Распутин. Анатомия мифа
До последних своих дней (умер в Петрограде в ночь на 25 февраля 1915 года, немного не дожив до 65 лет) граф не оставлял надежд на возвращение к активной политической деятельности. Будучи опытным царедворцем, не имевшим за собой поддержки никаких общественных групп или течений, но мастерски владевшим правилами закулисных ходов, он использовал различные приемы. При последнем свидании монарх предложил ему обдумать возможность занять пост посла «в одной из европейских стран», но Сергей Юльевич не проявил в тот момент интереса к подобной должности. Он не мог себе представить, что отлучение от власти продлится сколько-нибудь долгое время. Но минул год, пошел другой, а его все не призывали. Наконец решил напомнить государю о том давнем предложении и отправил монарху приторно-льстивое письмо. Ответа не последовало.
В обществе циркулировали слухи о том, что для своего возвращения из политического небытия экспремьер прибегал к протекции Григория Распутина. В этом сюжете до сих пор больше сомнительных утверждений, кочующих из книги в книгу, чем документальных свидетельств. Доподлинно известно мало. Сам Витте лично не общался с одиозным старцем (один раз они лишь виделись в церкви), но жена, Матильда Ивановна, с ним встречалась и, как установила Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства в 1917 году, по крайней мере дважды побывала в распутинской квартире на Гороховой улице. О чем на этих встречах графиня говорила с «отцом Григорием», неизвестно.
До своей отставки с поста премьера Витте особой набожностью не отличался, но в последние годы жизни стал проявлять признаки необычайного религиозного рвения. Близко сошелся с известным монахом, затем епископом Каргопольским, а позднее епископом Тобольским и Сибирским Варнавой, состоявшим в теснейших отношениях с Распутиным. Варнава стал духовником графа. Этот полуграмотный простец с плохими манерами сделался желанным гостем в особняке на Каменноостровском проспекте в Петербурге, где граф и графиня вели с ним в интимной обстановке духовные беседы.
Его сиятельство уверял Варнаву, что является бескорыстным почитателем «старца Григория». Летом 1914 года, когда стало известно, что в Сибири совершено покушение на Распутина (первые сообщения гласили, что он убит), Витте, находившийся тогда в Германии, послал письмо Варнаве, где восклицал: «Сейчас я прочел телеграмму об убийстве старца. Я его видел один раз в жизни, семь лет тому назад. Отказался от дальнейших свиданий, дабы не давать ядовитую пищу в руки врагов моих и его. Убийство это в высшей степени возмутительно».
Карьерного «ренессанса» у Витте не получилось. Всем попыткам вернуться к власти мешала непреклонность императора, раз и навсегда решившего в 1906 году не прибегать больше к услугам этого человека. В письме матери 2 ноября 1906 года Николай II заметил: «Сюда вернулся на днях гр. Витте. Гораздо умнее и удобнее было бы ему жить за границей, потому что сейчас же около него делается атмосфера всяких слухов, сплетен и инсинуаций… Нет, никогда, пока я жив, не поручу я этому человеку самого маленького дела». Еще ранее, в апреле, вскоре после отставки премьера император сказал министру финансов В. Н. Коковцову, что он «окончательно расстался с графом Витте, и мы с ним больше уже не встретимся».
Нежелание привлечь сановника к государственной службе нельзя объяснять каким-то капризом монарха, только его личным нерасположением. Император никогда не питал симпатий к графу, но довольно долго считал необходимым в интересах дела использовать его навыки, опыт и организаторские дарования. Однако наступили другие времена, изменились условия политической деятельности, что потребовало новых людей, иных приемов реализации государственных решений.
Когда в 1905 году началось общественное брожение, переросшее в анархию и хаос, когда возникла реальная угроза трону, то верховная власть ощутила острую потребность в умных, целеустремленных людях, искренне преданных и самому монарху, и идее монархизма. К числу таких людей Николай II Витте уже не относил. Его постоянное лавирование и конформизм вели к беспринципности, чрезвычайно опасной в сложной ситуации.
Граф получил свой карт-бланш в октябре 1905 года, сформировал кабинет по собственному усмотрению. Однако его шестимесячное премьерство оказалось явно неудачным: решения, декларации и реальные действия были непродуманными, противоречивыми, что не стабилизировало политическое положение, а нередко лишь осложняло его. Витте хотел понравиться всем, однако ни у кого не вызвал симпатий. Прошение об отставке в конце апреля 1906 года явилось логичным и своевременным. Политический банкрот покинул общественную сцену.
Отставной премьер собственные ошибки и провалы никогда не признавал, всегда во всем винил других, и в первую голову — царя. Он решил отомстить «неблагодарному монарху», а орудием мести сделал пространные мемуары, к написанию которых приступил в 1907 году. Они наполнены множеством утверждений не просто ложных, но целенаправленно дискредитирующих последнего царя.
Уже сочинив «книгу-возмездие», Витте не переставал надеяться, что император вспомнит о нем, призовет к делам (согласно воле автора, «мемуар» должен был увидеть свет лишь после его смерти). Отправлял льстивые послания, хотя, казалось бы, давно должен был знать, что Николай II подобного «жанра» не терпел. Последнее из них составлено в стиле «посмертной записки». Повод для «мольбы с того света» был самый прозаический: Витте добивался, чтобы пожалованный ему графский титул был передан внуку Льву Нарышкину. Это письмо — блистательный образец «сиятельного» лицемерия.
«Эти строки дойдут до Вас, Государь, — патетически восклицал экс-премьер, — когда я буду на том свете. Припадаю к стопам Вашим с загробным молением. Как бы ни судили современники о настоящем, беспристрастная история внесет в свои скрижали великие дела Ваши на пользу Богом вверенного Вашему Величеству Народа. В Ваше царствование Россия получила прочную денежную систему, в Ваше царствование расцвели отечественная промышленность и железнодорожное строительство, в Ваше царствование с народа сняты многие тяготы, уничтожены выкупные платежи и круговая порука, и проч, и проч. Но что русский народ не забудет, покуда будет жить, это то, что Император Николай II призвал народ свой к совместным законодательным трудам. Это Ваша беспримерная заслуга перед русским народом и человечеством».
Граф надеялся на великодушие человека, так беззастенчиво очерненного им в «Воспоминаниях», рукопись которых к этому времени была уже завершена и тайно хранилась за границей. Он лицемерил почти на краю могилы! Лично испытав жестокость людской молвы, беспощадность клеветы, Сергей Витте сам явился инспиратором слухов и сплетен. Когда до царя дошли сведения, что граф готовит воспоминания, Николай II заметил: «Представляю, что он там напишет!» Однако монарх и представить не мог, что на самом деле сподобится насочинять граф.
Витте, конечно же, смакует и орловскую историю. Было бы странно, если бы «сиятельный разоблачитель» пропустил этот «горячий сюжет». Он его не только не обошел, но подробно обрисовал, дал беспощадные характеристики, «вскрыл причины», привел «пикантные детали».
Генерал А. А. Орлов, который проявил себя при подавлении революционных выступлений в прибалтийских губерниях, в описании графа представлен не только как ревностный служака. По мнению мемуариста, он получил известность не этим, а своей «мистериозностью». (В Древней Греции понятием «мистерия» обозначали религиозные тайные обряды, а в новейшее время этот термин стал синонимом оргии.)
«Что касается генерала Орлова, то это строевой, хороший, лихой и бравый офицер (женившийся на богатой, скоро умершей) и затем весьма пристрастившийся к воспалительным средствам. Как выдающийся офицер, он получил Уланский полк императрицы, и тут началась обыкновенная (для императрицы Александры Федоровны) мистерия спиритического характера. Началось с того, что она пожелала его женить на своей фрейлине Анне Танеевой, самой обыкновенной, глупой петербургской барышне, влюбившейся в императрицу и вечно смотрящей на нее влюбленными медовыми глазами со вздохами: «ах, ах!». Сама Аня Танеева некрасива, похожа на пузырь от сдобного теста».