Учитель. Назад в СССР (СИ)

— Здрасте, — поздоровался с нами мужчина лет тридцати в лётной кожанке. — Здорово, дядь Вась.
Молодой парень пожал мозолистую руку Митрича, повернулся ко мне и тоже протянул ладонь.
— Вячеслав Синицын, — представился подошедший.
— Егор Зверев, — ответил я.
— Ты поглянь-ка, Вячеслав он. Ишь ты. Славка ты и есть Славка, — хмыкнул Митрич. — Односельчанин это мой, — доверительно сообщил мне. — Эва, как вымахал. Забыл поди, как я тебя хворостиной-то гонял, за яблоки, — хитро прищурившись, заявил Василий Митрич.
— Да ладно тебе, дядь Вась, — смутился Синицын. — Чего уж вспоминать.
— А это вона, учителя нового к нам везу, теперича заживём! — представил меня Митрич.
— Ого, — Вячеслав уважительно на меня покосится. — Учитель — это хорошо. А предмет какой?
Я открыл было рот, но ответить не успел: за меня выступил дядь Вася.
— Какой тебе предмет? Учитель, говорю. Он по всем предметам мастак, верно, Егор… как тебя по батюшке-то?
— Александрович, — подсказал с улыбкой.
— Вот! Егор Ляксандрыч, значит, на все руки учитель! А ты давай, без дела не стой, открывай свою вертуху-то, грузить будем, — тут же без перехода, приказал Митрич.
И мы начали погрузку. Как говаривал кот Матроскин, совместный труд объединяет, и я с ним полностью согласен. Пока затаскивали коробки, Слава успел рассказать о себе. О том, что село у них хорошее, рядом лес и речка. Совхоз «Путь коммунизма» тоже не из последних. Люди работящие, школа небольшая, председатель — человек уважаемый, за своих односельчан горой стоит. Он, Вячеслав, после школы отучился на электрика, а в шестьдесят четвёртом рванул в город Бердск за мечтой.
Так как раз создали Новосибирский учебный авиационный центр ДОСААФ. В центре готовили лётчиков, вертолётчиков и десантников для Вооружённых сил Советского Союза на вертолётах Ми-1.
— Вот я и рванул за крыльями, — утирая пот со лба, закончил свой нехитрый рассказ Вячеслав. — Учился на Ми-1, а теперь вот на втором Мультике летаю.
Слава с уважением хлопнул по вертолёту.
— А хочешь в кабину со мной? — подмигнул мне пилот.
— Хочу, конечно, — улыбнулся я.
Конечно, я не стал рассказывать Синицыну о том, сколько и на каких Ми летал, прыжков с парашютом сделал. С удовольствием забрался в кабину, после того, как все загрузили и устроили Митрича практически с удобствами. Взлететь, правда, не успели. Едва лопасти начали набирать оборот, увидели механика, который что-то орал и махал руками, тыкая куда-то в сторону.
С трудом сообразили, что к нам везут ещё одного пассажира. Вернее, пассажирку. Ею оказалась молоденькая фельдшерица.
— Уф, еле успела! Уж думала, два час туточки торчать придётся, — забираясь в вертолёт, прокричала симпатичная девчонка, стрельнув глазками в нашу с Синицыным сторону.
— Что ты, Зинка, неугомонная какая, — цокнул языком Митрич. — Всё бежишь куда-то, всё опаздываешь. И на больничке тебя ждать приходится, — недовольно ворчал дядь Вася, уплотняясь на сиденье, заставленном коробками.
— Не ворчи, Василь Митрич, уколы пропишу, — отбила подачу фельдшерица.
Девчонка задорно сдула чёлку со лба, одёрнула юбку, перекинула на высокую аппетитную грудь толстую косу цвета воронового крыла, улыбнулась и выкрикнула:
— Поехали!
И мы поехали, вернее, полетели.
Сквозь шум и гул Зинаида пыталась что-то рассказывать и даже кокетничать то со мной, то со Славкой. Больше со мной, новенький потенциальный жених всегда интересней хорошо известных стареньких. Я слушал вполуха, практически не разбирая слов от вертолётного гула. Любовался видами, улыбаясь, как ребёнок.
«Эх, хорошо в стране Советской жить! — пропел про себя строчку известной песни. — А что, жизнь-то налаживается, — оптимистично думал про себя. — Уж не знаю, зачем судьба подарила мне второй шанс, но я его использую на полную катушку. Займусь тем, на что вечно руки не доходили из-за бесконечных командировок. Может, ещё и женюсь, детишек настрогаю… Учитель из меня вроде неплохой вышел на пенсии. Живём, Саныч», — размышлял я, глядя по сторонам.
  
Мультики или Аэромоли — так пилоты прозвали вертолёты Ми-2, были настоящим произведениям авиационного искусства, созданными с душой и страстью. Даже сейчас, сидя не в кресле пилота, я чувствовал, как мощные двигатели наполняют меня радостью и лёгкостью. Аэромоли не просто летали. Они выполняли сложнейшие задачи. С их помощью спасали жизни людям, перевозили больных вместе с врачами, обирались в труднодоступные места, чтобы забрать терпящих бедствие.
По функционалу Мультики навроде как рейсовые автобусы, лёгкие в управлении, снуют туда-сюда в небесах, перевозят, помогают, забирают. И курсантов на них обучают. Здесь на них так и вовсе летают чуть ли не по расписанию. Вон, бумажка с рейсами болтается.
Хорошая машина. Я прикрыл глаза от удовольствия, краем сознания цепляя громкий голос фельдшерицы. Зинаида время от времени что-то пыталась выяснить, но лично я делал вид, что не слышу. Не хотелось горло надрывать. Да и честно говоря, желания общаться не возникало. Я сейчас словно заново на свет белый нарождался. Соединял прошлый опыт с неожиданно привалившей молодостью. Заодно ностальгировал и вспоминал. С Ми-2, к примеру, у меня много связано. Доводилось летать на месте пилота.
Было дело, встретились как-то на пенсии старой гвардией, зашёл разговор за вертолёты. Мишка Зыков тогда послушал, послушал нас, умных сухопутных пассажиров, да и выдал свою резолюцию. Сказал, что когда с Ми-8 пересел на Ми-2 у него словно крылья за спиной образовались. А уж сколько он химии перетаскал на своём Мультике по полям нашей страны, когда списали его из армейки.
Справедливости ради Мишка отметил один-единственный недостаток. Мотор у «двоечки» очень уж ласку любит и хороший уход. У вертолётчиков даже примета говорит, была: если Аэромоль масло жрать начала, значит, пора на ремонт ставить.
Нет, восьмёрка тоже машинка хорошая, надёжная. Сколько мы на ней налетали по высокогорью с разреженным воздухом, в песках. Но словам опытного пилота веры больше.
Я открыл глаза и со скрытой гордостью разглядывал кабину. Вячеслав время от времени косился на меня, и, видя моё счастливое лицо, довольно улыбался. Думал, наверное, что столичный мальчик Егорка впервые летит на самом настоящем самолёте.
Может, оно, конечно, и так. Только вот я, Сан Саныч, лечу сейчас назад в своё прошлое. В страну, которой гордился. В те времена, когда мы, советские люди, создавали не просто технику. Мы создавали легенды, ковали историю. Тогда я чувствовал себя частью чего-то великого. И это чувство возвращалось ко мне здесь и сейчас с каждым оборотом винта.
Вячеслав что-то сказал, я не расслышал, погрузившись в свои мысли.
— Что? — крикнул я.
— Идём на посадку, — повторил пилот.
— Хорошо!
В ушах ещё гудело, когда Митрич присвистнул и довольно протянул:
— Эва как, сам председатель пожаловал на своём трофейном! Ну, живём, паря! — и потёр руки.
К нам мчался американский «Виллис». Интересно, почему Митрич назвал его трофейным?
— Вечер добрый, Иван Лукич.
Дядь Вася стянул картуз, пожал руку председателю.
— Вона, учителя привёз. Всё честь по чести встретил, доставил.
Митрич оглядел меня с гордостью, как будто не просто доставил Егора Зверева, но чуть ли не сам родил, воспитал и обучил на педагога.
— Здравствуйте… Иван Лукич Звениконь, — представился светловолосый мужчина средних лет. — Председатель сельского совета, — и вопросительно посмотрел на меня.
— Егор Александрович Зверев, молодой специалист, — в свою очередь обозначил я себя. Специальность свою уточнять не стал, потому как не сумел припомнить, каким предметом владел бывший студент. Разберёмся.
— Очень рад, очень. Очень рад! — председатель долго тряс мою руку, не отпускал, словно боялся, если выпустит, то я тут же прыгну обратно в самолёт и смотаюсь в далёкую Москву.
— А уже я как рад, — чуть сильнее сжал в ответ, Иван Лукич удивлённо охнул и тут же разжал пальцы.