Лекарь для захватчика (СИ)

Я судорожно тяну носом воздух и решительно выбираюсь из кареты, едва дождавшись покуда капитан Эрт распахнет дверцу. Меня разбирает злость, но тотчас отступает, когда я оглядываюсь по сторонам, наблюдая старые, полуразрушенные и сказочно заросшие мхом и обвитые плющом каменные дома.
Элизабет раскрывает над моей головой ажурный зонт от солнца.
Наши сопровождающие, все шесть вооруженных всадников, тоже спешиваются.
  
Местность здесь каменистая, улочки между домами узкие. По деревни снуют козы, а за ними мальчишки с прутиками. У одного из домов на завалинке сидит дряхлый старик.
Вот он Рьен.
Потихоньку к площади подтягиваются люди. Слышу, как кличут старосту – Коннора Брина.
– Перед вами ее высочество Антуанетта-Аннабель, – выкрикивает капитан Эрт, когда вокруг нас собирается целая толпа, – преклоните колени!
Лица у местных делаются встревоженными. По людской толпе проходится негодующее роптание, но люди кланяются. Я как-то тушуюсь. Чувствую себя словно большой начальник, приехавший в какое-нибудь село с проверкой. И мне это не по душе, я человек простой.
Наконец, вижу Коннора Брина. Крепкий, седой мужчина чуть старше пятидесяти. Он падает на колени, кланяется, а потом поглядывая на капитана Эрта, сбивчиво говорит о плачевных делах в Рьене, и о том, что нужна помощь. Например, что единственный лекарь помер в седмицу, а его ученик на службе, что сыр, который варят в Рьене не берут так, как раньше – в столицу везут другие сыры, а пасека, что дает мед, угорела в начале лета.
– Ее высочеству необходим материал для ремонта крыши, – холодно обрывает капитан Эрт. – Его нужно привезти. А также провизию для стола ее высочества.
Я удивленно фокусирую взгляд на капитане. Чего это он удумал? Хочет, чтобы меня здесь возненавидели? Что за приказной тон? У этих людей и так полно забот, еще и меня содержать…
Погоди-ка.
– Я все оплачу, – говорю я. – И работу, если найдутся желающие помочь в замке с уборкой и ремонтом. А также услуги садовника.
Эрт поворачивает голову – его снова пронзает шок. Он, странным образом и напуган, и обескуражен, и восхищен – на его губах подрагивает непонятная улыбка.
– Я постараюсь помочь вам с лекарем, – выхожу из-под зонта, подаю руку Брину и помогаю ему подняться с колен, – уверена, другие проблемы тоже можно решить.
Брин от изумления щелкает челюстью. Даже воины Эрта столбенеют.
– Есть ли в деревне роженицы или те, кто болеет или получил увечье? Кому нужна помощь?
Жители молчат.
Лишь недоуменно шелестит робкий шепоток. И только теперь я замечаю, как много калек – хромых, обожженных, безруких и безногих. Вот оно наследие войны.
Не доверяют, ясное дело. Приперлась расфуфыренная девица, которая за всю жизнь палец о палец не ударила и давай обещаниями кормить. Боятся они… Им вместо принцессы лучше бы корову прислали, она хоть молока дает. А с такой овцы, как Антуанетта, и шерсти клок не надо.
Обидно за этих людей.
– А кузнец у вас есть? – снова спрашиваю у старосты.
Он озадаченно кивает и, наконец, взгляд поднимает. Коротко, но цепко окидывает меня, будто я не принцесса, а чудо дивное.
– Хорошо, – улыбаюсь, пытаясь расположить к себе народ. – А где живет травница покажете?
Снова скупой кивок старосты.
Ну, вот – не так уж и плохо. Значит, что-то можно сделать.
Оставив карету, мы идем пешком, и мои легкие туфельки погружаются в сухую грязь. Я внимательно оглядываюсь, подмечая что и где находится, куда ведут дороги, можно ли как-то бежать и куда. Выясняю в какой стороне рудники и сколько туда ехать, где еще есть деревни, как называются ближайшие. В общем, все, что помогло бы бежать.
Вскоре Брин знакомит меня с травницей, Асиньей. Дородная, темноволосая девушка долго рассказывает мне о травах, а потом показывает настойки и снадобья. От разной хвори, как говорит она. А в настойках чего только нет, их нужно принимать с осторожностью – там и мак, и мандрагора, и мышьяк с ртутью. Всего понамешано – этакое лекарство. Выпьешь разом – помрешь с экстазом. Эти настойки по каплям надо в питье добавлять, с серьезным лицом вещает Асинья.
Благодарю сердечно, но нет.
И все-таки скляночку покупаю. Ради интереса.
Мандрагора и опий – это уже неплохо. Значит, можно обезболивать пациентов. Ставлю мысленную галочку.
А дальше меня ждет показ кузницы, и знакомство с Тео, местным кузнецом. При виде него сглатываю и слегка теряюсь. Высокий, мощный мужчина, черные волосы которого заплетены в длинную тугую косу. Он хром, а одна сторона его лица обезображена огнем, правый глаз утратил зрение и посветлел. Господин Ройс говорил, что кузнец он хороший, и я сразу интересуюсь, сможет ли он изготовить некоторый инструмент, если я его нарисую.
Сможет.
Договариваюсь, что привезу ему наброски и предупреждаю, что работа будет сложной. Но, если у меня появится инструмент, я точно не пропаду. Даже если придется бежать, меня прокормят руки и голова. Медики всюду нужны.
Возвращаемся мы только к обеду. Элизабет явно не в духе – она уязвлена моим поведением. Для нее это унизительно. Она коситься на мои руки и предлагает выкинуть перчатки, потому что я трогала Брина, а это мерзко.
По дороге я осторожно расспрашиваю фрейлину, почему, вообще, возникла война между Саорелем и Эсмаром. Она больше не удивляется моей внезапной «амнезии», лишь отвечает сквозь зубы:
– Эсмар хочет быть великим во славу бога-завоевателя. Это мечта императора, и принц Реиган с детства грезил ею, чтобы стать гордостью своего отца.
– И столько искалеченных судеб ради прихоти и гордыни?
– Саорель мог сдаться, – упрямо отвечает Элизабет. – А теперь вы пожинаете плоды своей глупости.
– И поэтому принц возненавидел меня?
– Не притворяйся, что не помнишь!
– Не держу плохое в голове, – отвечаю невозмутимо.
– Ты отдала свою девственность генералу Берку и досталась принцу Реигану порченной! Какой мужчина стерпит?
А…
Вот почему он взъелся. Жена, которую он взял замуж насильно, оказалась бракованной. Вот это поворот.
– Если его высочество узнает о том, как ты смеешь себя вести, он будет очень зол, Анна, – шипит Элизабет. – Это недостойно аристократки! Пожалуйста, прекрати испытывать его терпение. Ты утопишь всех нас! Трогать мужчин за руки, садиться с ними за стол, выходить к ним одной – это позор! Разъезжать по деревням, показывая себя – чего ты добиваешься? Он будет зол, Анна!
Реиган-Реиган-Реиган.
Его власть довлеет надо мной везде, в любой точке Эсмара.
Экипаж замедляется, поворачивая на подъездную дорогу к Рьену, и я отдергиваю шторку. Мое сердце проваливается в самые пятки – со стороны столицы к замку мчится всадник.
***
– Он ранен, – слышу голос одного из воинов, сопровождающих карету.
– Похоже на то, – подтверждает капитан Эрт.
Экипаж останавливается, и мы молча глядим, как конь несет к нам свесившегося из седла всадника.
Срабатывает какой-то механизм внутри меня, и я выбираюсь из кареты на дорогу. Прикладываю ладонь ко лбу, защищая глаза от солнца и наблюдаю за всадником, который еще довольно далеко.
– Вернитесь, ваше высочество, – говорит капитан Эрт, но я, напротив, делаю уверенные шаги вперед, не спуская глаз с раненного человека.
Когда конь равняется с экипажем, воины ловят его в кольцо, стягивают всадника и укладывают на землю.
– Это граф Эмсворт, – вдруг говорит капитан, разглядывая раненного.
Тот бледен и без сознания.
Судя по всему, ранен в живот. Его зрачки беспорядочно вращаются под веками, бледные обезвоженные губы распахнуты, грудь едва вздымается.
– Не выживет, – произносит один из воинов.
Я молча протискиваюсь между мужчин, которые озадаченно смотрят на графа, приподнимаю юбки и опускаюсь на колени рядом с раненным.
– Ваше высочество, – шипит Эрт, наблюдая, что я распахиваю одежду, пытаясь понять, насколько сильно ранен несчастный, – оставьте его.