструкцию, что нужно делать. Из всех книг по истории Ивкас признавал только историю мира. Причем не новое ее переиздание, а то старое, которое есть в каждом доме, в каждой библиотеке да и, наверное, на городских свалках и то можно было найти несколько экземпляров. Люди предпочитали менять книги на более новые, красивые издания с дополненной информацией, но Ивкас Хилл был тем, кто утверждал, что история прошлого ему интересна, а история настоящего происходит на его глазах, и для этого ему нет необходимости читать выводы какого-то ученого. Он и сам прекрасно умеет делать их из происходящего.
Поэтому первое, что сделала Чарли – это нашла в доме двадцать три по улице Брамха в Брамонде старый потрепанный томик и принялась листать его.
– Чарли!
Гомер прервал ход мыслей хозяйки своим громким криком.
– Хватит изводить себя, иди спать!
– Ты заботишься обо мне, Гомер? – Шарлотта, прищурившись, посмотрела на своего любимца. – Что это с тобой?
– Конечно, забочусь! Ведь если ты, дурная чародейка, свалишься в кровать, кто позаботится обо мне?!
– Мисса Кларк? – сложив руки на столе, с насмешкой намекнула девушка.
– Клар-рк занята, – возмущенно хлопнул крыльями ворон.
– Тогда, может быть, мисса Лима? – прищур стал более хитрым.
– Она пр-рогнала меня с кухни!
– А как насчет Джун? – Чарли уже откровенно начала посмеиваться.
– Мы с ней поругались, – признался ворон и демонстративно отвернулся от хозяйки.
– Ну если ты довел даже обожающую тебя Джун, тогда говорить про садовника и дворецкого не стоит вовсе.
Чарли хотела протянуть руку и погладить черные блестящие перья на шее ворона, но не стала этого делать. Старому ворчуну давно пора было преподать урок – не все люди готовы плясать под его дудку и, тем более, не обязаны это делать. Гомер, которого в этом доме хорошо помнили еще молчаливым питомцем Ивкаса, был уверен, что уж здесь он сможет вести себя как ему вздумается. Но старые слуги, преданные своему хозяину, пренебрежительно отнеслись к капризам разговорчивого ворона. Они помнили его еще вороненком, которого гоняли по дому кто чем. Мисса Лима полотенцем, так как она не терпела вторжения на свою кухню. Дворецкий Уайт белыми перчатками. Садовник и вовсе мог запросто кинуть в Гомера пучком срезанной травы. Правда он же мог и подкормить ворона разными вкусняшками, но не терпел, если ворон имел наглость портить его сад. А Гомер портил. Иногда из вредности, а иногда в силу невозможности устоять перед соблазнительно-упитанным червем, и не важно, что для его добычи приходится потоптаться по каким-то там цветам!