Пробудившая пламя (СИ)
Тихо и стараясь не разбудить ни Ираидалу, ни детей выхожу из комнаты. У порога вернувшийся караул, бессмертный уже готов выкрикнуть на весь коридор мои титул и имя, оповещая всех вокруг о моем приближении.
– Тише! Не вздумай заорать! Ты мне лари и детей разбудишь! – шиплю на него и только сейчас обращаю внимание на небывалое оживление в этом коридоре.
Мать с толпой слуг стоит чуть дальше по коридору, а ей на встречу выплывает из-за поворота счастливо улыбающаяся Анаис.
– Майриме,– присаживается она в поклоне.
– О! Как провела ночь, дорогая? – громко спрашивает её моя мать.
– Да, мне тоже интересно. И почему вы ночевали явно не в своих покоях? А где тогда? И с кем? – спрашиваю я, привалившись плечом к двери я. – А что вы здесь делаете, майриме, в такую рань?
Вся эта толпа разворачивается ко мне, на лицах многих слуг, в том числе и смотрителя, мелькают ехидные ухмылки, которые тут же прячутся. Конечно, лари Анаис явно собиралась ответить майриме что-нибудь про ночь в моих покоях, и мать именно здесь её встречает, чтобы Ираидала точно узнала. А тут я, с утра пораньше, выхожу из покоев Ираидалы, и почти могу обвинить Анаис в измене. И все слуги прекрасно понимают, что ночь я провёл явно не с Анаис. Судя по испугу на лицах лари и майриме я правильно предполагаю.
– Я хотела пройтись до библиотеки, почитать что-нибудь в саду и напомнить смотрителю, что вчера ночью я велела накрыть стол к завтраку в большом зале, для всей семьи. – Быстро взяла себя в руки мать.
– А я как раз оттуда, господин! В ожидании вашего приглашения читала в библиотеке, зачиталась и уснула. – Ещё ниже присаживается Анаис.
Кажется, они обе даже и не предполагают, что об их попытке опоить и очернить меня в глазах Далли известно кому-то ещё. Что ж...
– Как резко возросла популярность библиотеки! До этого кроме моих детей и Ираидалы туда редко кто заглядывал. – Кто-то из слуг не сдержал короткого смешка. – Смотритель, надеюсь, вы не забудете пригласить на семейный завтрак госпожу Ираидалу и моих детей? И пришлите в мои покои Таргоса.
– Да, господин! Будет исполнено. – Кланяется смотритель.
Прохожу в свои покои, демонстративно не обращая внимания ни на мать, ни на Анаис. Да и не к чему. Иначе сорвусь, так нагло и откровенно лгать мне в лицо! Но если Анаис просто облегчила мне решение её собственной судьбы, то мать окончательно уничтожила наивную веру в её материнские чувства ко мне.
– Таргос, мать и Анаис сегодня ночью опоили меня какой-то дрянью и собирались воспользоваться этим. – Начинаю я, едва молочный брат переступает порог моей комнаты. – Сейчас за завтраком я им объявлю о наказании, которое они получат сразу после праздника, то есть через три дня. После наказания их обеих ждёт ссылка в старый дворец. Не думаю, что они смиряться так просто и не попытаются что-то предпринять. Анаис нет, она только по указке может. А вот мать... Ты должен следить за каждым её шагом, ты или твои люди. Что бы ни один из её доверенных слуг не остался без присмотра. Заодно узнаем, кто из дворцовых слуг и рабов им помогает. В этих стенах ничто не должно угрожать моим детям или алири.
– Алири? Ты решился? – спрашивает, а сам улыбается Таргос.
– Самое легкое решение из всех, которые я принимал! – беру со стола шкатулку. – Будешь присутствовать?
– Не получится. Госпожа Ираидала и наследники только что направились в большой зал. – Причину его хитрой ухмылки я понял немного позже, когда сам зашёл в зал.
Пока Ираидала не успела выбрать себе место сама, я поспешил проводить её во главу стола. Всё моё внимание было сосредоточенно на ней. Да и пожелай я, всё равно не смог бы отвлечься на что-то другое. Мой хрупкий и нежный цветок с характером крепче моего клинка, с жёсткой волей и острым умом. От этого кажущегося несоответствия внешнего изящества и красоты и души, она казалась только притягательней и загадочней. И я в сотый раз сам себе задавал вопрос, почему я не замечал этого всего, да хотя бы год назад?
Как я и думал, мать еле удерживала свою злость, капли яда просачивались в словах. Если Анаис сникла после того, как Марс подтвердил моё решение, впрочем, проблем от неё я и не ждал, пока нет того, кто её подталкивает, она ничего не сможет сделать, то вот мать старалась хоть сейчас уничтожить то, что зарождалось между мной и моей алири. Если не получилось создать моего нового предательства, она решила напомнить о старом, не зря отец сказал, что мать умеет жалить.
И тонкие пальчики, опустившиеся на мой локоть, для меня были не только успокоительным, но и знаком, что Далли готова поверить в то, что её слово для меня важно и ценно. Я упивался её близостью к себе, взглядом, полуулыбкой, смущением, окрасившим её щеки, когда я шептал ей на ушко неумелые стихи-признание.
В тронном зале стояло четыре портрета. На первом были изображены князь Кир и Ярый. Видно, что Кир совсем недавно стал князем, а у Ярого настолько лукавое и весёлое выражение, что представить, что через несколько лет он станет князем, просто невозможно.
На втором портрете была изображена княгиня на фоне зимнего леса. Хрупкая блондинка с загадочным взглядом всколыхнула в душе тревогу и смутное ощущение надвигающейся беды.
На третьем портрете уже более взрослый князь Кир стоял рядом с сыновьями-близнецами. Жаль, что эти мальчишки так никогда и не стали взрослыми.
А вот и последний портрет. Бой сердца загрохотал в ушах. Княгиня сидела на деревянном резном кресле, по бокам которого стояли сыновья. А чуть сзади, стоял сам князь. Одна его рука покоилась на спинке кресла, и пальцы его жены покоились на его ладони. А вот вторая рука была занята. На ней он держал юную княжну Ярину, снежинку князя Ярого и его сердце, как он говорил.
Девочке на портрете было лет пять, белокурые локоны струились по зелёному бархату платья. Носик был гордо вздёрнут, бровки насуплены. Малышка со всей серьёзностью смотрела на художника ярко-синими глазами. И это выражение было мне знакомо. Хорошо знакомо.
И сейчас я понял, почему так странно смотрел евнух на Малис. Просто та Малис, которая уезжала вместе с матерью и братьями год назад в Геликарнак, была точной копией изображенной на портрете девочки, с той лишь разницей, что у Малис были зелёные глаза. Даже время не смогло настолько изменить юную княжну, чтобы я сейчас не находил всё больше и больше знакомых черт.
Я посмотрел на Далли и тут же забыл обо всём. Такой ужас и боль плескались в её глазах! Слёзы текли по побелевшему лицу, а она только приоткрывала рот, словно не могла вздохнуть. И тут я вспомнил, что Ираидала ничего не знала или не помнила о том, кто она и откуда. Видимо детский разум решил спрятать от неё эту память. А сейчас она вернулась, и скорее всего, сейчас Далли снова в том дне, когда погибла вся её семья.
Подхватив её на руки, я бросив всех, и не обращая внимания на визг Анаис о том, что этого не может быть, и не может Ираидала оказаться настолько высокородной, и испуганный выдох матери, вынес Ираидалу на балкон тронного зала, где было больше воздуха. Я звал её и просил сделать вдох, хоть один, просил вспомнить, что она здесь, под защитой, а весь тот кошмар в далёком прошлом!
В хриплом и каком-то надтреснутом голосе я с трудом узнал мою Далли.
– В ту ночь был праздник, годовщина того дня, как папа объявил маму своей женой и княгиней. Праздник был в замке. Я была очень недовольной и даже села отдельно от родителей, потому что они опять приняли старшего сына короля Димарии, хотя за пару дней до этого он уехал со скандалом. Я при всех сказала, что он злой и противный, и я спрыгну со стены замка, если ещё раз он посмеет сказать, что он мой жених. – Шептала она, глядя в пустоту. – Отец тогда сказал, что не получается у принца найти со мной общий язык, а неволить дочь и заставлять он не будет. А когда этот принц приехал с извинениями и просьбой простить ему вспыльчивость, ведь он уже привык к мысли, что я стану его, отец принял его и пригласил на праздник, подготовка к которому шла полным ходом. А я обиделась. Даже не надела платья, которое мама приготовила мне на праздник. Все собрались, не было только одного из братьев. Он должен был до полуночи отвечать за охрану стен, а потом его должен был сменить другой брат. В полночь, ровно на десять минут, вся семья должна была быть вместе, мама хотела именно в это время сообщить новость отцу, о которой пока знали, она, я и наша лекарка. Только никто тогда не знал, что враг уже внутри стен, мы сами впустили своего убийцу. За час до полуночи принц встал из-за стола, сказав, что забыл подарок в комнате. Он вернулся минут через сорок, с мешком, с которого капала кровь. Он швырнул его на стол перед родителями. Отец встал из-за стола со словами, что принц забывается, а тот только рассмеялся. Мама вскрикнула, от падения мешок раскрылся, а в нём была голова моего брата. В зал ворвались воины из охраны принца. К этому времени они перебили охрану на воротах, напав со спины и без шума, и открыли ворота, в которые ворвались наёмники. Только сейчас со двора стал доноситься странный шум. Охранники принца разрядили в собравшихся в зале арбалеты, а потом начался бой. Но враги всё прибывали. Отец защищал маму, а меня брат. Когда стало понятно, что нападавших всё больше, а отец не может сражаться в полную силу, мама схватила кинжал с длинным трёхгранным клинком и сама себя убила, развязывая отцу руки. Понимая, что я всё равно умру, а перед смертью меня ждёт худшая участь из возможных, брат собирался убить меня сам, чтобы я ушла без мучений. Это понимала даже я. Он развернулся ко мне, но сквозь его горло прорвался клинок принца, облив меня кровью брата.