Воровка с того света

Кристина
Я ненавидела дождь. А дождь, осень, ночь и скользкая крыша – это вообще убийственное сочетание, особенно когда за тобой по пятам гонится кучка вооруженных головорезов. Давненько я не попадала в такую передрягу!
Я знала, что не стоит так рисковать. Знала, что воровать набитый долларами чемодан у самого Рината Седова – это очень и очень плохая идея, но, как всегда, не смогла удержаться. Сама себе врала, что нет выбора, но фишка в том, что выбор есть всегда, и я всегда его делала в пользу денег и роскоши, очень часто не думая о последствиях. Как, например, сегодня. Что опасного и сложного в том, чтобы схватить чемодан с деньгами, которыми расплатились за контрабандное оружие, и улизнуть, пока все смешно истерят и бегают кругами?
Быть лучшей хорошо, престижно и в нашей работе опасно. Меня называли Призраком, потому что я появлялась там, где мне нужно, и забирала то, что хочу. Никто не мог меня не то что поймать, даже лица запомнить. А все потому, что запоминать нечего.
Я обладала худощавой фигурой, маленьким ростом и непримечательным лицом. Скажете, печальная участь для молоденькой девушки? Может быть, но удача для воровки. Я была юркой, ловкой и сильной, но все равно ненавидела дождь. Он меня дезориентировал.
Ноги скользили по крыше. На удержание равновесия уходило больше сил, чем обычно, а значит, я двигалась чуть медленнее и становилась неуклюжей. А это было опасно. Я все рассчитала до секунды и очень боялась, что из-за непогоды все пойдет не по плану. Меня нагонят и убьют. Смерть – это единственное, чего я боялась, потому что точно знала: после нее нет ничего. Поэтому сейчас меня прежде всего заботило сохранение собственной шкуры, а дождь все усиливался, застилая глаза, ухудшая видимость и заставляя совершать ошибки. К счастью, не только меня.
Преследователи замедлились, я слышала их ругань вдалеке, а также редкие выстрелы, от которых даже страшно не было. Если бы за мной гнался тот, кто может в дождь пустить пулю с такого расстояния и попасть по бегущей цели, я была бы уже мертва, но этого не произошло. А значит, пусть себе палят, раз это их хоть немного успокаивает.
Я почти расслабилась и уверовала в собственную неуязвимость, когда показался край крыши. Еще немного, и там мое спасение. Я специально подготовила лебедку. Нужно лишь перескочить через парапет и на ней спуститься на землю.
Я проверила все лично и потому не задумываясь прыгнула. И только когда ноги ударили в дно закрепленной лебедки, я поняла: это конец. Она с бешеной скоростью полетела вниз, словно кто-то перерезал тросы, а вместе с ней полетела я и чемодан денег, который стал совсем не важным. В последние секунды жизни я не успела даже испугаться. Сердце словно замерло, руки разжались, и деньги из раскрывшегося чемодана разлетелись в воздухе, а я зажмурилась в ожидании смертельного удара.
Но почему-то удара не произошло. Из легких будто выбили воздух. На какое-то мгновение перехватило дыхание, а потом я почувствовала, что стою на четвереньках, упираясь руками, а судя по ощущениям, под коленями и ладонями у меня не асфальт. Я упала, но не разбилась? Уже умерла? А может быть, еще падаю?
Я открыла глаза и уставилась на каменный пол, на котором плясали теплые отсветы, как от свечей. С ужасом взглянула на ладони со смуглыми длинными пальцами и с агрессивным, черным маникюром на ногтях-стилетах. Простите великодушно, но я такое не носила! При моей профессии любые ногти мешаются. Что со мной, черт возьми, творится?
Я медленно подняла голову, чтобы осмотреться, но снова в ужасе замерла. По моим плечам скользнули черные длинные волосы. Да что же это! Опустила взгляд и уставилась на обнаженную грудь. Не мою грудь! Этот размер только для порножурналов снимать. Это ад, да? Кома? Что это вообще? Почему я до сих пор ощущаю себя, но то, что могу рассмотреть, ко мне не имеет никакого отношения!
Окружающее пространство тоже не было знакомым или привычным. Огненные линии на полу, образующие то ли звезду, то ли цветок, свечи в бронзовых подсвечниках, установленных прямо на полу, низкий потолок с кованой люстрой, а в конце комнаты – стол. Старинный письменный. Заваленный пузырьками и манускриптами.
 
Возле стола стоял мужчина. Достаточно молодой, пожалуй, даже красивый. Высокий, светловолосый и странно одетый. Нет, ничего необычного. Брюки темные, рубашка серая, но вот покрой… Такое сейчас не носят. Пожалуй, этот мужчина, взирающий на меня с холодным любопытством, испугал меня сильнее всего. Он был живым, реальным и совершенно не вписывался в теорию сна или смерти.
Блондин сделал плавный шаг вперед к мерцающим красным линиям и молча уставился на меня со смесью жадности, восторга и настороженности. Какое-то время мы просто изучали друг друга и молчали. Я без зазрения совести изучила крепкие плечи под тонким материалом рубашки, сильную шею с заметным кадыком, жесткую линию подбородка и плотно сжатые, недовольные губы. Рассмотрела прямой без горбинки нос и холодные, стальные глаза. У незнакомца были светлые серебристые волосы и темные брови. Очень интересный типаж.
На меня он смотрел не так внимательно, будто бы уже изучил. Сначала я не придала этому значения. Я никогда не нравилась мужчинам. Слишком маленькая, хрупкая, невзрачная и похожая на мальчишку. Отсутствие интереса казалось мне логичным, но потом я вспомнила про сись… про грудь. Стало неловко. Но прикрываться уже было как-то глупо, потому я словно невзначай перекинула длинные густые волосы на плечи. Стало чуть спокойнее. А стоящий передо мной, кажется, разгадал мой маневр и усмехнулся, презрительно, но в то же время жарко. Он уже видел это тело, а может быть, не только видел? Зачем он держит в подвале красивую девушку? Когда я попыталась поменять позу, то заметила кандалы на ноге и испугалась окончательно. Кажется, есть вещи страшнее смерти.
– Ну здравствуй, Кристина, – тихо, с довольной улыбкой произнес мужчина низким голосом, и мне стало не по себе то ли от прозвучавших в нем бархатных ноток, то ли от скрытой угрозы, которую я уловила. – Ты молодец. У нас с тобой все получилось. Добро пожаловать в Вайриш.
– Это вы так ад называете? – пискнула я.
Мужчина ухмыльнулся, и тени от свечей, упавшие на его лицо, сделали эту улыбку хищной.
– Ад, рай или просто новый дом… все зависит от тебя, – отозвался он, и я поняла, что попала. Причем конкретно.
– Почему я здесь? – спросила, притянув к себе колени и обняв их руками. Чужое тело раздражало, оно было неудобным.
– Там ты умерла, – спокойно ответил мужчина, не отводя взгляда. – А я тебя спас.
– А это? – Я вытянула ногу, демонстрируя загорелую длинную конечность. – Я выглядела иначе.
– Сквозь миры может пройти только разум.
– То есть… – Я сглотнула. – Мое тело все же упало?
– Да.
Мужчина ответил уверенно. Это не оставило сомнений в том, что он видел все случившееся. Он наблюдал за мной. Но как это возможно и что значит? Я пыталась прочитать ответ на его лице, но не смогла. Оно было бесстрастным. Наверное, именно так раньше выглядели аристократы, которых учили скрывать эмоции. Пустота в глазах, жесткая линия рта и спрятанные в карманы брюк руки. Человек-загадка. А я любила разгадывать загадки, особенно живые. Тут главное – задать правильный вопрос.
– Зачем ты спас меня? Сомневаюсь, что исключительно из благородных побуждений.
– Правильно сомневаешься.
Он не стал отрицать, и его бесстрастный голос не изменился, и мне стало легче. Я разумно опасалась импульсивных и бескорыстных людей. У всего есть цена, и если человек не озвучивает ее сразу, прикрываясь благородством, значит, просто понимает, что она слишком велика и добровольно ее платить никто не будет, поэтому пытается загнать в рамки долга, который по совести надо платить. Правда, у меня совести не было, но с «благородством» я сталкивалась раньше, и мне оно не понравилось. Сотрудничество, пусть и невыгодное, в несколько раз честнее.