Нарисуй мне в небе солнце (СИ)

Он всё же собрался и пошёл в магазин. Решил купить хлеба и кефира, кофе, пусть растворимый и подешевле, главное же кофеин, а ещё сахар со сливками. Утром обойдётся кофе, а вечером поужинает кефиром с хлебом. А ещё курицу надо и после работы в роддом зайти, бульон с мяском девице передать. Уж больно ребёночка жалко. А так кормить будет — он и поправляться станет.
По дороге рассматривал дома вдоль улицы: красивые, все двух-трёхэтажные, дворцы прямо. Вот бы ему такой. Но об этом и мечтать не приходится. А ещё заборы, причудливые и кованные, прям произведения искусства.
Подумалось о своём из прутьев, местами покосившемся, его бы на нормальный сменить, а то как спать, когда невесть кто по двору ходит. Но чужое оно и есть чужое. Ничего он менять не станет. Дверь в туалете подшаманит, и всё.
До «Магнита» шёл не торопясь, минут двадцать, прямо по его Берёзовой, не доходя Ухова. Хороший магазин, большой, и купить можно всё, что душе угодно. Но это потом, после зарплаты, а сейчас надо обойтись минимумом.
На обратном пути вспомнил Дашины пирожки и жаркое. Но мысли о доме отмёл как ненужные, заставляющее жалеть себя. А у него вся жизнь впереди и работа с завтрашнего дня. Любимая работа.
Врачом он решил стать ещё в том нежном возрасте, когда научился осознавать себя. То есть в года в три-четыре. Потому что медиками были и отец, и мать. О других профессиях никогда не думал.
Вернувшись в дом, выкинул одеяло, на котором рожала незваная гостья. Потом вымыл полы с хлоркой, «белизну» он тоже купил в Магните. Затем поставил варить курицу, предварительно разделив её на части. Не всё отнесёт в роддом, половину себе на завтра оставит. Выпил литр кефира и заел половиной булки хлеба. Теперь надо бы и поспать. Только отцу позвонить. Обещал же каждый день сообщать родителю, как он и чем занимается, и всё по работе.
Но звонить не стал, выдаст же себя. Отец всегда его настроение по интонации определяет. Подумал и сел писать письмо в Вконтакте.
Сообщил, что у него всё хорошо, домик приличный, хоть и маленький, а завтра с хозяевами встретится и оплатит первый месяц. Участок так вообще потрясающий, и озеро прямо рядом с домом, вот сейчас слышит, как лягушки квакают. И про сад написал, и про яблоки, которые скоро собирать можно будет. И про то, что звонить не стал в позднее время, побоялся малышей разбудить. А под конец добавил, как сильно скучает…
  
Часть 5
 
Без пятнадцати восемь Ярослав стоял у закрытой двери главного врача. В руках два пакета: один с халатом, наглаженным и аккуратно сложенным, и с собственным, подаренным отцом стетофонендоскопом. И второй с бульоном и мясом курицы для той девицы. Родильный дом-то тут же, в этой ЦРБ — в соседнем крыле находится.
Ждал он недолго, пяти минут не прошло, как в коридоре раздался стук каблучков Виктории Павловны. Она отперла двери кабинета своими ключами, вошла сама и пригласила пройти к столу Ярослава, предложила сесть.
— С Первым рабочим днём, Ярослав Андреевич! Хотя он у тебя вчера начался…
Яр только рот приоткрыть успел. А она продолжала, сохраняя серьёзное выражение лица, лишь в глазах прыгали смешинки.
— Роды принял довольно профессионально. Молодчина. Но скорую надо было вызывать сразу, а не разводить самодеятельность. Понял?
— Да! Я испугался немножко. Растерялся. — Парень опустил голову.
— А смущаешься чего? Две жизни спас. Мало ли чем это всё в туалете закончилось бы. Герой. И я буду отстаивать твоё право работать у нас, хоть и головной боли ты принёс своим появлением выше крыши.
— Головной боли? А что со мной не так? Опыта нет, так без работы он и не появится. — Ярослав-то понимал, что и тут, видимо, мать руку приложила, проявляя свою материнскую «заботу».
— Всё ты понимаешь. Да и Лещёва мне вечером домой звонила. Говорила, чтоб я не обольщалась, потому как ты человек временный.
— Виктория Павловна, я ведь не смогу убедить вас просто словами, так? Время покажет.
— Так почему в клинику отца не пошёл?
 
— А кем я там буду? Папенькиным сынком? Я практику в его клинике проходил, так на меня как на стукача смотрели и делать ничего не давали. Папа серьёзный и строгий руководитель, мне ль не знать, но я пришёл туда учиться. А они…
— И что сделал с практикой? — с любопытством спросила Виктория Павловна.
— Перевёлся в Первую Градскую и прошёл.
— Пойдём я тебя провожу, коллективу представлю. Медсестра с тобой работать будет опытная, участок и документацию всю знает. Поможет, если что. Самые распространенные заболевания, с которыми обращаются пациенты, — это простудные, сердечные, желудочные. Лечение назначаешь сам, если проблемы с эффективностью или с диагностикой — направляешь на консультации к узким специалистам или на дополнительное обследование. Детский приём тоже твой. Вызовы по-всякому, от пяти и выше в день. На участке у тебя семьсот семей из сорока двух домов, часть из которых частный сектор. На приём одного человека отводится пятнадцать минут. Это прибавили, раньше было двенадцать. Вопросы есть?
— Пока нет.
— Вот и замечательно, пошли.
По дороге в поликлинику она рассказывала о такте и деликатности при общении с больными, а потом добавила, что только в русском языке есть выражение «больной здоров».
В кабинете у заведующей поликлиническим отделением собрались все врачи. Виктория Павловна представила им молодого коллегу, пожелала всего хорошего, напомнила об отчётности и ушла к себе.
На двери кабинета ВОП 5 красовались его фамилия, имя и отчество, а также время приёма. Успели уже.
Ниже табличка извещала о фамилии, имени и отчестве медсестры. Касаткина Надежда Михайловна. Яр запомнил и вошёл.
— Доброе утро, — поздоровался он с приятной улыбчивой женщиной лет сорока.
— С началом трудового дня, Ярослав Андреевич. Сегодня мерки снимем и халат вам закажем. Да вы проходите, располагайтесь. Сейчас объясню, где какие журналы и что надо фиксировать в компьютере. Пока у нас тихо, гипертоники с диабетиками идут. Но не с самого утра, пока расшевелятся. Вызовы получите после приема. Дети тоже сейчас не особо. А вот завтра грудничковый день. Будем взвешивать, измерять и проверять рефлексы. Вы подготовьтесь, пожалуйста. Извините, что так прямо говорю, но вы только после института, и я немного беспокоюсь.
Ярик понимал её недоверие, но всё равно сказанное казалось обидным. Тут он врач. Но тёплый взгляд Надежды Михайловны рассеял все сомнения.
— Да я понимаю. Хорошо, что сказали, я повторю всё.
А потом началась работа. Один пациент, второй, третий. Рецепты, направления, писанина, журналы, запись активов. Часы приёма пролетели как одна минута, утро сменилось обедом, вызова оказалось всего три, и перед тем как идти на участок, Яр вытащил бульон из холодильника и поспешил в роддом.
В справочном его пытались отфутболить, потому как время неурочное — тихий час. Но он всё же объяснил, что никакой не родственник, а пришёл, потому что чувствует ответственность. И бульон вон с курицей сварил, девице этой никто домашнего не принесёт, а ей кормить сына.
— Сейчас, — ответила ему дородная дама в окошке. А потом открыла двери и попросила пройти к заведующей. Вид у неё был такой, что Ярослав заподозрил неладное. И если честно, то самое страшное — смерть младенца.
Заведующую пришлось подождать, она кого-то консультировала в отделении. А когда вернулась, то пригласила Яра в кабинет.
— Я понимаю, что вы второй день в городе, доктор Поляков. Но может быть, Марина говорила где и с кем живёт? Где мать её? Или отец ребёнка?
— Ничего она не говорила, кричала, рожала, да и всё, — отвечал Яр. — Ребёнок умер, да? Я и не знал, что её Мариной зовут.
— Кто умер? Все живы, только сбежала Марина. Ребёнка бросила, поела, переоделась в чистое, что мы выдали. Помылась, отлежалась, в себя пришла и сбежала. Да что с бомжарки-то взять. Она отказ по-нормальному не написала. Записку оставила. Вот смотри.