Комбо-Психо. Книга 3 (СИ)
Но по воспоминаниям Агура было понятно, почему Одуванчик настолько расчувствовался. Как и мы с ним, он познакомился с царём мудрости ещё совсем юным, и Агур стал для молодого Олдреда объектом фанатичного поклонения.
Повзрослев, став архимагом самостоятельно, а потом и постарев, Одуванчик поумерил свой пыл. Но для него царь мудрости всё равно оставался фигурой, по важности не уступающей родителям.
Так что говорить ему, что душа Агура теперь была во мне, я не стал. Одуванчику стоило оплакать и похоронить своего учителя и кумира, а не вглядываться каждый раз в моё лицо, пытаясь найти там того, кому он так яро поклонялся.
Достаточно было того, что я сказал, что царь мудрости пожертвовал жизнью, чтобы я мог спастись и доставить из Края в Хейху его тело и таинственный артефакт. Чем была железяка, Одуванчик, естественно, тоже был не в курсе.
Бунт в столице уже был подавлен, однако по всей Вирсавии ещё оставалось немало мест, где требовалось вмешательство. И так как Одуванчик оставался в роли защитника столицы и самой Башни Магии, я решил, прежде чем отправляться в Халлу за избранными и Негасимой Свечой, навести порядок в стране.
Тем не менее, ещё до того мне нужно было сделать ещё кое-что.
Квадратный двор с пятиэтажной белой Башней Магии, самой первой, созданной лично Агуром. А рядом с ней, под древним сливовым деревом, сидящая, вытянув одну ногу, подогнув втору, положив левую руку на колено, а в правой держа каменный гримуар — статуя царя мудрости.
Именно отсюда, пожалуй, начался мой путь к роли спасителя Хейхи. Да, Бафомета я встретил в его подземелье.
Но, если бы не захотел заполучить гримуар Агура, который тот всегда держал спрятанным внутри статуи, то не узнал бы о том, что царь мудрости отправился за Край, не получил бы Лемегетон и не заразился бы мыслью о том, что нужно скорее что-то делать, чтобы этот мир в итоге не канул в небытие.
Присев перед статуей, я положил руку на каменный гримуар. Если бы я теперь использовал Печать Соломона — то гримуар показал бы мне всё те же строки с предупреждением о надвигающейся из-за Края угрозе.
Однако на моей ладони зажёгся другой символ. Ну кто бы мог подумать, что царь мудрости создаст один из важнейших своих тайников так, чтобы открыть его можно будет только Сигилом Бафомета?
Сигил вспыхнул и потух. И каменные страницы гримуара тут же начали перелистываться, пока, наконец, открытая на середине книга не закрылась и мне не показалась обложка, до этого опиравшаяся на бедро статуи.
На ней, будто часть скульптуры, был вплавлен в камень узкий обруч минималистичного дизайна. Протянув руки, я аккуратно выдернул обруч из креплений и, хмыкнув, надел себе на голову.
Безымянное творение Агура, предназначенное, как несложно догадаться по способу открытия тайника, для его главного друга. Царь мудрости хотел использовать его, когда найдёт способ отменить магию Жертвы земли небу, превратившую Бафомета в духа.
Обруч, созданный с использованием всего понимания Агура о магии души, стабилизировал душу, успокаивал разум, а также обладал крайне мощными исцеляющими свойствами. Таким образом царь мудрости надеялся, сохранив Бафомету свободу, избежать повторения истории со Злом извращённого разума.
Возможно, это действительно сработало бы. Психопатия Бафомета, отрезавшая для него все человеческие эмоции, всё-таки была далеко не нормой, и обруч, в принципе, мог бы как-то её исцелить. С другой стороны, далеко не факт, что подобное вообще можно было считать «повреждением» или «болезнью», так что шансы были не то, чтобы большими.
Впрочем, правду узнать уже всё равно было невозможно. А мне обруч должен был пригодиться, чтобы разобраться с единственным моим внеранговым заклинанием, которое я до сих пор так ни разу и не применил.
Тёмная душа появилась в результате скрещивания Поцелую Маалы с Бескрайним разумом Дьявола и ещё несколькими схожими заклинаниями. Я надеялся таким образом хотя бы понять, что эта магия вообще из себя представляла, но вместо привычного контура я всё равно видел серость.
Однако это была одна из двух возможных причин, препятствующих моему обожествлению, так что с этим надо было разобраться в любом случае, рано или поздно. И лучше было это сделать до отправления обратно за Край, на этот раз уже не со спасательной, а с карательной миссией.
На этом мои дела в Башне Магии на данный момент были завершены. Кивнув ожидавшему меня Одуванчику, я уже хотел выдвигаться на подавление восстаний, когда мир вокруг в очередной раз окрасился в белоснежный цвет.
— Как вы?
Я ожидал, что боги со мной свяжутся после настолько важных событий.
— Как мы и думали, смерть Агура сказалась на всех нас, — раздался в пустоте голос Замхура. — Мы не виним тебя, знаем, что ты сделал всё что мог. Но в бою с Маалой теперь от нас будет мало прока ещё по крайней мере пару веков.
— Веков⁈
— К сожалению. Тем не менее, есть и хорошие новости.
— Да, это было бы очень кстати.
— Маала предложила перемирие.
Глава 20
У меня случился разрыв шаблона.
— Серьёзно⁈
— Да. Десятилетнее перемирие. Распространится оно, однако, только на нападения серых. Внутренние войны вам придётся заканчивать самим. Тем не менее, настолько неожиданный и странный шаг с её стороны может означать только одно.
Я понимающе кивнул.
— Она боится. Боится той железяки, что выкрал Агур, и теперь хочет подготовиться к отражению возможной атаки.
— Именно. И, так как мы сейчас обессилены, и всё равно никак не можем помочь, мы даём тебе право решать, принимать предложение Маалы или нет.
— Ничего себе честь! Но, говорю сразу, вашим избранным вместо Агура я не стану.
— Нам достаточно уже того, что приложенные нами для его воспитания усилия не пропали полностью. Мы не можем сейчас рассказать тебе всего, но для нас действительно важно, что ты унаследовал его опыт.
М-да, они и Агуру говорили то же самое. Похоже, действительно существовали какие-то ограничения на предоставление смертным информации. И уже было хорошо, что они не начали требовать от меня каких-то клятв, как от «преемника» Агура.
А по поводу Маалы… конечно, был соблазн послать её нахрен и продолжить войну.
Но правда была в том, что прямо сейчас Хейха, раздираемая внутренними конфликтами, не выдержала бы полномасштабного наступления серых. А именно это бы и случилось, не получи богиня всеединства желаемого.
Да и я пока что был недостаточно силён, чтобы с какой-никакой уверенностью отправляться в бой против тех серых, которые преследовали меня до границы Края.
А ведь в сердце обиталища серых вполне могли быть твари и посильнее. Как минимум Агура кто-то ведь должен был покоцать настолько, что он даже шестьсот километров до границы долететь не сумел.
— Соглашайтесь. Может быть она потратит эти пять лет на укрепление обороны, но и мы не будем сидеть на попе ровно.
— Хорошо. Мы примем предложение Маалы, а потом на эти десять лет погрузимся в сон. Восстановиться полностью за этот срок будет невозможно, но мы постараемся скопить немного сил, чтобы иметь возможность помочь тебе в критический момент.
—«Сон» — значит что вы не будете доступны? А если Маала обманет и начнёт атаку до срока?
— Этого не произойдёт. Соглашения богов нерушимы. Но ты прав, мы не будем иметь возможность ни наблюдать за этим миром, ни связываться с тобой или избранными.
— А им вы это сообщили?
— Да. Они пока что находятся в Пещере беспокойных душ, продолжают устранять нежить. Избранная Бамана настояла на том, чтобы не ввязываться в войну эльфов и серых, — ай, Ризелла, молодец! — Мы сказали им дождаться тебя. Отныне, как наследника памяти и воли Агура, хоть ты и не избранный, мы просим тебя позаботиться о Хейхе.
— Не вопрос, сам собирался. Можете спокойно заваливаться спать. Постараюсь к вашему пробуждению слепить из этих идиотов что-нибудь дельное.