Учитель. Назад в СССР (СИ)

Вот и получается, не зря я оказался на своём месте. Сколько девчонок и мальчишек прошло через мои руки за годы работы в школе. Скольким помог стать людьми, выправиться. Хотя в школе на них давно махнули рукой: мол, шалопаи, хулиганьё, двоечники, которым в жизни одна дорога — или в тюрьму, или в разнорабочие, а то и в записные алкоголики.
А ведь люди на селе — они более правильные, что ли, искреннее, светлее душой. Понятное дело, что в любой семье не без урода, но в целом-то я прав. И дети в деревнях чище душой, не стяжатели. К любому труду, к человеку, к живому существу с уважением.
В эти сердца что посадишь, то потом и вырастет. Посеешь бурю, пожнёшь ураган. Кинешь семечко доброты, вырастет целый сад хороших людей. Невозможное — возможно, просто на него надо потратить чуть больше времени. А время теперь у меня есть. И добрая почва, и саженцы.
Делать родную страну лучше способен каждый, когда находится на своём месте, делает своё дело. Простой учитель может дорасти до министра образования. Заложить в головы учеников зерно лучшего будущего. И кто знает, может быть, кто-то из моих учеников станет той самой соломинкой, которая переломит хребет волкам, разодравшим Родину на куски.
  
Глава 14
 
— Доброго денёчка, — скрипучий женский голос вырвал меня из мыслей и вернул на грешную землю.
Я огляделся в поисках источника звука и увидел древнюю старушку, на её фоне баба Стеша выглядела женщиной средних лет. Невысокого росточка пожилая дама в цветастом платке, в длинной тёмной юбке, тёмной кофте, переднике, тёплых носках и калошах, смотрела на меня из палисадника перед домом. На загорелом лице старушки, изрытом морщинами, ярко сверкали голубые глаза. Хозяйка, не стесняясь своего интереса, с любопытством меня разглядывала.
— Добрый день, — вежливо поздоровался я.
— Вы чьих же будете? Никак к Ефимовым приехали? Так на чём же? Автобус рейсовый только через час… — недоумевала женщина.
— Я новый школьный учитель, Егор Александрович Зверев, — представился любопытной жительнице. — Не посдка…
— Молодой больно для учителя, — бабулька окинула меня скептическим взглядом. — Чего преподаёшь-то?
— Географию, — ответил я. — А…
— Это заместо Ольки, что ли? — продолжила допрос пожилая дама.
— Да, вместо Ольги Николаевны, молодой специалист по распределению. Скажите… — и снова мне не удалось задать свой вопрос, поток вопросов не заканчивался.
— Давно пора, — довольно кивнула хозяйка палисадника. — Чему эта пигалица детей может научить? У самой-то деток нету, — торжествующе заявила пожилая женщина.
— Так, вроде, скоро будет, — осторожно уточнил я.
— Вот когда будет, тогда и поговорим, — отрезала старушка, поудобней перехватывая тяпку. — А чего тута делаешь? Дом учительский туда вон, к школе, — бабушка махнула рукой в ту сторону, откуда я пришёл.
— Да вот, решил познакомиться с учениками в домашней обстановке, так сказать. Вы не подскажете, дом Лены Верещагиной далеко? — я поторопился задать свой вопрос.
— Отчего же не подскажу, подскажу. Хорошее дело. И Ленку давно приструнить надобно. Взяла моду песни петь. Артистка, ишь ты. Я, говорит, в Москву поеду, в артистки поступать. Вон чего! — бабушка возмущённо на меня уставилась.
— Хорошая профессия, — ответил я.
— Профурсетки!
— Кто? — честно, услышав это слово, я на пару секунд просто выпал из советской действительности, в которой оказался, и перенесся в родной свой городишко. Баба Нюра вот также называла всех окрестных девчонок, чьи юбки открывали коленки больше чем на два пальца.
— Так, артистки же, — охотно пояснила старушка.
— Позвольте не согласиться, — я напряг память, вспоминая, кто из советских актрис в шестидесятые находился на пике популярности. — Татьяна Доронина совершенно замечательная актриса…
— И-и-и— … Тожа, сравни-и-и-ил! Доронина — она ж наша, советская, — бабулька гордо выпрямилась. — Ленка-то не туды метит, понимать надо. Хочет на монру походить, — гневно фыркнула старушка.
— На кого? — не понял я.
  
— Актрисульку заграничную, — женщина скривилась и едва не плюнула себе под ноги.
«Монру… монру… Мэрилин Монро, что ли?» — дошло до меня.
— Мэрилин Монро наверное? — уточнил я.
— Во-во, мэрин монру. Тьфу, пакость, — бабулька не удержалась и всё-таки плюнула. — Так что, учитель, мозги-то ей вправь на место. Отца позорит на всё село. Губищи накрасит и ходит, ходит, чисто на бал собралася. Какая из не актрисулька? А?
— Какая? — покладисто спросил я.
— Никакая! — припечатала добрая бабушка. — И косищу состригла, вот дура-девка. Такая коса была. Во, — пожилая дама согнула руку в локте и похлопала себе по запястье. — С мою руку. А теперь что?
— Что? — я демонстрировал чудеса вежливости.
— А теперь всё, — бабулька яростно схватила тяпку и принялась терзать чистую землю палисадника. — Теперь всё. Коротышками ходит, трусит. Для девки что главное? — выпрямилась пожилая дама.
— Что? — заинтересовался я.
— Коса — девичья краса! Э-эх! Чудак человек! Что ж за девка без косы? Ты, учитель, ступай во-он туда. Вона, качеля на улице торчит, — женщина махнула рукой, указывая направление. — Верещагиных дом. Ванька своим королевнам настроил, — ехидно пояснила бабушка. — Ни к чему это всё, баловство одно, — продолжала ворчать старушка, словно позабыв про меня. — Огород да за домом присмотр. Хозяйство опять же. А тут качели, ты гляди! А всё Нюрка виноватая, разбаловала девок. Горо-о-одска-а-ая! Тьфу!
Я хотел поинтересоваться, кто такая Нюрка, которая настолько испортила девочек, с точки зрения соседки, но решил не прерывать женский монолог, иначе рискую застрять возле словоохотливой старушки ещё на полчаса.
— Спасибо, — громко поблагодарил я и двинулся в сторону качелей.
Ответом меня не удостоили, но я не обиделся. Вскоре я стоял перед домом Верещагиных. Светло-бежевые стены, резные ставни и наличники, выкрашенные в благородный жёлтый цвет. На подоконниках горшки с цветами, цветные занавески на окнах. Забор с красивыми навершиями, калитка с замысловатой резьбой. Не удивлюсь, если хозяин любит плотничать и столярничать.
Качеля тоже оказалась не просто доской с двумя верёвками, подвешенными к ветке. Добротные столбы, между ними на цепочках два сиденья со спинками. Видно, обеих девочек в семье любили и баловали одинаково равно.
Удивил меня звонок на калитке. Я нажал пимпочку, и по двору разнеслось протяжное «дзынь-дзынь».
— Иду я, иду! — крикнули в раскрытое окно, но я никого не увидел.
Вскоре на пороге показалась девушка, действительно чем-то похожая на Мэрилин Монро. Льняные натуральные волосы завивались кудрями возле точёных плеч, лёгкий сарафан подчёркивал фигуру, ремешки светлых босоножек обвивали изящные щиколотки.
Но вблизи становилось понятно, что девочку при всём желании с Монро не перепутаешь. Лена Верещагина оказалась очень симпатичной девушкой. Но если стереть с неё образ известной американской актрисы, девочку можно было бы назвать красавицей. Я представил Верещагину с толстой косой, в платье простого кроя, в платке, получалось та самая русская Алёнушка из добрых сказок. С такой внешностью, если у девочки действительно талант, кинорежиссёры за неё драться будут.
— Здравствуйте. Вам кого? — поинтересовалась девчонка, глядя на меня огромными синими глазами.
— Добрый день. Вы Лена Верещагина? — уточнил я.
— Да, — девушка хорошо отработанным жестом поправила причёску. — А что?
— Меня зовут Егор Александрович Зверев, я ваш новый классный руководитель.
— Ой, — пискнула красотка, на секундочку стала выглядеть обычной десятиклассницей, которая без причины прогуляла школу. — Здрасте… А родителей дома нет, — растерянно произнесла Лена.
— А я к тебе, — улыбнулся ученице. — Может, выйдешь за калитку? Разговаривать через забор не очень удобно.
— Ой, проходите, пожалуйста, — дверца распахнулась, Верещагина отступила с дорожки и сделала приглашающий жест.