Все ради любви

— Иногда мне кажется, что я все еще падаю. А по ночам становится вообще невмоготу.
— Может, пора посмотреть вокруг себя?
— У меня есть ресторан. Я пытаюсь.
— Это днем. А когда ресторан закрыт?
Энджи вздохнула.
— Приходится тяжело, — призналась она. — Ночью я сижу над своими записями и делаю пометки.
— Одной работой ты не спасешься.
Энджи очень хотелось поспорить, опровергнуть это утверждение, но она уже знала эту истину, еще с тех пор, когда любила свою работу и пыталась забеременеть.
— Да.
— Может, пора протянуть руку помощи тому, кому еще хуже?
Энджи задумалась. Она вспомнила ту юную девушку, скорее девочку, которую она видела на парковке. Ведь ей на душе стало значительно легче, когда она помогла девочке. В ту ночь она даже проспала до самого утра.
Возможно, это и есть ответ — помочь кому-то другому.
Она поймала себя на том, что улыбается.
— По понедельникам я свободна?
Мира тоже улыбнулась:
— Да. И в первую половину дня по будням.
Впервые за все время Лорен проснулась с ощущением полнейшей безопасности. Дэвид обнимал ее и прижимал к себе даже во сне. Она нежилась в его объятиях и улыбалась, представляя, как она каждый день будет просыпаться вот так, рядом с любимым.
Лорен лежала так довольно долго, наблюдая за спящим Дэвидом, потом выбралась из-под его руки и встала с кровати. Она сейчас приготовит завтрак и принесет ему в постель. Она подошла к комоду и, помедлив, выдвинула верхний ящик, нашла там длинную майку, надела ее и спустилась вниз.
Кухня была роскошной, сплошь гранит, нержавейка и зеркальные поверхности. Кастрюли и сковородки сияли начищенными боками. Лорен легко нашла все необходимое для яичницы с беконом и оладий. Когда завтрак был готов, она поставила тарелки на красивый деревянный поднос и поднялась наверх.
Дэвид уже проснулся и, зевая, сидел в кровати.
— Вот ты где была, — сказал он, улыбаясь. — А то я испугался…
— Как будто я могу уйти от тебя! — Она села на кровать рядом с ним и поставила поднос между ними.
— Выглядит изумительно, — сказал Дэвид, целуя ее в щеку.
Завтракая, они обсуждали самые обычные вещи: приближающийся для будущих абитуриентов университетов тест, футбол, школьные сплетни. Дэвид рассказал о «порше», который они с отцом реставрировали. Это было единственное, что они с отцом делали вместе, поэтому Дэвид взахлеб описывал, как они ремонтируют машину. Он наслаждался теми часами, что он с отцом проводил в гараже, для Дэвида эта их совместная работа имела большое значение. Он так часто рассказывал о том, как у них идут дела, что сейчас Лорен почти не слушала его. Он взахлеб говорил что-то о коробке передач, потом заговорил о времени разгона, и Лорен полностью утратила интерес к теме.
Лорен сидела, глядя в окно, за которым ярко светило солнце. Ее мысли переключились на Калифорнию и на будущее. Она уже перестала считать, сколько раз рассортировывала проспекты различных университетов в зависимости от степени вероятности получения стипендии. По ее прикидкам получалось, что больше всего возможностей учиться за казенный счет предоставляли частные университеты. А из них она отдавала предпочтение Университету Южной Калифорнии. Он давал первоклассное образование, а кроме того, там можно было заниматься спортом и участвовать в соревнованиях мирового уровня.
Был лишь один минус — университет находился в восьми часах езды от Стэнфорда.
Ей нужно убедить Дэвида в том, что неплохо было бы ему попробовать поступить не только в Стэнфордский университет, но и в Университет Южной Калифорнии.
Другим вариантом для нее был Университет Санта-Барбары. Но, если честно, она была по горло сыта католическими учебными заведениями.
— …Очень плотная. Идеальная кожа. Лорен? Ты слушаешь?
Она повернулась к нему:
— Конечно. Ты рассказывал о коробке передач.
Дэвид расхохотался:
— Ага, час назад. Я так и понял, что ты меня не слушаешь.
Лорен почувствовала, как у нее вспыхнули щеки.
— Извини. Я думала об университете.
 
Дэвид переставил поднос на прикроватную тумбочку.
— Ты все время переживаешь из-за будущего.
— А ты не переживаешь?
— А что это дает?
Прежде чем она успела ответить, он поцеловал ее, и все мысли об университете и о неопределенности их будущего тут же улетучились. Она снова растворилась в его поцелуе, в его сладких объятиях.
Несколько часов спустя, когда они выбрались из кровати и застелили постель, Лорен почти забыла о своих тревогах.
— Поехали в Лонгвью кататься на коньках, — предложил Дэвид.
Лорен всегда радовалась, когда им удавалось выбраться на каток. Но сейчас, оглядев свою одежду, она поморщилась. Куртка изношена донельзя, да и обувь не лучше. В таком виде ей не стоит появляться на катке.
— Сегодня ничего не получится. Мне нужно искать работу.
— А в субботу?
Она подняла на него глаза. И вдруг отчетливо поняла, что их разделяет нечто большее, чем несколько футов пространства этой комнаты.
— Я понимаю, тебе надоело все это слушать, но что мне делать?!
Дэвид шагнул к ней.
— Сколько?
— Сколько чего?
— Сколько она задолжала? За квартиру?
Лорен готова была провалиться сквозь землю.
— Я никогда не говорила…
— Верно, не говорила. Но я же не дурак, Ло. Так сколько вы задолжали?
Лорен очень пожалела о том, что не может взмахнуть волшебной палочкой и перенестись отсюда куда-нибудь подальше.
— Две сотни. В понедельник уже первое число.
— Две сотни. Столько, сколько я заплатил за новый руль для велика и переключатель передач.
Лорен не знала, что сказать на это. Для него эта сумма была мелкой, ему столько выдавали на карманные расходы. Чтобы не видеть лица Дэвида, она наклонилась и стала подбирать с пола свои вещи.
— Я хотел бы…
— Нет, — отрезала она, не решаясь поднять глаза. От стыда она едва не плакала. Она понимала, что он не хочет обидеть ее, что он любит ее и искренне пытается помочь ей, но все же…
— Почему нет?
Лорен медленно выпрямилась и наконец отважилась посмотреть ему в глаза.
— Всю жизнь, сколько себя помню, — сказала она, — я видела, как моя мама тянет деньги из мужчин. Все это начинается с мелочей. Деньги на пиво или сигареты, потом пятьдесят баксов на новое платье или сотня, чтобы оплатить электричество. Эти деньги… они все меняют.
— Я не такой, как те мужики, и ты это знаешь.
— Да пойми ты: мне необходимо, чтобы у нас все было по-другому.
Он так ласково погладил ее по щеке, что у нее к горлу подкатил комок.
— Значит, ты не позволишь мне помочь тебе?
Ну как ему объяснить, что любая помощь с его стороны превратится в реку, которая поглотит их?
— Просто люби меня, — прошептала она, обнимая его и прижимаясь к нему.
Дэвид приподнял ее над полом и целовал до тех пор, пока она снова не заулыбалась.
— Мы идем кататься на коньках. Все, никаких возражений.
Лорен очень хотелось поехать, ей нравилось круг за кругом скользить на коньках, ни о чем не думать и опираться на теплую руку Дэвида.
— Ладно. Но сначала мне надо заехать домой переодеться. — Она не удержалась от улыбки. Как же приятно поддаваться на уговоры, устроить себе выходной от проблем.
Дэвид взял ее за руку, вывел из комнаты и направился по коридору к спальне родителей.
— Ты куда, Дэвид? — Лорен покорно шла за ним, недоумевая.
Он подошел к гардеробной и открыл дверь. Автоматически зажегся свет.
Гардеробная оказалась больше, чем гостиная в квартире Лорен.
— Мамины куртки вон там. Выбери одну.
Лорен на негнущихся ногах прошла в помещение и оказалась перед перекладиной, на которой висели куртки миссис Хейнз. Их было по меньшей мере двенадцать. Кожаных, кашемировых, шерстяных, замшевых. И все имели такой вид, будто их никогда не надевали.
— Выбирай любую, и поехали.
Лорен не могла шевельнуться. От бешеного сердцебиения она даже начала слегка задыхаться. Она вдруг почувствовала себя уязвленной, ущербной в своей нищете. Попятившись, она повернулась к Дэвиду. Если он и заметил, как неестественно блестят ее глаза, насколько натянута ее улыбка, то никак этого не показал.