Его хорошая девочка (СИ)
— Давай, я хоть до двенадцати не особый едок, но ты так о блинчиках вкусно сказала…
Трюк с облизыванием губ, похоже, сработал. Беркутов жадно разглядывает мой рот, но на то, что он подтянет к себе и поцелует, даже не стоит надеяться. Никита, по моему же требованию, прочертил грань, что он может себе со мной позволять, а что нет, и за эту грань уже несколько дней как не заходит. То есть дальше, чем за руки подержаться, мы не уйдём, пока сама запрет не сниму.
Казалось бы, что может быть проще — прямо сейчас обворожительно улыбнуться, в два шага грациозно приблизиться к Беркутову, обвить его шею руками, привстать на цыпочки и его самой поцеловать. Всё! Ничего же больше не нужно, никаких слов и объяснений, просто, понятно и без рассусоливания.
Ага, сейчас, Варваре Сергеевне — банально слабо! Стеснительность, стыд и бла-бла-бла….
Вселенная вредничала и вставляла мне палки в колёса. По дороге в ресторан поговорить с Никитой не удалось, потому как ему позвонили, и пока мы шли, он обсуждал какой-то деловой вопрос. Так злилась, что в суть не в давалась.
В ресторане за столиком Беркутова никто не отвлекал, а я всё начать не решалась. Выход нашёлся — надо зайти издалека, например, так: «Никита, я сегодня всю ночь возле твоей кровати просидела».
Он, конечно же, спросит: «Почему?» или «Зачем?» Отступать будет некуда, раз сказала «а», придётся говорить «б», а там по ходу дела как-нибудь уж разберёмся.
— Никита, а я к тебе сегодня ночью в спальню приходила, — собравшись с духом, произнесла я.
Глава 46
Беркутов, застыв над тарелкой, так и не отрезал от блина кусок, а затем он медленно поднял на меня взгляд. По-моему, мужчина ошеломлён, но не в плохом, а в хорошем смысле этого слова.
«Ну давай, интересуйся, зачем?»
— А почему ты меня не разбудила?
«Беркутов, это неправильный вопрос. Какая теперь разница? Постеснялась, пожалела…. В конце концов, не смогла, у тебя же сон-то мертвецкий. В общем, не разбудила и не разбудила. Проехали».
Дабы не углубляться в дебри темы «Почему мой ночной визит до сего момента оставался для Никиты тайной», пожала плечами, говоря жестом: «Не знаю, это неважно….»
— Что-то случилось? Плохой сон? Раны на коленях болели? — после последнего предположения, Беркутов заглянул под стол.
— Нет-нет, и ноги, и руки, и даже голова — всё в полном порядке, — заверила я и попросила: — Никита, выныривай из-под стола и посмотри на меня. Вчера я проанализировала свою жизнь и вот что решила….
— Никита Валерьевич, извините, что отвлекаю, но к кому обратиться ещё — не знаю.
Да что же это такое? Разве можно человека на таком ответственном моменте перебивать!
Впилась в заместителя главбуха взглядом и ментально сигнализирую женщине — «Уходи».
— Елена… — протянул Беркутов и задумался.
— Аркадьевна, — подсказала сотрудница бухгалтерии.
— Елена Аркадьевна, ваш вопрос терпит, отложим его на потом? — взгляд Никиты бегал от меня к женщине и обратно. Без всяких сомнений видно, я его заинтриговала, но и отфутболить бухгалтера, не выяснив, зачем она подошла, Беркутов не в праве, ведь сотрудница обратилась к нему за помощью как к руководителю.
— Нет. Поставщики ждут от нас оплаты. Реестр набит, но платежи мы отправить не можем. Из банк-клиента смс с кодами подтверждения приходят на телефон Дарьи Егоровой, а она не вышла на работу и на звонки не отвечает. Даша… — бухгалтер запнулась, смущённо опустила взгляд в пол, но всё же продолжила фразу, — всем же известно, что она ваша протеже. Может, вы подскажете, как с ней связаться?
Заметно помрачнев, Никита взял со стола свой мобильный, сделал несколько манипуляций с экраном, и приложил его к уху, то, что он звонит Дарье, даже не сомневаюсь.
— Отключён, — шёпотом пробормотала я, потому как даже мне было слышно, как механический женский голос сказал, что абонент не в сети.
— Вы звонили Дарье в номер на стационарный телефон? — поинтересовался мужчина у Елены Аркадьевны, и та кивнула.
— Да, трубку никто не взял, да мы даже в дверь ей стучали, тишина.
— Понятно. Как будут новости, я вам сообщу. А реестр в банк отвезите на бумажном носителе, через несколько минут поднимусь в бухгалтерию и подпишу платёжные поручения.
Сотрудница бухгалтерии удалилась, Беркутов на меня вопросительно посмотрел и настолько красноречиво, что ему озвучивать ничего не пришлось, я и так догадалась, что его интересует.
— Последний раз я с Дашей вчера утром разговаривала по телефону, звала её на экскурсию, больше мы не общались. А ты?
— Позавчера вечером видел, когда мы с тобой её до корпуса проводили. После не созванивались.
— И всё?! То есть, когда я спала, она не зашла в гости, не позвонила, и ты не забеспокоился? — даже мысли не было в чём-то Никиту упрекать, но, видимо, мои слова прозвучали именно как претензия, потому как Беркутов, наверное, впервые за всё наше знакомство, с виноватым лицом начал оправдываться.
— Варь, я даже не мог предположить, что есть повод для беспокойства. Решил, ты ей позвонила, сказала, что отдыхаешь. Дарье незачем приходить только ко мне, вы же с ней подруги. Ну, то есть она мне близкий человек и тоже подруга, но у нас не принято каждый день созваниваться и тем более встречаться. В отеле мы с Дашей каждый день виделись лишь из-за тебя. А так бы поужинали пару раз и хорош, у каждого же своя жизнь….
— По-моему, мы рано разволновались. Дарья вчера, может, с кем познакомилась. А что, в отеле, конечно, не так много молодых, симпатичных и, главное, свободных мужчин, но есть же. Сам же знаешь, как бывает, шуры-муры, любовь-морковь до утра, пара-тройка коктейлей. Вот сейчас Дарья и дрыхнет без задних ног, ничего вокруг не слышит, работу прогуливает, — отмахнувшись от дурного предчувствия, что било в набат, выдвинула я оптимистичную и вероятную версию.
— Чтобы Дашка из-за мужика забила на работу… — Никита мотнул головой и, прислонившись подушечками пальцев к вискам, начал тереть, словно на него внезапно обрушилась сильная головная боль, — … на неё не похоже.
— Возьмём универсальный ключ, поднимемся к Даше в номер и проверим, — накинув ремень сумки на плечо, предложила я и встала.
— Варя, постой, — даже на метр не успела отойти от стола, как Никита, поймав за локоть, остановил. — Ты о чём-то важном собиралась сказать, но тебя перебили. Несколько минут погоду не сделают, я слушаю. Вернёмся за стол? — Беркутов, не дождавшись ответа, развернулся и обратно шагнул.
— Никита, нет. Это действительно важно, хотелось бы поговорить без суеты и тем более без груза переживаний, что там у Даши случилось.
Как бы мы с Беркутовым друг друга не подбадривали, изображая на лице безмятежность, чувствовалось, что оба нервничали, оттого и в холле, и в лифте, и пока шли по коридору до номера Дарьи молчали.
— Никита, давай лучше зайду я, — оттеснив мужчину, скользнула к двери. — Мало ли что, вдруг Даша неодета или вообще не одна. Если её застукаю я, она это, думаю, как-нибудь переживёт, ты — это совсем другое дело.
Доводы убедили, Никита остался в коридоре, и в номер вошла я одна.
— Даша, сразу извиняюсь за вторжение, но мы тебя потеряли. Тук-тук, — постучав костяшками пальцев не по входной, а уже по двери в ванную, заглянула в комнату и поняла, что обрадовать Беркутова мне нечем.
В номере хозяйки определённо нет. Кровать заправлена, причём не Дарьей, а горничной: без навыка, так аккуратно ни за что не получится. Корзина для мусора пустая, окно закрыто, кондиционер выключен, на тумбочке стоит початая бутылка воды, на спинке кресла висит кое-какая одежда, ноутбук с открытой крышкой лежит на столе, бумаги, косметика. В общем, вещи никакой информации не дают, кроме той, что номером пользуются, а вот постель говорит о том, что после вчерашней уборки в ней не спали, то есть подруга у себя не ночевала.