Старшая школа Йокай (СИ)

Я никогда не задумывался о том, как товарищи относятся к моему виду. Я похож на человека больше любого из них, даром что нежить. Наверное, русский лич для них что-то вроде разновидности монстра, которая только выглядит как человек. Есть же у них шинигами и прочие ками? Так чем я от них отличаюсь?
Особенно после теста на силу, да.
С этой светлой мыслью мы покинули додзё и ушли доедать учебники.
Полив кактус и разобравшись с ужином, я морально готовился к главной встрече текущего дня. Монетка нагрелась от тепла руки. Жарковато здесь все-таки, да и приготовление еды не снижает температуру в помещении.
Карачун ждал меня, поигрывая большеберцовой костью пальцами левой руки.
— Триста сорок, значит? Тебя поздравить или посочувствовать?
— Посочувствуй, — я поморщился. — Не применять физическую силу, когда она в наличии и когда ее развитие не требует никакого вмешательства с моей стороны — это идиотизм.
— Да ладно, — Карачун был настроен оптимистично, и я сразу начал ожидать подвох. — Еще пару полосок разрисуешь — глядишь, и в мозгах просветление настанет, и идеи начнут приходить.
Это он меня так похвалил, что ли?
Выпрямив позвоночник, скелет внезапно ударился в левитацию. По-другому я это оценить не мог: он парил над изрытой поверхностью поля, и стопы висели без опоры.
Если так может Карачун, значит, осилит и его хозяин.
Но на этом изменения не закончились. Он обрастал клочьями темноты, которые складывались в подобие плаща, а потом исчез из поля зрения.
Неведомым чувством я понял, что Карачун все еще где-то здесь. Но движение не выдавало его.
— Эй!
Я ощупал взглядом периферию. Темный плащ клубился рваными клочьями на другом конце поля. А через секунду снова появился передо мной, заслоняя вид на косую дверь и кривой порог. Мне показалось, что он улыбается и что вся эта демонстрация — в целом хороший знак.
Еще раз для тупых вроде меня, Константина Кощеева. То, что может оружие, может и хозяин. Осталось дело за малым: понять, как.
  
Глава 12
 
Чтобы разобраться в вопросе, я решил поговорить с умным человеком. К сожалению, в наличии вокруг был только я сам.
Ичика владела какой-то пространственной техникой, позволяющей мгновенно перемещаться на большие расстояния. То, что сейчас продемонстрировал Карачун — это оно же или что-то очень похожее? Он просто стал быстрым? Или здесь другое?
Я вспомнил сражение в клубе кендо, где противник резко стал шустрым и сложным для отслеживания. Тогда с моей стороны не изменилось ничего, ни снаружи, ни внутри. Нервная система не подавала никаких признаков усталости, дыхание сохранялось ровным, мышечная сила была на месте. Однако неизвестный хищник ускорился, выдав мне тысячу тумаков и прыгая вокруг, и продолжал ускоряться, пока не обозначил удар синаем в горло. До определенного момента я успевал за ним, потом перестал.
Щеки загорелись от осознания. Я подавил желание прописать себе фейспалм. Ответ лежал на поверхности. Воистину, хочешь спрятать что-то — положи на самом очевидном месте.
«…усиление тела — это целый спектр боевых искусств, от айкидо, на котором ты постигаешь баланс обращения с собственным физическим организмом, до кендо, где ки можно использовать напрямую. Именно в ки мы наиболее сильны здесь, на Востоке».
Кимэ я владел с детства, каждого молодого кощея ждал курс правильного и рационального обращения с маной. Если ты рожден в Нави, то Навью и питаешься, это обусловливает силу духа. Тело кощея — магический конструкт, внешне он похож на человека и требует много еды и воды для поддержания состояния. Хорошо накормленное и напоенное тело, которому владелец постоянно уделяет время и к которому внимательно относится, очень похоже на человеческое: внутренние органы и обмен веществ в порядке, мышцы мягкие, нервная система функционирует. Тощевато немного, но здесь лучшее — враг хорошего. Я же, с детства умеющий обращаться с мертвой водой, ни разу не дошел собственно до контроля ки. Я не медитировал на постоянной основе, не провел ни единого эксперимента с внутренней энергией и вообще не представлял, как с ней обращаться.
 
На четвертый день Зоркий Глаз заметил, что у сарая не было четвертой стены.
Я сел прямо на изрытую землю, устроился поудобнее и закрыл глаза. Медитация в медитации — что-то новое. Как спать во сне. На фоне перекошенного дома парил одетый в обрывки ночи скелет, от безделья играющий с собственной костью. Зритель нимало не смущал. Как-то пофиг, он еще не то видел.
В моем представлении ки мало отличалось от мертвой воды. Энергия Нави вокруг образовывала предсказуемые потоки. В детстве меня учили контролировать их, суммировать и посылать куда вздумается, то есть я брал имеющуюся вокруг тела ману и радостно разбрасывался волнами в нужную сторону. Если обратиться внутрь, то энергия ки не должна структурно быть какой-то другой: те же потоки, только еще более предсказуемые.
…поймал.
Я встал, сделал шаг и впечатался в стену. Дом вздрогнул, но выдержал.
— Надеюсь, я тут не сильно тебе всё поломал.
Карачун беззвучно смеялся, но без издевки, продолжая парить.
Следующий шаг отнес меня на десяток метров. Самое главное в прыжке — это приземление, на нем-то я и запнулся, прокатившись кубарем еще несколько метров.
Дело сдвинулось с мертвой точки.
Еще шаг. Переломанный ковыль обозначал место, в котором я проскользил, вспахивая поле ногой, затормозив не с первого раза.
И еще. В стене дома появилась стильная вмятина. Пусть будет на память…
К пятидесятому шагу до меня дошло, что простое усиление мышц не работает.
Тогда что делать?
К сотому шагу (и третьей помятой стене дома) я отключил голову, и в черепной коробке осталась блаженная пустота, в которой даже не засвистывал ветер. Ответ пришел сам собой. Если хочешь получить эффект на весь организм — следует направлять энергию туда, где этот эффект сможет проявиться на весь организм, куда проще?
Я встал и направил поток на усиление нервной системы.
И все стало медленным.
Волны неведомого ветра проходили по ковылю как в замедленной съемке.
Шелест деревьев растянулся во времени.
Я сделал просто шаг, в котором не было никакой попытки взгреть систему.
И оказался рядом с Карачуном. Он смотрел на меня с высоты, на которую забрался. Я в ответ взирал снизу, отмечая, как вокруг цепенеет мир.
— Ай молодец.
Да, я такой.
— Сам всё вспомнил, но подскажу. Тут, на Востоке, в этом лучше разбираются.
Я и сам понимал, что мне нужен консультант.
— Не спеши, а то успеешь.
Утро было спокойным и не предвещающим сюрпризов. Повязка дисциплинарного комитета отлично выглядела на плече. Жаль только, для ее разглядывания многим приходилось запрокидывать голову.
Идя по аллейке, я бдил по сторонам, и вот нашлось дело, явно требующее вмешательства. Когда начинают общаться таким тоном, кому-то нужна помощь. И надо было поспешить, потому что разговаривали с Ханаваро Кавагути.
— Ты куда пропал, паршивец, домой только ночевать заявляешься?
— Дела у меня. Готовлюсь к промежуточным.
— Ты? Готовишься?! Не лги старшему!
— Проблемы? — вежливым тоном осведомился я, подходя ближе.
— А ты еще кто такой? — старшеклассник, грозно рыкнув, развернулся и был вынужден задрать голову, чтобы увидеть мою дружелюбную физиономию.
— Сэмпай, вам известна легенда о крысолове из Гамельна?
— Э… что?
Я вздохнул. И где этот пацифист Изаму-кун, когда он так нужен?
— Перевожу на японский, — я смотрел сверху вниз. — Если я еще хоть раз увижу, как ты, пидорас шерстяной, беспокоишь моего умнейшего, ценного и незаменимого друга, тебя найдут утопившимся в школьном туалете. Ферштейн?
Старшего недзуми сдуло. Младший смотрел куда-то мимо меня с грустным отсутствующим видом. Я положил руку на его плечо.
— Эй, он ушел. Всё хорошо?
Хана-кун встряхнулся и поднял голову.