Ревизор: возвращение в СССР 30 (СИ)

— Отлично, дорогая. Едем.
Мама вышла с нами из квартиры и, обняв и поцеловав на прощанье Галию, пошла к себе наверх. А мы с женой отправились на Казанский вокзал.
— Получится, звони, — попросил я по дороге.
— Постараюсь, — пообещала она.
Приехали с запасом, постояли на платформе в ожидании поезда, успели замёрзнуть к тому времени, когда, наконец, его подали. Билеты Галия взяла в плацкартный вагон, как ей сказали на работе. Пока ждали отправления, рассказал ей, как надо делать в следующий раз: взять билет в купейный, билет из плацкартного вагона попросить у проводницы по прибытии. Билеты же только командировочные забирают, остальным они нафиг не нужны.
Проводил жену и поехал домой. Вернувшись, первым делом заказал разговор со Святославлем. Десятый час, конечно, но, надеюсь, Шанцевы ещё не спят. Наконец, меня соединили.
— Александр Викторович! Вы дома, как хорошо, — обрадовался я. — Александр Викторович, помощь ваша нужна. Эмму Либкинд с её журналистикой куда-то совсем не в ту степь понесло. Решила собрать материал про бывших заключённых, представляете! Я просто в шоке. Письмо сегодня от неё получил…
— Ну, подожди. А с кем она там общается?
— Одного я знаю, Степан грузчик на базе, он нормальный мужик. От него беды не жду. А вот про второго первый раз из письма Эммы сегодня узнал. Некто Ширшиков, у нас на Островского живёт. То ли освободился уже после моего отъезда, то ли я его только в лицо и знаю.
— Ну и что ты переживаешь? Не станет он безобразить там, где живёт.
— Всё равно, Александр Викторович, что-то неспокойно мне. Они с этим Ширшиковым совместные поиски ещё какого-то сидельца начали, по больницам ходят, по диспансерам…
— Зачем? — удивился Шанцев.
— Показалось, видите ли, этому Ширшикову, что видел он знакомого Водолаза в городе…
— Кого?
— Какой-то Лёнька Водолаз. Ширшиков только его кличку знает. Он его искал, а тот пропал. Нет нигде. А если освободился по УДО человек, там же строго всё, дома надо жить, проверяться, отмечаться. А он, Эмма пишет, пропал. Они теперь вдвоём его ищут. И Ивана Николаева попытались привлечь к поискам…
— Правда, неугомонная девчонка. Не туда полезла. А Иван Николаев что говорит?
— Он ей сказал, что это не тема для прессы.
— Ну, так правильно сказал, — поддержал Шанцев. — Тем более девчонка совсем еще…
— Кстати, Александр Викторович, поздравьте Ивана, у него дочь сегодня родилась.
— Да ты что! Вот это новость! Надо его завтра поздравить. Спасибо, что сказал.
— А с Эммой-то что делать? — напомнил я ему о цели своего звонка.
— К Ивану завтра пойду и к ней зайду, — пообещал Шанцев. — Постараюсь внушить ей, что не все темы для девушки одинаково хороши…
— Спасибо, Александр Викторович! — обрадовался я и мы попрощались.
  
Глава 2
 
Москва. Квартира Ивлевых.
Наконец мой бедный пёс меня дождался, и мы пошли с ним гулять. День сегодня получился очень нервозный, хотелось немного успокоиться, решил подольше погулять. И пёс набегался, и я мысли в порядок привёл.
Подошёл не спеша к дому, а из припаркованных жигулей мне навстречу вышел Мещеряков…
— Привет, Павел, — сходу протянул он мне руку с озабоченным видом.
— Андрей Юрьевич? — удивился я и всё мое спокойствие куда-то стремительно улетучилось. — Что у нас ещё плохого?
— Не боись, — с досадой на лице хмыкнул он, — пока что больше никто не умер.
— И то хорошо. Хотя, ещё не вечер…
— Да нет. Врачи говорят, у второго пострадавшего хорошая динамика, всё будет нормально.
— Дай-то бог. Что ж первому так не повезло-то?
— Сам дурак. Ему по здоровью вообще пить нельзя было, не то что синьку. Он, врачи говорят, и от нормальной водки в таких количествах помереть бы мог. Я, Паш, что приехал-то, — достал он мою золотую монету в салфетке. — Почему ты так уверен, что это фальшивка?
— Это не я уверен, это эксперт. Профильный, из Института археологии Академии наук. Андрей Юрьевич, это фальшивка очень высокого класса, сделана на оригинальной матрице. Ну, вернее, как он выразился, на их нумизматическом языке, с использованием оригинальных штемпелей восемнадцатого века. Сказал мне по секрету, что их на время мошенники берут из музеев, чтобы делать поддельные монеты. Отличается от натуральных монет того периода содержанием золота. В оригинальных монетах семьдесят восемь процентов, а в этих девяносто восемь. Это и по цвету видно, и с магнитом он что-то еще делал такое, что подтвердило.
  
— В фальшивках проба выше? — удивился Мещеряков.
— Да. Но это ещё не всё. Самое трудное в изготовлении фальшивок, оказывается — это не орёл или решка, а грань! В кустарных условиях её подделать очень трудно, и эксперт всегда найдёт отличия. В нашем случае на грани риски, а должна быть цепочка из неглубоких вмятин.
— Ну, короче, ты уверен, что это фальшивка, — констатировал Мещеряков.
— У меня нет оснований не доверять учёному, — ответил я. — Тем более, это его специализация…
— Понятно, — устало потёр он переносицу. — Ну вот почему люди считают, что это сойдёт им с рук?..
— Андрей Юрьевич… Мне сразу показалось, что квартира, где мы встречались, не его.
— В каком смысле? — удивлённо вскинул он на меня глаза.
— Сейчас я уверен, что это была съёмная хата, арендованная исключительно ради нескольких сделок, а потом он заляжет на дно.
— Ничего… Мы его найдем. На таких людей выходили, что они сами его к нам доставят по первому требованию, — задумчиво проговорил он. — В особенности если услышат, что он их рекомендации использовал, чтобы кинуть нас…
— А что там с Ганиным, не слышали?
— Нормально всё с Ганиным, — отмахнулся Мещеряков. — Объяснили товарищу, что он только рот откроет, не доживёт не то что до суда, до утра!
— Ну, а если не откроет? — вопросительно взглянул я на него. — Надо, хотя бы, адвоката ему толкового найти.
— Зачем? — удивлённо посмотрел он на меня.
— Затем, Андрей Юрьевич. Ситуация неприятная с каждым может произойти и не всегда по зависящим от нас обстоятельствам. Надо иметь в команде толкового юриста. А как убедиться, что он толковый? Не во время же его работы по делу кого-то из нас… давайте вот на Ганине проверим. Его, вот честное слово, не жалко…
Мещеряков рассмеялся в голос, грозя мне пальцем.
— Я понял… Есть несколько адвокатов на примете. Надо подумать, кому из них дать шанс, — хитро прищурившись, ответил он. — Хотя сам понимаешь, адвокат не так много и значит. Будем со всеми работать, и прежде всего со следователем.
— Тем не менее… Надо руководству все кандидатуры предложить, пусть сами и решают, — предложил я. — А что там по дополнительному тиражу? Успели они на производстве подчистить?
— Да, Марьяна молодец, — кивнул Мещеряков. — И держится молодцом, даром, что баба.
— Ну, так ей и не грозит ничего, она бухгалтером оформлена, — возразил я.
— Правда? Я думал, она его зам.
— Я сам так думал до сегодняшнего дня.
Мы попрощались с ним, и он уехал. Какой-то день сегодня бесконечный… Возвращаясь к себе, подумал, прямо, ирония судьбы! Учил, учил Сатчана, что надо всё самому контролировать на подопечных предприятиях, а тут сам пропустил такую откровенную лажу. Если бы у Ганина был, хотя бы, ещё один сотрудник, не важно какой, главное, чтобы за порядком следил, глядишь, и не случилось бы такого. На производстве начальство появлялось бы регулярнее, рабочие уже так не чувствовали бы себя вольготно. А то с утра уже бухают…
Ну а почему упустил этот момент? Знал же, что Ганин дурак… Знал, но не думал, что настолько. А надо было подумать… Нет, ну надо же было догадаться самую рисковую должность после должности директора, инженера по технике безопасности, на себя же оформить… Чтобы уж сесть если не по одному поводу, так по другому… Это уже не дурак, а сказочный дурак!!!
В пятницу с утра сходил на почту, отправил поздравительную телеграмму Ивану Николаеву с рождением ребенка. Заодно позвонил из автомата на камволку директору Колесниковой. Поинтересовался, как там американцы налаживают оборудование? И спросил, звонили ли им насчёт «народного дома»? Ответила, что наладка идет по плану, и что да, звонили, списки они уже готовят.