Пробудившая пламя (СИ)

– Ну, когда уже? Чего мы тянем? – спрашивал Дираф у Марса. – Чего мы как будто блинчики по воде пускаем.
– Мы ждём сигнала от Барлика. Он лучше понимает рисунок боя. Главное не упустить момент, но и не сорвать. Мы ждём желтый флаг с правой стороны. – Ответил ему Марс, внимательно осматривая стены своей башни. Если в хозяйственных вопросах Марс мог спорить и, как правило, право окончательного решения оставалось за ним, то сейчас он полностью полагался на брата. – Передайте приказ по командам, подготовиться к стрельбе.
– Корабли начинают расцепляться. – Объявил Барлик, наблюдавший за месивом между башнями. – Они решили пожертвовать наиболее пострадавшими кораблями и командами. Время на спасение своих не тратят. Как только они выстроятся и подойдут ко второй цепи, начинаем обстрел.
На галерею выбежали несколько мальчишек из тех, кто всё время бегал с наследниками в одной ватаге, а сейчас приняли на себя роль адъютантов и сигнальных.
– Флаги! – крикнул Марс. – Приготовиться. Залп, как только опустятся флаги!
На кораблях противника справились с паникой и решив, что вот эти одиночные запуски камней это всё, на что способны стены, попытались скучиться, и надавить на цепь сразу всеми силами, чтобы вырвать её с барабанов.
Жёлтые полотнища пошли вниз. Вообще мы их готовили для украшения площади, ведь через несколько месяцев будет ровно год, как оман вручил эти земли детям. Год очень тяжёлый и мы хотели отпраздновать его завершение. Но вместо украшения, флаги играли роль сигналов.
Небо на несколько секунд потемнело от количества снарядов, оказавшихся одновременно в воздухе. Стрелы огромных бронебойных арбалетов прошивали обшивку кораблей с лёгкостью иглы, во время штопки. Ни о каком бое речи уже не шло, корабли разлетались в щепки или уходили на дно, получив огромные пробоины.
Для бойцов, что были на этих кораблях оставался только один путь, на берег. Вырвать победу в рукопашном бою, главное добраться до берега и выбраться на него. Тут и сыграли свою роль облитые смолой камни. Они были скользкими, зацепиться за них не было возможности. Прибой, достаточно сильный в это время года и холодная вода играли нам на руку.
При этом с нижних ярусов стен и со стрелковой галереи не прекращая летели стрелы, одна за одной находя свою добычу. В какой-то момент пловцов у берега стало слишком много, они просто количеством выдавливали друг друга на сушу.
Барлик отдал короткую команду командам катапульт, которые в зависимости от расположения вели обстрел внутри гавани, и по тем кораблям, что остались снаружи. Урон там хоть и не был не столь катастрофичен, как среди тех кораблей, что оказались зажаты между двух башен, но тоже существенным.
Флаги на правой башни сменились на красные, и я замерла, забыв дышать. Бессмертные шли в бой. И среди них оба сына. Разумные доводы, что они правители, что солдаты должны видеть за кого воюют, совершенно мне не помогали. Хотелось заорать изо всех сил, что они дети! Маленькие дети! Барлику и Малис только вот осенью исполнилось семь, а Марсу через неделю будет десять. Схватить, спрятать, запереть дома и никуда со своих глаз не отпускать! И то, что разгром части кораблей, что ещё пару часов назад вошла в гавань, завершается безусловной победой, меня не успокаивало ни на каплю.
Бойня на побережье закончилась. Я видела, как поднимаются обратно Барлик и Марс. Я отличала их от остальных даже в мешанине боя, что уж говорить, про то, как они шли сейчас, да ещё и в сопровождении своих гронхов.
Но раз они поднимаются на командные пункты, значит, бой ещё не окончен. Мне все стало понятно, когда из-за правой башни вынырнули и уверенно направились к нескольким десяткам судов пять кораблей под алыми флагами.
– Пламя... Что она творит? – я точно знала, что боевых кораблей у нас гораздо больше, и те пять, что сейчас приближались к врагу, в моём понимании, просто подставлялись под удар.
И я не сомневалась, что такое малое количество кораблей, это решение Малис. Именно её фигурку на бушприте ведущего корабля я видела сквозь пламя зажженных не понятно для чего сигнальных огней на корабле.
 
– Подготовиться! По команде убираем большие треугольные паруса и разворачиваем носовые. – Кричала она, на уверенно выполняющую её распоряжения команду. – Подготовить якоря. Синд, начинай обратный отсчёт!
Самого Аргеса я не видела, а его помощник смотрел на Малис с непонятным мне азартом и восхищением. Он зычным голосом, через равные промежутки времени, выкрикивал цифры. Корабль тем временем скользил в узкий проход между кораблями противника, почти проскочив строй судов.
– Якоря!!! – этот крик, наверное, долетел до гавани и порта.
Что-то тяжёлое плюхнулось в воду, подняв кучи брызг, и корабль развернуло на месте, по инерции он продвинулся немного вперёд. С учетом разворота получилось, что корабль Малис, и повторившие этот манёвр остальные, развернувшись проплыли немного назад, оказавшись с обоих бортов зажатыми между кораблями противника.
– Огонь! – заорала, перекрывая всё Малис.
Малые катапульты на наших кораблях сработали одновременно. В обе стороны от бортов полетели горшки со смолой, которые разбивались на палубе вражеских кораблей, разливающаяся смола мгновенно вспыхивала, место морского сражения затягивало дымом от горящих кораблей.
Пока противники наблюдали за действиями совершенно сумасшедшей ирлери, с другого бока к ним подошли основные военные корабли Геликарнака, в том числе и массивные морские тараны. У них, в отличие от остальных, тяжёлый бронированный нос был опущен в воду. Врезаясь с ходу в противника, такой корабль просто проламывал обшивку и сминал вражеское судно.
Подняв опущенные для манёвра якоря, наши корабли отошли назад. Им никто не мешал, так как кто-то пытался бороться с пожаром, кто-то надеялся спастись вплавь, а кто-то уже не мог продолжать бой, столкнувшись с таранами.
Наши корабли заставляли противника смещаться ближе к башням, хотя насколько я помнила, с верхних галерей катапульты уже вполне добивали до линии противника. Манёвр Малис с одного захода уничтожил весь боевой дух врага, а вместе с ударами таранов, её огневая стрельба почти свела на нет численное преимущество. Выдавленные к берегу суда тут же попали под обстрел береговой линии.
Вот тут я и поняла, чего так долго выжидали командиры катапультных расчётов, и почему Барлик не давал команду начать стрельбу. Сейчас пострадав от выстрелов арбалетов и катапульт нижней галереи, у которых была меньшая площадь поражения, капитаны вражеских кораблей дали команду отступать. И попали под удары верхних галерей. Пострадавшие корабли мешали остальным уйти из-под обстрела. А повторить авантюру Малис, крюк имени кого-то там, им не хватало скорости и безумства!
Разгром на море довершали абордажные команды кораблей. И только четыре корабля на всех парусах удалялись из гавани, едва дождавшись, когда на один из них поднимут шлюпку, отплывшую от флагмана. Того самого, с борта которого нам предлагали сдаться. От армады приплывшей покорять независимого соседа с тыла, остались только жалкие четыре судна, сейчас трусливо улепëтывающих обратно. Их даже никто не стал догонять.
А я без сил опустилась на пол. Нет и никогда не было ничего красивого в войне, нет в ней притягательности. И победа, и поражение всегда с одинаковым мерзким оскалом. Это всегда потери, страдания и разрушения. И страх! Дикий, леденящий, выворачивающий на изнанку страх.
Здесь, на верхней галерее портовой крепостной стены, сжавшуюся на полу и ревущую, меня и нашли дети. Штор метался рядом, не зная, что делать. В его понимании, наверное, была и вовсе странная картина. Все живы и здоровы, а я слезами захлёбываюсь.
Вернувшись в свой собственный дом, мы устроились в большой гостиной перед камином. Где и уснули. Отпустить от себя сегодня детей ещё раз было выше моих. И они не возражали, прижавшись, как котята к кошке, со всех сторон. Впрочем, и на следующий день к повышенному вниманию с моей стороны дети отнеслись с пониманием, и охотно подставляясь под ласку.