Стальной подснежник

Письмо к Мелиссе исчерпало ее и без того скудный запас хорошего настроения настолько, что второе – к Маркусу – Лавиния решила отложить. Завтрак, принесенный Нэнси, уже успел остыть, но главное, что на подносе исходила ароматным паром чашка шамьета – восхитительного, густого, черного как смоль шамьета. Ло пригубила его, заранее щурясь от удовольствия… Покатала глоток жидкости во рту… Проглотила – не плеваться же. И протянула чашку Нэнси, коротко велев:
– Попробуй.
Недоуменно хлопающая ресницами горничная послушно отпила и скривилась.
– Миледи… Да что же это…
– Кто готовил завтрак? – с интересом спросила Ло.
– Не… не знаю, миледи! То есть Молли готовила! Только я рядом стояла, она ничего… ничего такого…
– Я тоже думаю, что у экономки хватило бы ума не сыпать при тебе в шамьет соль, – согласилась Ло. – Вспоминай, Нэнси. Кто еще там был? Тильда была?
– Нет, – почти разочарованно помотала головой Нэнси. – Честное слово, миледи, госпожи Тильды и близко не было. Катиша была. Так она к шамьету и близко не подходила. Молли сама его варила, сама пряностями заправляла и медом…
– Медом и пряностями, – задумчиво повторила Ло. – Ладно… на кухне не вздумай ляпнуть про соль, поняла? Спросят про завтрак – скажи, что миледи понравилось. Очень понравилось, ясно?
– Ясно… а зачем?
– Посмотришь, удивятся или нет, – терпеливо объяснила Ло, и девчонка, сообразив, разулыбалась.
– Понятно, миледи. Не извольте беспокоиться! Ой, а все-таки кто же вас невзлюбил так здесь? Сначала платье, теперь вот это…
Ло пожала плечами. Наверное, она должна была разозлиться. Этого от нее ждали, подленько покусывая исподтишка. Но делать то, что от тебя ожидает противник, не будет ни один вменяемый боевой маг. Она должна была устроить скандал из-за соленого, как солдатская ветчина, шамьета? Не дождетесь. И это не слабость, а ее ответный ход.
Отставив чашку, Ло попробовала молочную овсяную кашу с копченым сыром. Восхитительно! Гренки румяные, хрустящие, но поджаренные как раз в меру. Черничный джем, который она лизнула с некоторой опаской, можно было смело подавать к королевскому столу. Значит, только шамьет… Интересно, куда заранее насыпали соль, в мед или в специи? Глупая маленькая война, которую все равно нельзя спускать с рук. Жаловаться коменданту бесполезно, разумеется.
С удовольствием позавтракав, тем более что время близилось к обеду, Ло запечатала письмо и велела Нэнси отдать его мэтру Тюбуи лично в руки. Нигде не оставлять! Проникшаяся почти военным положением девчонка клятвенно пообещала. А Ло, услышав цокот копыт по плитам, подошла к окну. Ага… Капитан Рольфсон, ее законный и благоверный Кирпич! Надо думать, на заставе все в порядке, раз так быстро обернулся.
Спешившись, капитан сам повел жеребца в конюшню, а Ло, прихватив злополучный шамьет, поспешила из комнаты, рассчитав, что времени ей как раз хватит, чтобы встретить супруга внизу.
Разумеется, она успела вовремя. Рольфсон, запыленный и очень мрачный – впрочем, это явно было его обычным состоянием, – вошел в зал на первом этаже и с недоумением взглянул на Ло, будто не понимая, что она здесь делает.
Ло улыбнулась. Слегка и почти искренне. Во всяком случае, старательно. Поставив чашку на стол, сделала реверанс. Капитан сдержанно поклонился в ответ.
– Доброго дня, милорд.
– И вам, миледи.
Капитан оглядел ее с ног до головы, настороженно прищурился. Процедил:
– Благодарю, что учли мои пожелания насчет одежды.
Ло промолчала, что вообще-то рассчитывает носить и штаны тоже, когда сочтет это нужным. Ладно, не сейчас. Видит Пресветлый Воин, их общий с капитаном покровитель, она старается.
– Папа, ты вернулся!
Рыжекосый красно-коричневый вихрь слетел с лестницы, пронесся мимо нее и повис на капитане, отработанным движением подхватившем дочь. Обняв отца за шею, Тильда болтала ногами, а у Рольфсона вдруг сделалось совершенно человеческое лицо. Открытое, почти мягкое… На Ло он, конечно, не смотрел, уткнувшись подбородком в рыжую макушку с плохо заплетенными косами. Ло еще успела подумать, что надо бы научить девчонку плести что-то покрасивее. А если сама не сможет, то Ло даст пару уроков прислуге…
 
И тут она увидела пятна. На полосатой юбке явно любимого платья, из которого Тильда так и не вылезала третий день, у края подола красовались темно-синие пятна, незаметные раньше, но сейчас, когда девчонка повисла на отце…
– Капитан, – очень мягко позвала Ло, почти жалея, что разрушает такую семейную идиллию, – могу я задать вопрос вашей дочери?
Ролльфсон непонимающе глянул на нее поверх головы Тильды и опустил девчонку на пол. Стукнули деревянные подметки ее башмачков.
– Тильда, дорогая, – сказала Ло так же ровно, чувствуя азарт охотника, на выстрел к которому вышла вожделенная дичь. – В чем испачкано ваше платье? Во-о-он там, на подоле…
Девчонка глянула на подол. На Ло. На отца. Рольфсон нахмурился. Да уж, дураком он точно не был.
– Не знаю… – голосок Тильды был жалобным и умилительно-звонким, такой бы девочке года на три помладше.
– Правда не знаете? – ласково переспросила Ло. – А мне кажется, очень похоже на чернила.
Замерев, Тильда снова бросила на отца взгляд, в котором Ло почудилось что-то неправильное. Слишком… много испуга? А губы плотно сжаты. И испуг, которым прямо светилось веснушчатое личико Тильды, вдруг показался на нем совсем лишним, неправильным, как соль в шамьете…
– Тильда… – глухо сказал Рольфсон, глядя на дочь. – Послушай…
Да, его было почти жалко. И даже без «почти». Его-то Ло понимала.
– Я вспомнила! – вдруг вскрикнула Тильда, всплескивая руками, как плохая провинциальная актриска в трагической роли. – Я… Папа, это черника! Я помогала Молли перебирать чернику! Она… Она сказала, что миледи понравился джем… Папа, я… я только хотела ей угодить! Я хотела угодить миледи, чтобы она на меня не злилась! Я… я… Папа, почему она меня во всем обвиняет? Во всем!
Скривив лицо, она снова кинулась к отцу, обнимая его, прячась на груди, всхлипывая громко и, на вкус Ло, бездарно фальшиво, но это уже было неважно. Онемев от возмущения, Ло встретила пристальный, почти ненавидящий взгляд капитана и поняла, что совершила чудовищную ошибку – недооценила противника. Дура! Надменная ты дура, Ло Ревенгар! Пятна совсем свежие! И намазаны так, чтобы ты их точно заметила! И подставилась, все-таки представ злобной мачехой. Ах, как же хорошо, что Ло промолчала насчет шамьета, наверняка и это было предусмотрено. Браво, леди Тильда, маленькая дрянь… туше!
– Миледи… – голос капитана был, как валун, пару столетий пролежавший на берегу северного моря, тяжелый и источающий холод. – Извольте оставить мою дочь в покое.
– Разумеется, – процедила Ло, в бессильной злости смотря, как Рольфсон гладит мерзавку по голове, бережно отстраняет и идет мимо Ло к лестнице наверх. – Капитан!
Он оглянулся. Глянул на нее угрюмо, и было понятно, что ничего не выйдет, но Ло все-таки надеялась. Нельзя же быть таким болваном! Ладно, пусть он слеп, глух и теряет рассудок, когда дело касается мелкой наглой паршивки, но в других-то вопросах должен проявлять признаки разума?
– Капитан, когда вы представите мне прислугу крепости? – насколько могла спокойно спросила Ло. – Как ваша жена я должна заниматься хозяйством.
По каменным скулам прокатились желваки. Рольфсон нехорошо прищурился, в упор рассматривая Ло, и она вдруг почувствовала себя совершенно беспомощной. Нет уж! Она в своем праве! И пусть серое платье ничуть не похоже на мундир королевского боевого мага, но положенного ей по закону Ло не уступит. Возможно, и Рольфсон что-то прочел по ее глазам, потому что уронил едва ли не с отвращением:
– Что касается хозяйства, крепость и люди в вашем распоряжении. Занимайтесь чем хотите.
– То есть… сама? – недоуменно воззрилась на него Ло. – Вы не хотите дать вашей экономке и слугам распоряжение мне подчиняться? Обсудить самые первостепенные дела? Вы здесь комендант и мой супруг!