Когда родилась Луна (ЛП)

Я думаю, это может быть его имя.
Кажется, я приказала ему жить.
Шипя кровью сквозь стиснутые зубы, Каан проводит своим клинком по внутренней поверхности бицепса Хока, рассекая выпуклость мышцы и оставляя кровавый след.
Булава падает на песок.
Хок ревет.
Каан рычит еще громче, обходит чудовищного воина и хватает его за волосы, откидывая голову назад настолько, чтобы обнажить горло Хока в моем направлении.
  
Мое сердце замирает, весь остальной мир исчезает в небытии.
Удерживая мой взгляд, он подносит свое зубастое, окровавленное оружие к растянутой шее и режет.
У меня перехватывает дыхание.
Крики Хока становятся яростными и неистовствующими, а затем переходят в булькающий стон, когда его горло перерезают неровными, скрежещущими по кости движениями, а струи крови лентами стекают по его дергающейся груди, словно красные ленты Авроры.
Его тело падает. Голова остается в руке Каана.
Что-то теплое течет из моих глаз. Стекает по щекам.
Каан переступает через неподвижное тело Хока и направляется ко мне, сокращая расстояние между нами. Он все еще сжимает в кулаке волосы Хока, когда мир начинает раскалываться и раскачиваться.
Раскалываться и раскачиваться.
Каан подбегает ко мне, оскалив зубы, из его раненной груди течет кровь. Он швыряет голову Хока на землю перед моим возвышением, и я чувствую, как та же тяжесть бьется внутри меня, сдавленный звук срывается с дрожащих губ.
Я опускаю взгляд, вглядываясь в разорванную, кровоточащую плоть на шее Хока, в его широко распахнутые глаза. Его рот застыл в нескончаемом крике, который, я уверена, я никогда не перестану слышать. Именно поэтому я лишаю их дыхания, когда убиваю.
Каан появляется в поле моего зрения, как крадущийся дракон, только что доказавший, что он вполне способен быть тем монстром, каким я его себе представляла. Но сейчас я испытываю только холодное, всепоглощающее облегчение.
Я завязываю петлю вокруг этого нежного, уязвимого чувства. Подвешиваю его к одному из ребер, чтобы смотреть на его гниющий труп всякий раз, когда почувствую, что мое сердце трепещет, как сейчас. Потому что именно это происходит, когда я к кому-то привязываюсь.
Смерть.
Я смотрю в разрушительные глаза Каана, в их огненных глубинах плещется тьма, настолько безумная, что это приносит мне странное чувство спокойствия. Я чувствую себя не такой одинокой в этом гребаном мире.
Я поднимаю его мальмер и надеваю кожаную петлю через голову, опуская тяжелый кулон между грудей.
Темнота сгущается.
Становится смелее.
Из его груди вырывается рокочущий звук, вселяющий в меня чувство легкости, пока мир вокруг меня накреняется с такой силой, что все мое тело дергается в такт движению.
Он подхватывает меня, поднимает.
Прижимает к своей груди.
Затем его шаги становятся глухими, гулкими… А может, это крылья Райгана.
Я постепенно осознаю тень. Ветер. Яростный, дикий рев, раздирающий воздух, и тот факт, что мы, скорее всего, покидаем это место.
Я кладу руку на грудь Каана, находя утешение в сильном биении его сердца, и приоткрываю глаза как раз вовремя, чтобы увидеть серебристое пятно, поднимающееся по склону кратера.
Судьбоносец тоже уходит.
Еще один факт, над которым я решаю не задумываться слишком сильно, уверенная, что это направление мыслей может привести только к еще большей боли.
Страданиям.
Потерям.
― Лунный свет.
― Хмм…
― Пожалуйста, не пугай меня так больше.
Не пугать?
Как мило.
― Не стоит тратить на меня такие прекрасные слова, сир, ― сонно бормочу я, жалея, что нахожу такое утешение в его запахе. В его руках, обхвативших меня.
В нем самом.
― Тебе стоит приберечь их для кого-то особенного.
Его гортанное рычание ― последнее, что я слышу, прежде чем тьма поглощает меня.
ГЛАВА 44
Слатра летела над Болтанскими равнинами, пока я была привязана к седлу молтенмау, умоляя кого-нибудь с голубой бусиной вызвать облако влаги и укрыть ее от палящих лучей солнца. Всадник игнорировал все мои слова.
Каждую мольбу.
Каждый гребаный крик.
Она следовала за мной до самого Домма, ее серебристая плоть пузырилась и лопалась. Она летела до тех пор, пока в ее крыльях не стало слишком много дыр, чтобы поддерживать ее в воздухе.
Она упала, и я почувствовала, как то, что осталось от моего сердца, вырвалось из груди и упало вместе с ней, бессильное и лишенное надежды, пока она ползла по горящим дюнам, издавая жалобные крики, которые я никогда не перестану слышать. Я также не смогу забыть молочный блеск ее глаз, потому что она смотрела на солнце, пока кричала — снова и снова.
Сомневаюсь, что целитель сможет вернуть ей зрение, да и не думаю, что она позволит кому-то подойти достаточно близко, чтобы попытаться.
Я бы точно этого не сделала, и я не стала бы ее винить, если бы она никогда больше не позволила мне обнять ее.
Но она позволила.
В тот момент, когда она забилась в угол в безопасном вольере рядом с Имперской Цитаделью, она прижала меня к своей груди так близко, что я почувствовала трепетный стук ее сердца ― едва бьющегося. Ради меня. В этом я уверена.
Она не хотела оставлять меня здесь одну.
Я почти умоляла ее обнять меня и унять нашу боль.
Король Остерн позволил мне спать с ней в вольере, но при условии, что вход в него будет тщательно охраняться.
Не понимаю, почему он беспокоится. Мы оба знаем, что я никогда не покину это место без Слатры. С тех пор как я надела Эфирный камень, я больше не могу вызывать облако на достаточное время, чтобы переправить ее обратно через равнины. Значит, я застряла здесь, в этом жарком и влажном месте, пока моим королевством управляет мерзкий мужчина, которого я не выбирала. Ужас, который меркнет по сравнению с болью, которую я испытываю всякий раз, когда смотрю на свою прекрасную, раненную девочку…
Я никогда не прощу себе, что забралась ей на спину все эти годы назад. За то, что сидела на ней, пока она не услышала меня.
Доверилась мне.
Я никогда не прощу себе, что из-за меня она покинула родной дом. Я готова на все, чтобы вернуться туда.
ГЛАВА 45
Я наклоняюсь вперед над безвольным телом Рейв, прежде чем мы ныряем вниз, пронзая сгусток облаков. Мы минуем их после одного взмаха крыльев Райгана, горы, покрытые джунглями, проплывают под нами гораздо медленнее, чем мне хотелось бы.
― Hast atan, gaft aka.
Быстрее, друг мой.
Адреналин, бушующий в груди Райгана, вспыхивает во мне и заставляет чувствовать, что я горю изнутри.
― Hast atan, Rygun!
Он с ревом выбрасывает столб красного пламени в паутину низко висящих облаков и разрывает их.
Горный хребет достигает своей вершины, Райган ловит восходящий поток, взмахнув крыльями, и проносится над покатым пиком с расположенным на нем аванпостом с несколькими саберсайтами и молтенмау. Их всадники резко трубят в рога, приветствуя наше прибытие, и я наконец-то вижу Лофф, простирающийся так далеко, насколько хватает глаз.
Я наслаждаюсь огромным, непредсказуемым водным пространством, ощущая долгожданное облегчение, а Райган с ревом несется к созвездию заостренных лун саберсайтов, рассыпанных над сверкающими бирюзовыми глубинами. И к лунам молтенмау тоже ― хотя их всего несколько.
Дом.
Облегчение немного ослабляет тяжесть, скопившуюся в моей груди.
― Почти на месте, ― шепчу я, прижимая к себе накрытую капюшоном голову Рейв, когда Райган проносится так близко к аванпосту, что, я уверен, его хвост задевает крышу. Он складывает крылья и устремляется вниз по отвесному склону горы к укрытой столице Пекла, раскинувшейся вокруг пологого берега. Будто Булдер махнул клинком по округлой вершине и прорезал бухту, достаточно широкую, чтобы в ней мог уместиться второй по величине город мира.