Остров амазонок (Дикие)

Но Гарри не собирался так легко сдаваться. На следующее утро старый джип высадил Гарри и его переводчика около устья реки Малонг. Это был десятый день поисков Гарри на береговой линии.
Гарри накачал резиновую лодку ножным насосом. Переводчик погрузил три канистры горючего, пятигаллоновую канистру с питьевой водой, запас продуктов. Лодка направилась прочь от песчаного пляжа и начала свое путешествие вверх по широкой мутной реке. Вскоре узкая полоска прибрежного леса исчезла, искривленные ветви мангровых деревьев остались позади них, и река начала сужаться.
Пока лодка медленно продвигалась против течения, Гарри осматривался по сторонам. Буйная растительность, экзотические цветы, обилие желтых орхидей. Казалось, тропический лес не таил никакой угрозы. Гарри опустил руку в воду.
Маленький тощий переводчик предостерегающе покачал головой:
– Не надо руку в воду, там крокодилы.
И действительно, через две минуты Гарри заметил уродливые морды крокодилов.
В семь часов он выключил подвесной мотор. Река постепенно сужалась, извивалась, прокладывая свой путь через лес. Почти незаметно растительность наступала со всех сторон, река изгибалась на излучинах, змеилась, как будто ловя свой хвост, потом неожиданно делала рывок в противоположном направлении.
Река была против него, как и все на этом острове. Пока он следовал за ее крутыми изгибами, Гарри придумывал возможные объяснения исчезновения группы, но ничего вразумительного в голову ему не приходило. Складывалось впечатление, что люди были стерты с лица земли.
Вскоре лодка вошла в узкий проток, где деревья нависали так низко, что почти сходились над головой. Течение, казалось, усиливалось по мере того, как берега становились выше, и водоросли цеплялись за днище лодки. Один раз Гарри наклонился недостаточно быстро, и свисающая ветка оставила глубокую царапину на его щеке. «Могло быть хуже, это мог быть мой глаз», – подумал Гарри, наклоняясь над кормой и толкая лодку веслом против течения.
Но каждый раз, когда он был готов уже повернуть назад, река расширялась, словно поддаваясь, заманивая его дальше. Деревья отступали, становилось легче дышать, проступало голубое небо.
Около полудня они были остановлены стеной дикого сахарного тростника, перегородившей ручей.
Двое мужчин проложили себе путь к левому берегу и веслами сбили траву, опутавшую гребной винт, потом продолжили путь вверх по течению. Некоторое время они продвигались по относительно чистой воде, но вскоре Гарри понял, что лодка не может идти дальше, когда они достигли нового тупика.
Гарри вернулся – или думал, что он сделал это, – обратно к ручью, который они оставили.
Не зная, что теперь делать, Гарри решил перевести дух. Когда он взглянул на заросли на левом берегу, то не смог удержаться от испуганного возгласа. Из кустов на него смотрело ярко раскрашенное лицо туземца. Глаза и рот были обведены ярко-красным, желтая линия шла вниз по– середине лба, а ноздря была проткнута белым пером.
– Сигарета?
Дрожащей рукой Гарри бросил пачку «Мальборо», которую туземец ловко поймал на лету.
Гарри посмотрел на испуганного переводчика:
– Предложи ему сигарет, если он проведет нас обратно к реке.
Переводчик прокричал несколько отрывистых фраз.
Туземец энергично закивал головой. Даже без переводчика Гарри догадался, что договоренность достигнута.
Через несколько минут туземец появился в каноэ прямо впереди лодки. Вскоре каноэ повернуло налево, вверх по ручью. После отрезка, изобилующего многочисленными поворотами, лодка неожиданно выскочила на свободную воду.
Сразу стало легче дышать, исчезло неприятное ощущение, что они оказались в плену. Вскоре до слуха Гарри донеслись мирные, домашние звуки: крики детей, голоса женщин, кудахтанье кур.
Когда лодка повернула направо, Гарри увидел деревню. Дым от очагов клубился в воздухе; каноэ были привязаны под хижинами на сваях; дети играли в тени деревьев, женщины занимались обычными домашними делами.
Двое мужчин, лица которых были покрыты такой же яркой раскраской, как и у их проводника, обернулись, заслышав их приближение. Но какой-то предмет, который они, видимо, никак не могли поделить, интересовал их гораздо больше, чем появление чужака. Гарри разглядел, что жаркий спор разгорелся из-за транзисторного радиоприемника. Их проводник выкрикнул приветствие и выпрыгнул из своего каноэ на скалу. Гарри и переводчик перелезли через борт лодки и провалились по грудь в грязь. Все захохотали.
 
Гарри немедленно раздал сигареты, чтобы задобрить туземцев.
Их угостили жареной зубаткой и блинами из саго. Быстро, в полном молчании они покончили с едой, устроившись в тени хижины. После этого приступили к делу. Переводчик объяснил, что белый мужчина хорошо заплатит за любую вещь солдата-филиппинца, который носил часы.
Никто не двигался, но атмосфера заметно изменилась. Дружелюбие сменилось настороженностью.
Торопливо переводчик объяснил, что ни он, ни Гарри не были родственниками этого мертвого солдата, но что белый мужчина приобрел часы в Куинстауне и теперь хотел купить другие вещи солдата.
Один из туземцев встал и поманил к себе двух гостей. Они последовали за ним, взобравшись по шаткой лестнице в хижину. Внутри, в душном тесном помещении без окон, они сели, поджав ноги, на деревянный пол. Позади них мужчины толпились в хижине, зловоние немытых тел было нестерпимым.
Туземец заговорил. Переводчик смущенно посмотрел на Гарри:
– Он говорит, что ты пришел в их место, поэтому они возьмут лодку.
Гарри выслушал его спокойно и сказал:
– Передай им, что, если они отдадут нам имущество солдата, мы подарим им еще две лодки.
Переводчик выглядел испуганным, когда переводил Гарри следующую фразу:
– Господин, этот парень говорит, что не отпустит тебя, если твои друзья не дадут эти лодки.
Итак, они стали пленниками, за которых назначен выкуп.
Прежде чем Гарри смог дотянуться до револьвера, засунутого за пояс, оба – он и переводчик – были схвачены.
Сопротивляться было глупо, Гарри прекрасно осознавал это.
После того как с двух пленников сняли все, им связали руки и ноги, обмотали веревку вокруг шеи и перекинули через балку. После этого туземцы покинули хижину.
Веревка душила Гарри. Он подумал, что если потеряет равновесие, то окажется повешенным.
Он убеждал себя, что убивать его никто не собирается, ведь за мертвеца не получишь выкупа, туземцы понимали это.
– Это часто случается? – спросил Гарри.
– Они хотят выкуп, – печально сказал переводчик.
– Нас скоро найдут. Вероятно, они уже ищут нас, потому что я не пустил в три часа сигнальную ракету. Я сказал пилоту, что мы направлялись в деревню Малонг.
– Нет, господин. Малонга означает болото, и это много-много деревень. Мы проиграли, господин.
  
27
 
Перепуганные женщины постарались поскорее раствориться в сумраке джунглей, подальше от калейдоскопа цветов и шума туземного праздника. Когда они прошли около сотни ярдов, Анни, теперь идущая замыкающей, свистнула. Все остановились.
– По крайней мере теперь мы знаем, где находимся, – сказала Анни. – Это была деревня Катанга, поэтому, если мы обойдем вокруг нее к востоку, мы вернемся к мосту.
Они пошли дальше. Каждый треск ветки, каждый шорох заставлял их вздрагивать от страха. Паника подгоняла их, страх посылал адреналин в их кровь, придавая им новые силы. Наконец они достигли знакомой узкой тропинки и поспешили по ней, все дальше и дальше удаляясь от деревни. Каждая думала только о себе, никому не приходило в голову оглянуться и проверить, не отстала ли одна из них. Их преследовало ощущение, что стрела с отравленным наконечником вот-вот вопьется в спину.
Как только они заметили мост, то сразу же повернули налево, в запретную зону. Женщины напролом мчались через кусты. Встревоженные птицы вспархивали у них из-под ног.
– Стой! Пэтти! – кричала Анни, но никто не слушал ее, все неслись вперед, пока в конце концов не достигли своего лагеря.