Русь. Строительство империи 2 (СИ)

968 г., весна, Совиное
В голове сверкнула одна-единственная мысль.
Веслава.
Неужели она? Эта хрупкая девушка, с озорными глазами и соблазнительной улыбкой? Неужели она способна на такое хладнокровное убийство? Эта мысль была настолько нелепой, что я даже не сразу поверил в нее. Но от нее невозможно было отделаться. Она, как назойливая муха, постоянно жужжала в голове.
Я уже собирался отдать приказ о то, чтобы ее привели, как вдруг мой взгляд упал на Веславу. Она не выглядела как убийца, наоборот, она была вся красная от злости и яростно жестикулировала руками. А перед ней, с таким же разъяренным выражением лица, стояла Милава.
— Да как ты смеешь меня упрекать? — рычала Веслава, на весь лагерь. — Это ты на него вешаешься, как банный лист, а не я!
— Это я-то вешаюсь? — отвечала ей Милава, не уступая по громкости. — Он мне как отец! А ты перед ним хвостом вертишь, как бесстыжая кошка! Ты же у нас вся такая невинная, как будто вчера из лесу вышла, а сама…
— Да как ты смеешь меня так называть? — визжала Веслава, пытаясь ухватить Милаву за косу. — Я тебе сейчас…
— Девочки! — рявкнул я. — Успокоились! Идите сюда.
Они обе повернулись ко мне, бросив испепеляющие взгляды. Но даже в этой нелепой ситуации они выглядели чертовски привлекательными, каждая по-своему. Они встали возле меня, не видя трупа Громилы.
— Это она начала, — пожаловалась Веслава, тыча пальцем в Милаву.
— Это она меня подзуживает, — парировала Милава, сжимая кулаки.
Я вздохнул. Ну конечно, как же без этого? Стоило мне отвлечься на минуту, и вот, пожалуйста, бабские разборки в самом разгаре.
И эта Веслава, ну никак она не тянула на хладнокровную убийцу. Она была слишком эмоциональной, слишком открытой, слишком живой, что ли. Не могла эта хрупкая девушка убить такого бугая. Скорее, в споре за сердце, нежели в тайном сговоре. Но кто же тогда? И почему так выгодно было убить именно его? Нужно было все обдумать. Слишком много вопросов.
— Прекратите этот балаган немедленно! — я снова повысил голос, пытаясь вернуть ситуацию под контроль. — Милава, иди к себе. А ты, Веслава, пойдем со мной.
Я подошел к ней, взял за локоть и повел в сторону своего навеса, подальше от любопытных глаз. Милава продолжала бросать на нас испепеляющие взгляды, но покорно ушла. Веслава же шла рядом со мной, опустив голову, как провинившаяся школьница.
Я привел ее к своему навесу, усадил на сене и пристально посмотрел ей в глаза. Она избегала моего взгляда, нервно сжимая кулачки.
— Веслава, — стараясь говорить спокойно, я привлек ее внимание, — ты понимаешь, что происходит? Только что убили пленника. У нас в лагере.
Она вздрогнула. Ее глаза расширились от испуга.
Вот как быть? Она же не может так играть? Это точно не она.
— Убили? — прошептала она. — Кого?
— Громилу, пленника из Совиного, который проиграл мне бой, — я продолжил, не сводя с нее глаз. — Ночью кто-то пробрался к нему и перерезал ему горло. Вернее даже не перерезал, а воткнул нож так, что убит он был, как мне кажется, мгновенно.
Она испуганно прижала руки ко рту, будто пытаясь заглушить собственный крик.
— Ой, бедный… — выдохнула она, — Кто же это мог сделать?
— Вот это я и пытаюсь выяснить, — я сделал паузу, наблюдая за ее реакцией. — И ты, Веслава, можешь мне в этом помочь.
— Я? — она удивленно посмотрела на меня. — Как? Я же…
— Ты многое знаешь, Веслава, — я усмехнулся, — Не притворяйся простушкой. Ты дочь Ярополка, не последнего купца. Ты умеешь проникать в мой лагерь беспрепятственно, просто кому надо улыбнувшись. Уверен, что ты умеешь манипулировать людьми. И ты знаешь, что происходит в Совином.
— Но я не убивала его, Антон! — воскликнула она. — Я не умею убивать! Я… я никогда никого не убивала!
Я смотрел на нее, и пытался разглядеть фальшь. Может, и правда не она? В ее глазах плескался такой искренний ужас, такая неподдельная растерянность, что было сложно поверить в ее причастность к этому устранению. Вчерашняя самоуверенная соблазнительница куда-то исчезла, уступив место испуганной девчонке, которая, кажется, вот-вот расплачется.
  
Устранение. Точно. Именно так и можно назвать это. Громила переметнулся на нашу сторону и его устранили. Прохор? Достали эти интриги и расследования. Нужно завести себе контрразведчиков. Эдакое ГРУ. Вот только кого поставить во главе этой службы? Я ж не могу никому доверять. Ну, может, кроме Степки и Милавы. Добрыня все же мутный тип, его папаша такой же. Микола может быть станет хорошим администратором. Он неплохо справляется с организацией работ. А больше мне положиться и не на кого. Ратибор может еще стать частью команды. Но его надо еще умыкнуть от драганской наемной дружины. Да и с кукухой у него действительно беда. Видать, осознание того, что у него в голове есть Вежа — повредило что-то в нейронных связях.
Я прокручивал в голове все, что произошло за последние дни. Веславу поймали после ухода войска. Но ничего ей и не смогли предьявить, кроме того, что она возле Березовки ошивалась. Это вчера только она созналась, что, является дочерью Ярополка. Ее мотивы туманны, а слова — полны недосказанности. Но убийство? Смогла ли она на такое?
Я оглядел ее еще раз. Да, она была ловкой, это не отнять, и явно разбиралась в интригах, но не похоже было, что она способна на такое.
Но если не она, то кто? И почему этот пленник был так важен, что его решили устранить? Ярополк? Вполне возможно. Он явно не хотел, чтобы я узнал о его махинациях, и убийство пленника могло быть способом заставить меня отказаться от своих планов. Или, может, это работа того таинственного щуплого мужичка? Он ведь все еще не найден, и его действия были явно направлены против меня.
Или может быть, кто-то еще? Кто-то из тех, кто скрывался в тени, кто-то, кто ждал подходящего момента, чтобы нанести удар? Слишком много подозреваемых, и слишком мало ответов.
Снова этот мучительный вопрос: кому выгодно? Убийство пленника было бессмысленным, если только джействительно кто-то хотел просто наказать перебежчика.
Зря подозревал Веславу. Может, ее слова об усталости и желании, чтобы все закончилось, не были ложью? В конце концов, она тоже была жертвой обстоятельств, пешкой в чужой игре. А что если она говорит правду? Тогда, возможно, я отталкиваю своего единственного союзника.
Я посмотрел на нее еще раз. Надо дать ей шанс. Я должен попытаться понять, где правда, а где ложь.
— Хорошо, Веслава, — сказал я, вздохнув, — Допустим, я тебе верю. Мне нужно знать все, что тебе известно о делах твоего отца. Расскажи мне обо всех его темных делах. Обо всем, что он скрывает.
Веслава опустила глаза, ка будто бы ей было стыдно вспоминать о делах своего родича.
— Отец… — начала она медленно, — Он всегда был жадным. Он всегда стремился к наживе, не гнушаясь ни обманом, ни предательством.
Она помолчала, собираясь с мыслями, а затем продолжила, все более уверенным голосом, по мере того как она углублялась в рассказ.
— Он получал деньги на развитие Совиного, но большая часть оседала в его карманах. Он завышал цены на товары, которые продавал другим селам, а потом говорил, что все средства были потрачены на благо. Он нанимал рабочих, обещая им щедрую плату, а потом урезал ее вдвое, а то и вовсе оставлял без денег. Он брал взаймы у князей и бояр, но не торопился их возвращать, придумывая различные отговорки и выкручиваясь, как уж на сковородке. Отдавал только, когда совсем прижмет. И не потому, что у него не было денег, а просто из-за жадности.
Она говорила, и ее слова складывались в мрачную картину. Я непроизвольно вспоминал свой мир, проводя параллели своего будущего. Или прошлого? Я уже и запутался.
— Он заключал кабальные сделки с другими купцами, — продолжала Веслава, — Завышая стоимость товаров, а разницу делил со своими сообщниками. Он приказывал подделывать печати, запутывал счет этих товаров, чтобы скрыть свои делишки. Он подкупал людей посадника из Переяславца, чтобы те закрывали глаза на его проделки. Он создал целую круговерть обмана и лжи, в которой каждый был ее частью. Он делал все, чтобы стать богаче, влиятельнее, сильнее, не думая ни о ком, кроме себя. Он использовал всех, кто его окружал, а после выбрасывал, как использованную тряпку.