Когда родилась Луна (ЛП)

Я не успеваю сделать и двух шагов, как понимаю, что обращаются ко мне.
Черт.
Я останавливаюсь, сдерживая рвущееся из груди проклятие, прежде чем бросить взгляд через плечо.
Левви упаковывает свой инструмент в футляр, который она разложила на наших табуретах, волосы заправлены за ухо, она смотрит на меня, черные круги под глазами свидетельствуют о том, как долго мы выступали без перерывов и прохладительных напитков.
  
― Вот. ― Она помахивает в воздухе маленьким мешочком. ― Наши комиссионные.
Ах.
Она спускается со сцены и подходит ко мне.
― Думаю, руни забрал свою долю, ― говорит она, закатывая глаза и протягивая мне мешочек. ― Но этого должно хватить на несколько сытных обедов.
Я протягиваю руку и обхватываю ее ладонь, заставляя крепче сжать мешочек.
― Оставь его себе. И спасибо, что поиграла со мной. Это было бесценно.
Между ее бровей появляется морщинка.
Я поворачиваюсь и делаю три шага к лестнице, когда ее голос раздается вдогонку.
― Давай я провожу тебя домой!
Мое сердце ухает в пятки.
― Мой связанный ждет у входа, чтобы проводить меня, ― продолжает она. ― Он добрый, трудолюбивый мужчина, который никогда не причинит вреда ни одной душе. Он может проводить и тебя.
Я оглядываюсь через плечо, замечая глубокое беспокойство в ее красивых зеленых глазах.
― Спасибо, но я в порядке. Мой дом так близко, что я буду спать к тому времени, когда ты закончишь застегивать пряжки на своем футляре.
Ложь.
Мой дом находится на другом конце Рва. Такими темпами, мне повезет, если я доберусь до него к восходу Авроры, поскольку я не намерена сразу отправляться в его сторону, когда наконец выберусь наружу.
Я успеваю сделать два шага к выходу, как она хватает меня за руку, несмотря на то что мои расшалившиеся нервы мчатся вперед на полной скорости.
Левви подходит ко мне вплотную.
С побледневшим лицом она обводит взглядом тускло освещенное помещение и наклоняется ближе.
― Я видела, как Тарик наблюдал за тобой, Кемори. Я опасаюсь за твою безопасность. Это время сна не слишком доброжелательно к таким, как мы.
Пожалуйста, позволь нам проводить тебя домой…
Решительность в ее голосе рассеивает мое растущее раздражение.
Она мне нравится.
Ненавижу, когда кто-то начинает мне нравиться.
Осмотревшись в свою очередь, я лезу в левый карман своего платья, ногтем разрываю зашитый шов, затем роюсь в потайном отделении и достаю маленькую стеклянную сферу ― прозрачную, но с изображением мифической птицы Феникс, вылупляющейся из язычка пламени в глубине сферы.
― Тебе не нужно беспокоиться обо мне, ― шепчу я, беря ее за руку.
Нахмурившись, она опускает взгляд, и я ослабляю свою хватку ровно настолько, чтобы она смогла увидеть сокровище, зажатое между нашими ладонями, ее глаза расширяются, когда приходит понимание.
― О-о-о, ― говорит она, и это слово дрожит, рассыпаясь на осколки. Как будто что-то внутри нее только что треснуло. ― Т-Тарик?
Я киваю, пряча сферу в карман, с которой мне бы не хотелось, чтобы нас застукали.
Она набирает воздух в легкие, но не может выдавить из себя ни слова, прерывисто выдыхает и смотрит на свои руки, сжимающие живот. Жест, который делает что-то странное с моим сердцем. Заставляет меня чувствовать, что оно вот-вот разорвется ― и не в самом приятном смысле.
Мне нужно убираться отсюда.
― Береги себя, ― шепчу я, собираясь снова отвернуться, когда она хватает меня за руку. Ее глаза остекленели от непролитых эмоций, и она протягивает мне сложенный пергамент.
― Что это?
― Мои… ну, мои контакты. На случай, если ты снова захочешь выступить вместе, ― шепчет она, растягивая губы в улыбке, которая выглядит скорее грустной, чем счастливой. Как будто она знает, что я не стану с ней связываться.
Что мы больше никогда не увидимся.
Я все равно беру его, наклоняю голову в знак благодарности и вижу, как Тарик выходит из туалета и ловит мой взгляд.
Попался.
Я поворачиваю к лестнице и спешу прочь из «Голодной лощины».
В другой жизни я могла бы подружиться с Левви. Но… Так много «но».
Я вспоминаю кое-кого другого, кого знала раньше. Кого-то с милой улыбкой и теплым взглядом. Женщину, которая теперь превратилась в смутное воспоминание, больше не отдающееся болью в моих ребрах или сердце. Не после того, как я привязала все эти тяжелые, причиняющие боль эмоции к камню, который теперь покоится на дне моего ледяного внутреннего озера.
Дружба ― это то, чего я упорно стараюсь избегать. И в большинстве случаев мне это удается. Чем сильнее ты заботишься, тем более хрупким все кажется.
Легче просто… Этого не делать.
ГЛАВА 3
Валит снег — крупные хлопья тают на моих украшенных перьями ресницах и заново устилают тротуар. Лед хрустит под ботинками, когда я иду по унылому Рву, почти полностью лишенному жизни в этот поздний час.
По обе стороны от меня возвышаются две огромные каменные стены, тянущиеся параллельно с востока на запад, насколько хватает глаз. Они похожи на два высоких книжных шкафа, а проход между ними достаточно широк, чтобы по нему бок о бок проехало множество телег.
Стена, подобно поясу, обхватывает пухлое брюхо нашего мира, и разделена внутри на густонаселенные сегменты, как, например, здесь, в Горе. Она достаточно глубокая, чтобы жители чувствовали себя в безопасности внутри длинной траншеи ― вдали от непосредственной угрозы хищников.
Это ложь.
Здесь, в защищенном Рве, их не меньше, а может и больше. Просто они хорошо маскируются.
Из роя, проносящегося над головой, вылетает серебристый мотылек и порхает так близко, что его пушистые крылья осыпают меня светящейся пыльцой.
Я улыбаюсь.
Мне нравится это время сна, когда кажется, что есть только я, мотыльки и облака, окрашенные в цвета леденцов. Хотя это не так.
Потому что за мной по пятам идет монстр.
Несмотря на то, что Тарик старается, чтобы его шаги идеально совпадали с моими, ступая достаточно мягко, чтобы спрятаться за звуком падающего снега, я ощущаю его присутствие, как надвигающуюся тень, угрожающую поглотить меня.
Я должна бояться. Нервничать. Может быть, немного грустить от того, что мне предстоит сделать.
Выживание ― забавная штука. У кого-то это мольба, у кого-то ― крик. У меня ― это обожженный скелет выкованной в огне ярости, который держит меня в вертикальном положении. Я продолжаю двигаться вперед.
В моей груди осталось совсем немного влажного и мягкого. Она наполнена жесткостью и враждебностью, не допускающих таких вещей, как забота о подобных Тарику Релакену. Даже если бы он был кучей дерьма на тротуаре, я бы все равно не преминула растоптать его.
Возможно, это тоже делает меня чудовищем.
Я не рефлексирую над этой мыслью, отбрасывая ее в сторону, пока зигзагами поднимаюсь по лестнице с внутренней стороны южной половины стены, преодолевая уровни, проходя мимо дверей, закрытых на время сна. Я продолжаю идти, пока стена не становится просто стеной. Больше никаких жилищ, встроенных в нее.
Фейри не нравится жить так близко к небу, воздух так далеко вверху кажется… заимствованным. Как будто он не принадлежит нам.
Как будто он принадлежит драконам.
Дрожь пробегает по спине, и я сворачиваю на юг по длинному ветровому тоннелю, из которого открывается вид на облака, висящие так близко, что, кажется, я могу протянуть руку и зачерпнуть горсть из их тяжелого подбрюшья.
Когда до смертельного падения на землю остается всего несколько шагов, я засовываю руку в карман и снимаю железное кольцо, открывая себя буйству песен, которое грозит перемолоть мой мозг в мелкую крошку.
Гребаный… хаос.
Сухожилия на шее натягиваются, вены на висках пульсируют от слишком бурного потока крови и песен.